Джулия Лонг - Однажды в полночь

На несколько секунд Тейттуэйт потерял дар речи.

– На третьем, – поколебавшись, выдавил он. Лицо у него стало серым. – Лестница вон там. Он – рыжий. И в веснушках.

Коротко кивнув, Джонатан повернулся к Томми.

– Мисс Бернс, не будете ли так любезны остаться здесь и заполнить ваш вопросник, пока я приведу объект?

– Да, конечно, милорд, – покорно согласилась Томми, опустив глаза.

Пятнадцать минут! На столько они договорились. Она отвлечет надсмотрщика на пятнадцать минут, потом вернется к карете.

Кровь запела в нем от ощущения триумфа. Джонатан направился к лестнице.

Грохот стоял кошмарный. Движение в цеху вызывало головокружение, гипнотизировало и подавляло. В воздухе висела пыль, остро пахло машинным маслом. Десятки, если не сотни детей, мужчин и женщин, словно пчелы, суетились возле установленных рядами огромных, работавших станков. Веретена крутились с такой скоростью, что превращались в расплывшиеся пятна. Валки то делали поступательное движение вперед, то откатывались назад. Весь цех словно бился в муках, отплясывая какой-то бесконечный рил. Таким вот способом хлопок превращался в пряжу, а пряжа – в текстиль, чтобы снабдить любого в Англии скатертями, простынями, нижним бельем.

Как Джонатан дошел до этого? Взрослый человек, который поет «Бе-бе, черная овечка», теперь собирается выкрасть ребенка из грохочущего цеха текстильной фабрики.

Джонатан затаил дыхание, когда мимо него стрелой пронесся мальчишка, который подскочил к бешено крутившемуся ткацкому станку и проворно связал концы порванной нити, рискуя быть затянутым между движущимися станинами. Завораживающе искусная работа!

У мальчишки волосы были ярко-рыжими.

Рабочие пока не заметили Джонатана. Отвлекаться от дела было опасно.

Но мальчик поднял голову, увидел его и кинулся к нему, лавируя между станками и рабочими, как колибри.

Остановившись перед Джонатаном, он подбоченился.

– Вы мистер Френд? Которого прислала Томми?

– Чарли! – заревел мужчина с дальнего конца цеха.

– Да, Чарли. Нужно уходить. Быстро! – Джонатан схватил его за руку и потащил его назад, откуда появился.

Они миновали полпролета лестницы, как услышали еще один, уже слабый, крик.

– Чарли!

– Сюда, приятель. – Чарли показал на длинный коридор, в конце которого виднелась узкая деревянная дверь. Та самая, которая должна была вывести их к реке.

Джонатан дернул за ручку. О черт! Проклятая дверь оказалась заперта!

– Отойди, Чарли.

Джонатан набрал в легкие воздуха, отвел ногу назад и вложил весь свой вес в пинок.

Дверь затрещала, подалась. Они оба отскочили в сторону. Джонатан снова навалился на нее. Дверь распахнулась.

Мальчишка довольно заулюлюкал.

– А теперь бежим!

Перед ними лежала поросшая травой и кустарником долина, широкая и необъятная, как сам Атлантический океан. Мальчик был быстр, но ноги коротки, поэтому ему приходилось делать четыре шага вместо одного шага Джонатана. Неожиданно Чарли резко остановился и выдернул свою руку.

Тут Джонатан увидел грубый блестящий шрам у него на кисти. На обоих запястьях. Примерно на том же самом месте, что и шрамы у Томми.

Ему стало не по себе от тяжелого подозрения.

– Мне нужно отлить. Прямо сейчас. – Чарли искоса посмотрел на Джонатана. Ростом он был футов четырех, вздорный и грубый, как боевой петушок.

О господи! Джонатан отвернулся.

– Ладно, давай. Видишь какой-нибудь приличный кустик? Нам нужно торопиться, Чарли.

Мальчишка указал на разросшийся куст боярышника недалеко от реки. Джонатан повернулся к нему спиной.

Чарли расстегнулся и нацелил струю на боярышник.

– Скажи, откуда у тебя эти шрамы на запястьях?

– Они заковывали меня. В кандалы на руках и на ногах.

Джонатану стало трудно дышать. Он попытался не выдать себя голосом.

– Они что, заковывают всех?

– Только тех, кто пытается сбежать, – небрежно ответил Чарли. – Я выскочил за ворота, как раз когда их открыли, чтобы впустить фермера с его телегой, и помчался по дороге изо всех сил. Но они меня поймали. Ноги слишком короткие. – Он с мрачной покорностью посмотрел вниз. – Ничего, когда вырасту, они будут такими же длинными, как у вас. Скоро я вырасту выше вас. Все! – наконец объявил он, обернулся и застегнул штаны.

– Отлично. Можешь бежать, Чарли? Или я понесу тебя?

– Ну вот еще! У меня есть ноги, – бросил он презрительно. – Я не ребенок, чокнутый вы тип. И пойду сам. И от вас воняет!

– Это от тебя воняет, – отрезал Джонатан.

Что ж, гордость распирала его. Это был рефлекс.

Чарли фыркнул.

– От вас воняет хуже.

Джонатан по опыту понимал, что такой спор может продолжаться целую вечность.

– С ума сошел, идти пешком, Чарли? Я посажу тебя к себе на спину. Поедешь на мне, как на коне.

Мальчишка посмотрел на него. Глаза большие и недоверчивые. Потом отвернулся и покачал головой.

