Испанское происхождение могло объяснить смуглость ее лица.

– Да, – просто ответила Томми без всякого намека на иронию. – Почему бы вам не присесть? – Она указала на розовое плюшевое кресло, придвинутое к изящному полированному карточному столику.

– Вы живете здесь? – Джонатан вытянул шею, чтобы заглянуть в коридор, куда удалился Резерфорд. Мужчин она приводит сюда?

Интересно, были ли у нее любовники? Никто не мог сказать наверняка.

– Почему бы вам не присесть? – повторила Томми, указывая на кресло, и отчетливо произнося каждое слово.

– Почему бы и нет? – согласился Джонатан, заставив ее улыбнуться.

Но сначала он выдвинул кресло для Томми. Она соскользнула в кресло и устроилась грациозно, как роза в вазе.

С двумя кружками эля на подносе вернулся Резерфорд и проворно сервировал их.

– Я буду за стенкой, мисс Томми, – многозначительно предупредил он и, отдав поклон, вышел.

– Ваше здоровье. – Джонатан поднял свою кружку.

Томми повторила его движение.

Каждый отпил по глотку.

На несколько мгновений повисла тишина, во время которой оба просто смотрели друг на друга. Джонатану пришло на ум, что Томми – драгоценность, а эта комната – ее оправа, и наверняка так ею было задумано с самого начала. На ней было отделанное атласом светлое, цвета шампанского платье с длинными узкими рукавами. Золотисто-матовые плечи и высокая шея рождали легкое ощущение наготы. И этот эффект воздействовал на воображение. Корсет приподнимал небольшие полукружия ее грудей к самому вырезу платья, рождая в мужчине желание уткнуться в ложбинку между ними. Она так оделась специально.

– Протяните мне руку, мистер Редмонд.

Что он и сделал.

Томми достала небольшой бархатный мешочек и вытряхнула его содержимое ему на ладонь. Из мешочка выскользнула нитка немыслимого по красоте жемчуга. И длиной, наверное, в милю. Жемчужины скользили одна за другой, одна за другой и, наконец, сверкая, улеглись у него на ладони.

Ошеломленный, Джонатан глядел на них во все глаза. Потом поднял взгляд на Томми.

Она явно ждала его реакции.

– Бесспорно, они производят огромное впечатление, – начал Джонатан. – Но я предпочел бы нечто более утонченное. Может, нам стоит съездить в «Роу».

Томми криво усмехнулась.

Тем не менее Джонатан понимал, почему она вложила их ему в руку. От настоящего жемчуга исходило тепло, почти такое же, как от живого тела. Они так удобно устроились у него на ладони! Единожды получив их, уже не хотелось с ними расставаться. Они были…

Ладно, жемчуга были просто роскошны.

– Я получила их… во владение совсем недавно, – заговорила Томми.

– Они настоящие. – Джонатан разбирался в драгоценностях благодаря сестре и одной брошенной почти любовнице.

– Отсюда эта замысловатость, с которой я представила их вам.

– Вы получили их в подарок?

– Да. Воровать драгоценности не относится к моим умениям.

– Пока, – одновременно добавили оба, к их взаимному изумлению.

Она замолчала.

Джонатан покачал на весу рукой, полной жемчуга.

– И? – спросил он точно так же, как Томми в своем разговоре с Аргоси днем в салоне.

– Я хотела бы продать их. Мне нужно много денег и очень срочно. Но если я сумею удвоить вырученную за них сумму или даже утроить…

Вот оно что! Он начал понимать.

Джонатан медленно-медленно откинулся на спинку кресла в обманчиво спокойной позе, отстучал пальцами по столу что-то вроде похоронного марша и, не мигая, не говоря ни слова, долго смотрел на нее. Ему самому было невдомек, что сейчас он напоминал своего отца, когда тот усиленно размышлял над чем-нибудь. Под таким обвиняющим взглядом любому хотелось поежиться, а абсолютно невиновного человека тянуло признаться в преступлении, которого он не совершал, только чтобы на него так не смотрели. Джонатан так обычно смотрел на своих противников по дартсу в «Свинье и чертополохе», именно поэтому никто в Пеннироял-Грин не мог превзойти его на состязаниях.

Томми была твердым орешком. Однако и она заерзала в кресле под его взглядом.

– Зачем вам так срочно потребовались деньги? Вы финансируете революцию? Или нужно дать взятку чиновнику? Может, выкупить любовника? Неужели вы по горло влезли в карточные долги, которые вообще-то, учитывая ваш небольшой рост, не могут быть жутко большими?

– Мне нравится широта разброса ваших предположений. Тем не менее ответ на все вопросы отрицательный. И речь не идет ни о чем противозаконном.

Он ждал.

– Ладно, речь идет кое о чем не вполне законном, – немного нехотя согласилась Томми.

Джонатан уныло вздохнул. Так, словно именно этого он и ожидал.

