Джулия Лонг - Однажды в полночь

Салли немедленно замолчала и с поразительным самообладанием уставилась на него широко открытыми глазами. На нее явно произвела впечатление сила его легких.

О, счастье! О, блаженство тишины! Как он мог не замечать этой благодати раньше? Джонатан тут же поклялся себе никогда не относиться к тишине, как к чему-то данному просто так.

– Твою ж… О черт! – только и произнес он.

Томми явно потеряла дар речи.

Джонатан ощутил себя так, словно еще немного, и ему потребуется флакон с нюхательной солью.

Истошный визг до сих пор звучал у него в ушах. Он сунул мизинец в ухо и покрутил там, как будто можно было вернуть слуху его первоначальную невинность. И пожалел, что не принадлежит к тем великосветским хлыщам, которые всегда носят при себе фляжку с виски.

Томми снова заговорила с девчонкой. Голос у нее все еще дрожал.

– Салли, это… э… мистер Френд[5]. Он хороший человек, и я доверяю ему. Он здесь, потому что хочет помочь тебе. И никогда не сделает тебе ничего плохого. Не надо кричать.

– Мистер Френд готов прямо сейчас сделать кое-что плохое вам, – сквозь стиснутые зубы процедил Джонатан, со злостью глядя на Томми.

Та проигнорировала его.

Салли теперь невозмутимо разглядывала его широко открытыми глазами. Такие глаза бывают у щенков и оленят. Большие, блестящие, влажные и невинные. «Дьявол переодетый», – мрачно решил Джонатан.

– Повариха сказала, что у меня будет урчать в животе, если я буду разговаривать с незнакомыми мужчинами. И что нужно кричать, если я кого-нибудь вдруг увижу.

Джонатан возмутился.

– Какое еще урчание в живо… О!

Томми пнула его ногой в голень.

Джонатан свирепо воззрился на нее.

Брови у нее взлетели чуть не до линии волос.

Джонатан сделал глубокий вдох – символическую попытку вобрать в себя остатки терпения из атмосферы того, что явно превратилось в сумасшедший дом на колесах. Потом выдохнул, чтобы успокоиться.

Ему некого было винить, кроме самого себя. Он обладал шестым чувством для определения подобных дел – тех, в которых не желал принимать никакого участия, тех, что полны нервных переживаний и сложностей, которые приносили с собой женщины, подобные Томми. Малым утешением служило понимание того, что он был прав. Ох, как прав!

– Повариха сказала правду. Нельзя разговаривать с незнакомыми мужчинами, Салли. К счастью, я переболел урчанием живота в детстве, давным-давно, и вылечился прекрасным образом. Так что от меня ты не заразишься.

Томми раскашлялась, чтобы скрыть смех.

– О! – Салли такой поворот дел явно устроил.

Сидя напротив девочки, Джонатан разглядывал ее из-под нависших бровей. Она была мала, очень бледна, белый чепчик сидел на ней косо. Из-под него выглядывали темные кудряшки. Явно маленькая служанка. Помощница в буфетной, скорее всего. И не старше семи лет. А может, и того меньше, учитывая ее рост.

Она смотрела на него теперь смущенно и с любопытством. И вдруг улыбнулась. Джонатан чуть не закатил глаза. Это был легкий флирт, такой же непостоянный, как и у той, к кому девочка сейчас прижималась. Джонатан отказался быть очарованным.

И тут под чепчиком он увидел белую повязку у нее на лбу. И темное пятно на повязке, довольно большое.

Джонатан понял, что это кровь.

– Что случилось с твоей головой, Салли?

– Хозяин Уильям стукнул меня палкой, – тихо сказала она по-детски шепеляво. – Когда я упала, то ударилась макушкой.

– Хозяин Уилли?…

Хозяин Уильям – это лорд Фекиз-младший. Ровесник Джонатана. И он раза в три, по меньшей мере, крупнее Салли.

Неужели это правда?

Томми, не отрываясь, смотрела на Джонатана. Казалось, она затаила дыхание.

– За что? – наконец спросил он девочку. Вопрос дался ему с трудом.

Ведь Джонатан заранее знал ответ: «Потому что он смог». Взрослый мужчина, который смог ударить ребенка-девочку и с такой силой, что сбил ее с ног. Он просто…

– Т-ш-ш, Салли, любимая. Ты – хорошая девочка, – решительно вмешалась Томми. – Теперь все в порядке. Больше не будем говорить об этом.

Теперь все в порядке?

В каком еще порядке?

Джонатан бросил на Томми взгляд, полный такого жгучего недоверия, что их кучер на козлах должен был через стенку кареты почувствовать этот жар своим задом и быть благодарным за то, что согрелся.

Но Томми избегала встретиться с ним глазами. Она сразу же то ли забыла, то ли сделала вид, что забыла, о его существовании. Салли прижалась к ней, уютно устроившись у нее на коленях, и, несмотря на кошмарные обстоятельства, задремала. Томми тихо запела ей колыбельную.

Она, скорее всего, специально не дала Салли говорить. Чем больше Джонатану становилось известно, тем больше он погружался в… Во что?

Голова раскалывалась от множества вопросов.

Он должен получить ответы. О, он должен добиться ответов!

А теперь… Джонатан освободился от плаща и подал его Томми.

Она рассеянно посмотрела на него. Потом подняла глаза на Джонатана, явно пытаясь сделать это с вызовом.

Но внезапность его жеста, а также суровость молчания Джонатана – все это подсказало ей, что лучше не отказываться.

