Пейдж Тун - Одно идеальное лето

– Ты с ней спал?

Скажи, что нет, скажи, что нет, скажи, что нет…

– Да.

– А. Так она твоя девушка?

А я тогда кто?

– Нет. Как я уже сказал, все сложно.

– Почему ты не рассказывал мне о ней раньше? – шепотом спрашиваю я.

– Я хотел. В тот день, когда пригласил тебя на обед после нашего первого свидания. Но подошел Гарри, и мне показалось, мы можем обойтись без… Деталей. Я не знал, насколько далеко все у нас зайдет.

Я изумленно смотрю на него.

– И насколько далеко все зашло?

– Элис… – Он встает, подходит ко мне, опускается на колени и смотрит прямо в глаза. – Я люблю тебя. Ты знаешь, что люблю. Я хочу быть с тобой. Я не хочу быть с Розалиндой.

– Прекрати называть ее имя! – вырывается у меня. Я понимаю, это всего лишь имя, но у меня в голове уже сложился ее образ, идеальный и прекрасный.

Он берет меня за руку. Моя рука дрожит, но он кажется очень спокойным. Даже пугающе спокойным.

– Мы никогда не обсуждали наши предыдущие отношения, – серьезно говорит он.

Это правда. Меня интересовало его прошлое – по нашим занятиям любовью было понятно, что у него опыта куда больше, чем у меня, – но мне не хотелось затрагивать эту тему, потому что разговоры о его прошлом неизбежно вели за собой и разговоры о моем.

– И наверное, это была ошибка.

Я глубоко вздыхаю. Мне не хочется обсуждать с ним Джо, но дело принимает серьезный оборот. Похоже, настало время абсолютной честности.

– Розалинда…

– Хватит! – Я поднимаю руку.

– Как мне ее называть? – мягко спрашивает он.

Хороший аргумент.

– Ладно.

– Она была у меня первой, – продолжает он.

Ох, это больно. И, честно говоря, я в легком шоке от того, насколько.

– Мы вместе выросли, вместе играли, когда были детьми. Она была моим другом. Родители все время дразнили нас, что мы влюблены друг в друга, но ничего такого не было, пока нам не исполнилось шестнадцать, и все стало серьезно…

Он многозначительно смотрит на меня, и боль усиливается. Я сама не знала, что он для меня настолько важен.

– После лета мы оба вернулись в школу, и когда я ее увидел, что-то изменилось. Не знаю, появился ли у нее кто-нибудь другой, но через год мы снова стали друзьями. Может, дело было в давлении родителей, но мы договорились, что, если поженимся, это будет наш осознанный выбор. И что сперва нам нужно немного пожить.

Погодите.

– Так вот чем ты со мной занимаешься? Немного живешь?

В горле встает комок.

– Нет. – Он качает головой. – С тобой все совсем иначе, чем было до этого.

По щекам текут слезы. Фейерверки закончились, и теперь слышна музыка с главной сцены. Похоже, играет Марк Оуэн.

– Ты рассказал обо мне родителям?

– Расскажу, когда приеду домой. Расскажу всем.

Я не слишком переживала, что не будем видеться этим летом. Теперь мне становится плохо при одной мысли о том, что он уедет в Германию. Неудивительно, что он никогда не предлагал мне поехать с ним.

– Иди сюда, – говорит он, стягивая меня со стула.

Той ночью мы не занимаемся любовью. И даже не раздеваемся. Мы лежим на кровати, он обнимает меня сзади, и я слушаю звуки балов колледжей, по-прежнему гремящих на реке. Он даже не спросил меня о моем прошлом. Мне не пришлось рассказывать про Джо. Но это не значит, что я о нем не думаю. Ранним утром на следующий день, возвращаясь домой, я ничем не отличаюсь от других студенток, гулявших всю ночь, – томная, с поблекшим макияжем, по-прежнему в вечернем платье. Но внутри я чувствую себя скорее мертвой, чем живой.

Беспокойство не покидает меня все лето. Я постоянно напряжена. Лукас звонит редко – он периодически посылает мне сообщения, а если я пытаюсь ему позвонить, то мне отвечают, что телефон выключен. Я снова погружаюсь в пучину мрака. Теряюсь в нем на долгие недели, пока не вмешиваются Эмили и Джесси – а потом я уезжаю в Лондон. Искать и не находить.

В конце августа Лукас прилетает обратно в Англию. Он мне словно чужой. Как в фильме «День сурка».

– Ты рассказал ей? – спрашиваю я у него через кухонный стол. Похоже, он ожидал от меня холодный прием и терпит все как должное. У него нет другого выбора.

– Ты знаешь, что да, – резонно отвечает он, протянув руку к моей ладони.

– Точно. Одно из твоих сообщений, – ядовито отвечаю я и отдергиваю ладонь.

Он вздыхает и откидывается назад на стуле, не сводя с меня взгляда.

– Было тяжело говорить.

– Я уж поняла.

– Но теперь мы можем поговорить.

– Может, теперь я не в настроении разговаривать.

– Тогда ничего не говори. Просто слушай.

Слушать я тоже не в настроении, но вставать и выходить из комнаты мне не хочется.

– Родители уже знали.

Что?

– Откуда?

– Клаус. – Он смотрит на меня тяжелым взглядом. – Я подозревал, что он донесет.

– Какие ужасные вещи ты говоришь.