– Ненормальный! – провозгласил он, разведя руки в стороны, словно перед невидимыми зрителями. Снова посмотрел на Джонатана искоса. – Вы ведь ленивый и неповоротливый. Надо же, как на коне! Взрослый человек поскачет, как конь? – Он фыркнул.

Джонатан пожал плечами.

Они помчались дальше. Чарли делал четыре шага, Джонатан – один. Теперь он считал. При этом не мог сказать, что звучало громче – стук его сердца или звуки шагов.

– А галопом сможете? – с любопытством спросил Чарли.

– Смогу.

– И можно вас пришпоривать? И понукать?

– Нет. Ни кричать, ни понукать нельзя. А попробуешь стукнуть меня пятками по бокам, тут же скину на землю.

Но ладони у него вспотели, когда Чарли вдруг уступил.

– Согласен. Давайте попробуем.

Джонатан присел на корточки.

– Обними меня несильно за шею. Я подхвачу тебя под колени. Быстро!

Странно, но мальчишка подчинился, наверное, потому, что был чересчур удивлен, чтобы сопротивляться.

И Джонатан бросился бежать с ребенком за спиной.

Чарли, естественно, тут же завопил.

– Я ведь предупреждал, чтобы ты не смел кричать!

О господи, он заговорил, как отец.

Джонатан продолжал нестись вперед, как беговой жеребец, подгоняемый шершнями, с вонючим, но счастливым и немного испуганным мальчишкой у себя за спиной. И скоро они увидели невдалеке карету и – о, слава Пресвятой Деве Марии! – Томми. Томми от волнения подпрыгивала на месте, словно подбадривая их.

Но когда она увидела Джонатана, то чуть не переломилась от смеха. Он был готов зарычать на нее, но вместо этого, стряхнул с себя мальчишку и засунул его в карету. Потом схватил Томми за талию и, не дожидаясь ее возражений, подсадил внутрь, а после запрыгнул в карету сам.

Редмонд грохнул кулаком в потолок. Кучер хлестнул лошадей и карета, выбравшись из своего укрытия за деревьями, покатилась по дороге.

И теперь Джонатан сам завопил от восторга.

– Томми! – Чарли упал в ее объятия. Она зарылась лицом в его грязные волосы.

В тот момент, когда Джонатан увидел выражение на их лицах, он понял, что готов ради нее стащить драгоценности самой Короны. И эта мысль повергла его в ужас.

Наконец Томми отпустила мальчишку. Тот, откинувшись на стеганую спинку сиденья, немедленно принялся болтать ногами и стукнул Джонатана по голени.

Джонатан строго посмотрел на мальчишку. Чарли только усмехнулся в ответ и, конечно, повторил то же самое снова.

– Еще раз дотронешься до меня, Чарли, я тебе наподдам, недолго думая.

Маленький негодник остановился на секунду, и, широко открыв глаза, зачарованно уставился на Джонатана.

– Я тебе наподдам, недолго думая, – насмешливо передразнил он.

Джонатан закрыл глаза и медленно, очень медленно устроил голову на спинке сиденья.

Третий раз!

– На твоем месте я бы не стала долго сидеть с закрытыми глазами. Лучше быть начеку, – сказала Томми.

Он открыл глаза и посмотрел на нее так бесстрастно, с таким самообладанием, что ей пришлось спрятать улыбку.

– До Лондона не так уж и далеко, – успокоила его Томми. – Я знаю песню, которая поможет нам скоротать время, – «Бе-бе, черная овечка»…

– Хочешь, чтобы я и тебе наподдал? – ровно спросил Джонатан.

Она сверкнула улыбкой.

Джонатан снова повернулся к мальчишке. Чарли так и смотрел на него, не мигая, не отрываясь, но теперь немного застенчиво.

– Можешь повторить?

– То, что я сказал? Нет, не хочется.

Чарли, шевеля губами, произнес фразу. Было очень смешно, как он старался изобразить четкие согласные и округлые гласные Джонатана. Английский, на котором говорил высший слой Британии, мог показаться мальчишке почти таким же непонятным, как норвежский или китайский.

Чарли попытался еще раз.

– Очень хорошо! – одобрил Джонатан.

Мальчик постарался не заерзать от удовольствия.

– Научишь меня говорить модно, как…

– Как джентльмен? Ты об этом?

– Ну да, – пожал плечами Чарли, словно подразумевая: «Можешь называть это как хочешь».

Однако мальчишка больше не пытался скрыть свой жадный интерес к Джонатану. Острым взглядом он оглядел его костюм, и не для того, чтобы прикинуть его стоимость, как это сделал бы воришка. Нет, в его взгляде было заметно проснувшееся почтение к герою и, без сомнения, попытка сравнения. С самим собой.

– Чтобы быть джентльменом, требуется много чего, господин Чарлз. – Редмонд бросил предостерегающий взгляд на Томми, чтобы та не принялась валять дурака, высказываясь по поводу того, что именно включает в себя это «много чего».

Перестав пинать Джонатана, мальчишка принялся отстукивать ритм пятками по сиденью. Каждый его стук напрямую отдавался в висках у Редмонда. Он поднял голову и пристально посмотрел на Чарли, призывая того к порядку.

Барабанная дробь немедленно прекратилась. Глаза у Чарли были широко открытые и непонимающие, а сам он застыл и смотрел на Джонатана, как зайчишка на лису.