Томми приняла плащ и накинула его на плечи.

– Благодарю вас, – по-королевски произнесла она.

Он фыркнул. Тихо, чтобы не разбудить крохотное создание.

– У меня для вас тоже кое-что есть, – прошептала Томми.

Она подвинула ребенка на коленях, а потом Джонатан с удивлением увидел, как ее рука скользнула за корсаж и пошарила там.

Томми вытащила оттуда фляжку, которую и протянула ему.

Он тут же обратил внимание на то, что фляжка еще хранила тепло ее грудей, между которыми и покоилась до этого момента. На секунду способность мыслить заменилась на чувственное восприятие и воображение. В конце концов, Джонатан в первую очередь и главным образом был мужчиной.

«Ох, сколько еще проблем она принесет с собой, Редмонд!»

Он приподнял фляжку в молчаливом и насмешливом тосте в честь Томми и выпил половину содержимого.

Через несколько минут Томми постучала в крышу кареты, и Салли зашевелилась во сне.

– Я сама вылезу, но не смогли бы вы передать ее мне? – тихо спросила она. – Мистер Френд подержит тебя на руках, хорошо, Салли? – И шепнула Джонатану: – Договорились, мистер Френд?

Что тут сказать в ответ? Не мог же он выкинуть ребенка из кареты пинком, как мешок с мукой.

Джонатан согласно кивнул.

Салли, не проснувшись полностью, подняла руки вверх. Он наклонился между ними, и девочка обняла его за шею, как будто это была самая естественная на свете вещь, которую она проделывала всегда.

Джонатан поднял ее. Смешно, но она действительно весила не больше мешка с мукой.

Такой же большой, как он, мужчина разбил ей голову, но та, кому девочка доверяла, сказала ей, что ему, Джонатану, можно довериться, и она доверилась. Джонатан вдруг ощутил краткий приступ головокружения, сродни ужасу, словно он шел по туго натянутому канату над улицей. Господи, как же рискованно быть ребенком! В наемной карете, на ходу, из визжащей дурехи превратиться в доверчивое без лишних слов невинное создание. И ведь это, как ему казалось, было абсолютно типичным поведением ребенка.

– Спасибо, мистер Френд, – сонно пробормотала Салли.

– Всегда пожалуйста, – натянуто ответил он.

Девчонка то ли уткнулась в его плечо, то ли вытерла свой текущий нос о его сюртук. Джонатан потом разберется с этим.

Какое же очаровательное создание!

– Я пришлю жемчуг завтра утром к вам на дом, – шепнула Томми.

«Завтра утром» уже наступило, но они даже не обратили на это внимания. Бледный свет начал пробивать дорогу через угольную копоть лондонского тумана. Тут и там, разбуженные светом, если не теплом, зашевелились пьяницы Ковент-Гардена.

– Мне нужны ответы на вопросы, – в голосе Джонатана отчетливо слышались угрожающие нотки.

– Вам они не понравятся, поверьте мне.

Томми не сказала, но Джонатану послышалось обвинение в ее словах.

И, скорее всего, она была права. И он был абсолютно прав на ее счет, это точно. В том, что она была не женщина, а какой-то лабиринт, и только Господь знал ее реальное прошлое или предпочтения. Лучше бы Джонатану отказаться от этого жемчуга и забыть, что случилось минувшей ночью.

– Я добьюсь их. – Каждое слово прозвучало как зловещее обещание.

Они глядели друг на друга, понимая, что оказались в тупике.

– Как, кстати, все прошло сегодня ночью, на ваш взгляд? – шепотом поинтересовался Джонатан.

– В этот раз более или менее, – сказала она в ответ. – Никого не подстрелили.

– Где вы?…

В это время Салли, которая цеплялась за колени Томми, что-то забормотала. Это дало Томми повод нагнуться к девочке.

Потом она моментально вскинула голову. По ней было видно, как она расстроена.

– Прошу прощения, мистер Редмонд, но у нее с собой была игрушка – маленькая куколка. Это единственное, что у нее есть. Наверное, мы забыли ее в карете. Не могли бы вы посмотреть на нашем сиденье? Это вас не затруднит?

Так мило Томми просила его о какой-то мелочи?

Джонатан опять заскочил внутрь кареты, похлопал по сиденью, посмотрел под сидением. Не нашел ничего.

– Боюсь, тут нет…

В это время Томми стукнула кулаком в стенку кареты, кучер взмахнул вожжами, лошади рванули вперед, дверца кареты захлопнулась, а Джонатан упал на сидение.

Он мог бы представить, как вслед ему несется смех, но не захотел.

Три коротких стука. Пауза. Два коротких стука. Пауза. Четыре коротких стука.

Томми бросилась к дверям, отодвинула засов, и Доктор быстро проскользнул внутрь, а потом двинулся вслед за ней по лестницам и через темный коридор.

Она не знала его имени. Это означало, что род его занятий так же сомнителен, как и у других жильцов ее дома, хотя никому не было известно, где он жил. По слухам, Доктор промышлял продажей трупов. Судя по его всегдашней бледности, работал он по ночам. Томми не так уж и трудно было представить, как Доктор торгует покойниками, однако он был вполне компетентен, чтобы пользовать живых. Ее с ним свел Резерфорд. Это был как раз тот самый случай, когда у какого-то знакомого имелся другой знакомый, который был знаком с Доктором. Томми находилась не в той ситуации, чтобы критиковать его родословную, в частности, из-за того, что он работал в долг, а кошелек ее, увы, был тощ.