– Поле?

– Ты поле, дорогая, а у него есть плуг, если следуешь за ходом моих мыслей. Хотя, возможно, лучшим сравнением будет мотыга. Нет, настоящий секрет в том, чтобы заставить мужа поверить, будто ты испытываешь наслаждение. В то время как на самом деле ничего подобного и в помине нет.

– О господи!

Чем больше слышала Эди о супружеской жизни отца, тем отчетливее она казалась ей непоправимо разрушенной.

Слеза скользнула по щеке Лилы.

– Мы прекрасно жили, пока не вздумали родить ребенка. Это так угнетает. – Она шмыгнула носом. – Но с тобой этого не произойдет. Я уже говорила, как завидую тому, что в Шотландии тебя уже ждет готовый ребенок?

Эди молчала. Вряд ли можно признаться Лиле, что она не спала всю ночь, боясь не понравиться маленькой Сюзанне.

– Некоторым женщинам не приходится расстраиваться из-за подобных вещей. Потому что их мужьям все равно, получают жены наслаждение или нет. Но хорошим мужьям не все равно. И иногда, если ты ничего не испытываешь, они будут продолжать, пока ты не взвоешь от досады. Мужчина просто не понимает, что женщина может так устать или расстроиться, что просто не чувствует того, что, по его мнению, должна чувствовать. Ты следишь за моей мыслью, Эди?

– Более-менее.

– Так что в этом случае, у нее один выход – сыграть.

– Прости?

– Сыграть. Сделать вид. Притвориться. Изобразить.

– Что именно?

– Le petit mort.

– Вот как.

– Ты не понимаешь, верно?

– Не совсем.

– Постельные игры – дело шумное, – пояснила Лила.

– Правда? – спросила окончательно заинтригованная Эди, хотя по-прежнему понимала далеко не все. Она не представляла, что так может быть.

Лила поставила опустевший бокал и откинула голову. С губ сорвался хрипловатый чувственный стон. Она запустила руки в волосы и стала мотать головой.

– Да, да, вот так… еще, еще!!! – Дверь открылась, и за спиной Лилы появился Вилликинс. – Ах, вот так… дорогой, сильнее… ты такой… такой… – Она снова мотнула головой и голос поднялся еще выше: – Ты сводишь меня с ума. Я горю, как в лихорадке. Я вне себя. Я… о блаженство!

Вилликинс застыл, словно ледяная статуя.

Лила выпрямилась, пригладила волосы и сказала:

– Вилликинс, наполните наши бокалы.

– Могу представить, как тебя мучит жажда, – залилась смехом Эди.

– Это секрет счастливого брака.

Эди не торопилась высказать мнение. Вряд ли брак Лилы можно назвать счастливым.

Вилликинс тем временем, оправившись от шока, стал разливать шампанское, словно ни в чем не бывало. Он стоил каждого пенни, который платил ему отец.

Лила одним глотком осушила бокал наполовину.

Конечно, бокалы узкие, но все же… Это ее третий?

– Пора ехать, – заметила Эди, ставя бокал. – «Олмак» ждет.

– «Олмак», – повторила Лила, ее язык слегка заплетался. – Не то место, где женщины, изменяющие мужьям, могут следить за их любовницами. Я уже говорила, что решила переделать себя? Я устала быть Лилой. Такое скучное имя!

– Будь благодарна, что тебя не назвали Эдит. И ты не изменяешь мужу.

– Я старею, а это еще хуже.

– Не думаю, что архиепископ с тобой согласится.

– Преждевременное старение, – вздохнула Лила. – Вот что случается с женщинами, вроде меня. Сидим дома старея, пока всякие Уинифред этого мира крадут наших мужей. Если бы меня назвали Джозефиной, все было бы по-другому. Ни один мужчина не станет изменять Джозефине.

– Давно пора подавать экипаж.

– Полагаю, нужно начать говорить по-французски, – продолжала Лила, игнорируя тему «Олмак». Эди опомниться не успела, как та взяла ее бокал с шампанским и осушила. – Это будет хорошая практика. Я могла бы перебраться во Францию, вместо того чтобы удалиться на покой в деревню.

– C’est la vie, – философски заметила Эди. – Это все, что я знаю по-французски, так что наш разговор будет коротким.

– Дорогая, все способны говорить по-французски, если постараются. Вот хорошая фраза: «Evacuez de lieux»!

– И что она означает?

– «Очистить помещение»! – воскликнула Лила, взмахнув рукой. – Кто знает, когда придется крикнуть это в случае пожара. Моя гувернантка научила меня куче полезных фраз. Etes-vous enceinte? Эта фраза оказалась не столь полезной. Нет, я не беременна. – Она позвонила: – Мне нужно выпить еще шампанского перед отъездом.

– Нам нужно ехать сейчас, – повторила Эди. – Разве они не запирают двери, даже если опоздать хоть на секунду?

– Знаешь, я давно могла бы забеременеть, не будь твой отец так упрям, – заявила Лила, продолжая игнорировать падчерицу. – Недаром у кроликов рождается так много крольчат.

Эди силой подняла мачеху на ноги. Навеселе или нет, но Лила была восхитительна, как пирожное с кремом, которое надеялся съесть каждый мужчина. Лиф небесно-голубого платья явно показывал, что в мире крайне не хватает шелковичных червей, но грудь Лилы прекрасно заполняла огромный вырез.

– Это платье абсурдно тебе льстит.