– Но это правда. – Он стучит кончиками пальцев по столу. – Конечно, я знал, что он расскажет им про тебя после бала, но к тому моменту я уже решил признаться.

Мне должно стать от этого легче?

– Похоже, он рассказал о тебе еще после первого свидания. Неудивительно, что мама так изводила меня по поводу того, что я не приехал домой на Пасху, – задумчиво говорит он, глядя в окно. – Наверное, знала, что я планирую провести время с тобой, поняла, что у нас серьезные отношения. – Он смотрит мне в глаза.

Я ерзаю на стуле.

– Они так расстроены из-за нас?

– Не слишком довольны, – пожимает плечами он. Он кажется другим – отчужденным, более жестким. – В любом случае, – продолжает он, положив локти на стол, – теперь Клаус вернулся в Германию и не будет нам мешать. Хотя жаль, что так выходит с машиной. Какая глупость, что мне нельзя держать ее здесь, – обиженно говорит он.

– Черт подери, Лукас, по-моему, у нас есть проблемы посерьезнее твоей машины, – сержусь я.

Он раздраженно смотрит мне в глаза. Потом его взгляд падает на шею, где нет его ожерелья.

– Такое впечатление, что стоит мне уехать – и твоя любовь ко мне исчезает.

Я закатываю глаза.

– Ты меня еще обвиняешь? Я вообще не знала, вернешься ты или нет!

– С чего ты взяла, что я могу не вернуться? – ледяным тоном спрашивает он.

Он прав. Просто я сравниваю его с Джо. Я виновато отвожу взгляд.

– Как восприняла новость Розалинда? – наконец выдавливаю я.

– По ней сложно сказать.

Уверена, она спокойная, сдержанная и невозмутимая. А может, просто холодная и прагматичная. Надеюсь, последнее.

– Она справится, – добавляет он, глядя в окно. – Наверное, уже справилась.

– Когда ты последний раз с ней спал? – спрашиваю я, чувствуя, как меня охватывает ужас.

Он вздыхает:

– Какая разница?

Он уходит от ответа!

– Ты можешь ответить на вопрос?

– А когда ты последний раз с кем-нибудь спала? – с неприязнью спрашивает он.

– До того, как встретила тебя! Можешь сказать то же самое?

– Выходит, что нет.

Кровь отливает у меня с лица. У него вдруг становится сочувственный вид. Он тянется ко мне, но я прячу руки под стол.

– Это было до того, как мы начали встречаться, – говорит он, глядя мне в глаза. – Тем летом, когда мы только познакомились, до пикника на крыше.

– Так вот почему ты так себя вел? Не поцеловал меня, ехал слишком быстро, казался сердитым… Ты думал о ней?

Он медленно кивает:

– Да.

– А на Рождество?

– Нет, – отрезает он. – Ничего не было.

Мне так хочется поверить ему… Глаза наполняются слезами.

– Элис, – мягко говорит он, протягивая мне ладони. Я медленно достаю руки из-под стола, и он их крепко сжимает.

Хлопает входная дверь, я оборачиваюсь и вижу Джесси.

– Ты в порядке? – спрашивает он у меня, с упреком взглянув на Лукаса.

– Да, – неуверенно отвечаю я. Лукас отпускает мои руки и подается назад.

После такого сомнительного начала наши отношения постепенно приходят в прежнее русло, хотя кое-что изменилось. Лукас больше не живет на Тринити-стрит. Он переехал поближе к своему колледжу, на Баррелс-Филд. Это на западном берегу реки, подальше от центра. К сожалению, у него по-прежнему односпальная кровать, и я остаюсь не слишком часто. Из-за холодного приема Джесси он тоже довольно редко бывает у меня.

За две недели до начала моего третьего, и последнего года в Англия-Раскин я встречаюсь в городе с одним из своих наставников. Митч Тервиль – мой любимый преподаватель, я всегда очень старалась на его занятиях. Даже в первый год, когда я была в полном оцепенении, он умудрился выдавить из меня высший балл.

– Элис! Как ты?

– Хорошо! Как провели лето?

– Отлично, отлично. Провел две прекрасные недели с семьей в Испании. А ты?

Митчу к пятидесяти, у него редеющие каштановые волосы и очки. Иногда он носит бороду, иногда нет. Сегодня он пребывает в средней стадии.

– Я очень удачно тебя встретил, – говорит он после моего ответа. – Ты не надумала стать членом литературного общества?

Он приглашал меня вступить туда еще перед уходом на летние каникулы, но я так больше и не подошла к нему. Между работой, чтением бесконечного количества книг и Лукасом у меня остается не слишком много свободного времени.

– Простите, – отвечаю я. – Я сомневаюсь…

– Потому что нам очень нужен кто-нибудь вроде тебя, – перебивает он, чувствуя мои сомнения и отказываясь их принимать. – Виктории, Рейчел и Келли очень нужен в помощь еще один человек во время Недели первокурсников. Могу я тебя попросить?

В итоге я должна нарядиться как Алиса из «Алисы в Стране чудес» и помогать с вербовкой новых рекрутов. Виктория, Рейчел и Келли дружат с первого года. Они всегда были со мной милы и очень мне нравятся. У меня никогда не было нормальной компании друзей-студентов, и я подозревала, что потом буду об этом жалеть. Поэтому я и согласилась на предложение Митча.