– Нужно не забывать втягивать живот, – заметила Лила, направляясь к двери и все еще сжимая пустой бокал Эди. – А, вот и вы, Вилликинс. Почему бы вам не налить мне еще бокал, а я выпью, пока думаю, как бы надеть плащ.

Эди взяла у нее бокал и отдала лакею.

– Наш экипаж, пожалуйста, Вилликинс. «Олмак» ждет.

– Как и экипаж, леди Эдит, – ответил дворецкий с поклоном и взял у лакея плащ Лилы.

– Миледи. Позвольте мне…

– Эти кролики, те, что с крольчатами, знают, что почем, – объявила Лила, пока Вилликинс оборачивал ее плечи плащом. – Мы не едем в «Олмак». Там не подают шампанского. Лучше отправимся к леди Шаттл.

– Кто такая леди Шаттл?

– Одна моя знакомая. В любой другой день я бы отказалась от бала у нее, как от немного вульгарного, но это было до того, как я получила это. – Она вынула из ридикюля смятую бумажку: – Я послала записку твоему отцу, с просьбой сопровождать нас в «Олмак». Это его ответ.

Эди разгладила записку. Всего две строчки. Отец сожалел, что не может выполнить просьбу жены, поскольку уже принял другое приглашение.

– Откуда ты знаешь, что он собирается посетить бал у леди Шаттл?

– Мне не нужно никого спрашивать. Я вполне понимаю: мужчина в подобной ситуации посетит именно этот бал, поэтому просто сообщила, что встречусь с ним там.

– А если он поедет в другое место?

– Куда еще ему ехать, – отмахнулась Лила с великолепным пренебрежением к присутствию двух лакеев и дворецкого. – Он, вне всякого сомнения, будет сопровождать Уинифред. Не могу же я просто сказать твоему отцу о кроликах, когда его увижу! Вставлю слово-другое в разговор и посмотрю, подаст ли это ему какую-то идею.

Эди взглянула в бесстрастное лицо дворецкого.

– Верно. Вилликинс, сообщите кучеру, что мы едем на бал к леди Шаттл.

Минуту спустя леди уже были в пути. К несчастью, до пункта назначения было всего пятнадцать минут езды. А это означало, что Лила почти не протрезвела к тому времени, когда они прибыли.

– Я немедленно узнаю ее, – беспечно сообщила она, когда они выходили из экипажа перед большим городским домом.

– Намекаешь на то, что здесь будут куртизанки? – спросила Эди, поняв, что куда больше заинтересована в посещении бала леди Шаттл, чем в поездке в «Олмак».

– Вне всякого сомнения! – кивнула Лила. – Именно поэтому твой отец приедет сюда. Как я уже сказала, узнаю Уинифред сразу. Знаю, какого типа женщины нравятся Джонасу. Уверена, что она – одна из тех женщин, которые вечно твердят, что просто не могут набрать вес, что бы ни ели. Однажды он сказал, что у меня плоский живот. Тогда у меня действительно живот был плоским.

– Лила, – не выдержала Эди, – мне до смерти надоела Уинифред, а я ведь даже ни разу ее не видела! Пойдем за этим милым грумом, потому что здесь очень холодно.

– Я дочь маркиза! – провозгласила Лила.

– Совершенно верно, – ободряюще кивнула Эди. – Уинифред, возможно, нашли в капусте. И бьюсь об заклад, ей приходится подкладывать тряпки в корсет, чтобы создать видимость груди.

– Мне нет нужды прибегать к столь жалкой тактике, – фыркнула Лила, откидывая плащ, и открывая великолепную грудь.

– Уинифред придется сунуть в корсет кочан капусты, чтобы достичь такого же эффекта. Два кочана, по одному с каждой стороны.

Лила резко кивнула и поплыла к дому.

Насколько могла видеть Эди, в передней не было ничего говорившего о возможном присутствии куртизанок. Дворецкий поклонился, в точности как все дворецкие, отдал плащи леди лакею, стоявшему у стены, и повел посетительниц по коридору в бальный зал, где объявил о их приезде.

– О, смотри! – в восторге вскричала Лила, спускаясь по лестнице и отталкивая дворецкого в сторону. – Это Бетси!

– Кто такая Бетси? – спросила Эди, семеня следом за мачехой и пытаясь нагнать, на случай если она споткнется.

– Дражайшая подруга моей матушки. Должно быть, сейчас она леди Рансибл. Бедняжка, кажется, овдовела прошлым летом. Это ее третий, нет, четвертый муж.

– Какая трагедия. Или, возможно, правильнее сказать – триумф?

Лила нырнула в толпу, таща Эди за собой.

– Она не виновата. Они просто умирают, после года-двух супружеской жизни. Но она умудрилась даже в таких испытаниях сохранить желтые волосы, а ты должна признать, что это истинный триумф.

Лила завязала беседу с женщиной, волосы которой носили отчетливые следы победы над временем. Эди вежливо улыбнулась и поискала взглядом отца. Она была уверена, что он не устоит от искушения последовать за Лилой на бал.

Эдит услышала низкий голос. Кто-то коснулся ее локтя. Обернувшись, она увидела лорда Бекуита.

– Леди Эдит!

Он оглядел ее платье – бледно-розовый шелк и никакой отделки, обычно скрывающей грудь, – и в его голосе зазвенело восхищение.

– Какое удовольствие встретить вас здесь!

Эди присела в реверансе:

– Лорд Бекуит, я очень рада вас видеть!