– А этот жемчуг… Каким образом он очутился у вас?

Все мужчины, которых он знал, хотели, чтобы Томасина де Баллестерос выбрала их себе в любовники. Это было чем-то вроде спорта, чем-то de rigueur[4], принятым среди светской молодежи, которая всегда искала что-то новенькое. При этом все вели себя, как стадо баранов, с помощью хитрых уловок стараясь завоевать себе особое место в салоне. Характерно, что это находило отражение и в книге для регистрации пари клуба «Уайтс». Однако никому и ничего не было известно о ее прежних любовных связях, или даже был ли когда-нибудь у нее любовник вообще. Спекуляций на этот предмет, конечно, хватало, как и преувеличенных надежд, что Томми еще проявит себя.


Джонатан был готов поставить на кон все свои будущие доходы на то, что она уже не невинна. Ни одна женщина не может держаться с такой противоестественной уверенностью, как она. А еще в ее взгляде присутствовала некая глубина, некая отстраненность, присутствовало некое знание, что приходит только с опытом.

Интересно, насколько хорошая любовница может получиться из нее? Мысли Джонатана неожиданно приняли другое направление. Сможет ли Томми стать покорной за определенную плату? Такой же у нее огненный темперамент, как цвет волос? Или она холодна и заносчива и, чтобы соблазнить ее, потребуются какие-то неординарные приемы? Швыряется ли вещами? Есть ли у нее какие-то свои правила?

Таких женщин он не хотел – с ними возникало слишком много неопределенностей.

– Не понимаю, какое это имеет значение, – наконец сказала Томми. Вполне дипломатично.

– Хорошо. Если я, к примеру, попытаюсь продать их через «Ренделл Бридж и Ренделл», не опознает ли их владелец, чтобы потом выйти на след продавца?

– Не надо продавать через «Ренделл Бридж и Ренделл», – стремительно среагировала Томми.

Другими словами, ответ был положительным.

– Для вас могут возникнуть последствия?

– Последствия – это моя забота, разве не так? И уверяю вас, я разберусь с любыми последствиями, – холодно заметила она.

Джонатан в этом не сомневался. Погрузившись в молчание, он размышлял.

– Ответьте мне на один вопрос, мистер Редмонд, – поторопила его Томми. – Безотносительно последствий, которые вдруг могут возникнуть… Вы действительно полагаете, что сможете удвоить мои вложения?

Джонатан заколебался только на миг.

– Я могу утроить ваши деньги, – тихо сказал он. Легкомысленная самоуверенность, но он ведь все-таки был Редмондом, чья самоуверенность питала собой решимость, а решимость приводила к успеху. – Законным образом. И быстро. В течение нескольких недель.

Томми коротко кивнула.

– Достаточно для того, чтобы выкупить жемчуг назад, если мне вдруг захочется?

– Да.

– Прекрасно. Я в особенности хотела бы поучаствовать в инвестициях в печатный пресс вашего друга. – Прежде чем Джонатан успел обрадоваться ее предложению, она добавила: – Однако у меня есть условие, до того как мы начнем совместное предприятие.

– У меня тоже.

– В обмен на вложения мне может потребоваться от вас помощь… В связи с тем почему у меня вдруг возникла нужда в деньгах. Помощь потребуется прямо этой ночью. А возможно, и для других случаев.

Ну, разумеется. Вот они – проблемы. Джонатан слышал, как они приближаются с топотом скачущих коней. Но пока еще в отдалении.

Глава 9

– Какая именно помощь? – спросил Джонатан очень и очень сухо.

Томми задумалась.

– Нужны отличные рефлексы. Умение видеть в темноте. И пистолет.

Он стиснул зубы. Такие игры были ему не по нраву.

– Не испытывайте моего терпения, мисс де Баллестерос.

– Мне не доставляет удовольствия быть уклончивой, – запротестовала Томми. – Ради вашей же пользы вам лучше знать как можно меньше. Мне уже известно, что вы прекрасно видите впотьмах. И у вас отличный пистолет. Кстати, в вас не меньше подозрительности, чем в Резерфорде, но вы обладаете определенными качествами, которых у него нет, поэтому более полезны мне. И если честно, то, для чего вы нужны мне сегодняшней ночью, не продлится долго и не потребует больших усилий, – заключила она ясно.

Ему показалось, что Томми намекнула на то, что ее нужно приободрить.

Джонатан ждал.

– Не то, что в последний раз. – В ее голосе послышались неуверенные нотки.

Он подождал ее.

– В последний раз меня… легко ранило, – закончила Томми, еще более неуверенно.

– Теперь вы взываете к моему чувству рыцарства? Должно быть, от отчаяния.

– Я – слабая. Я – слабая и хрупкая женщина. Мир опасен для таких, как я.

Джонатан закатил глаза. Потом опустил их и снова взглянул на свою ладонь. Жемчужное ожерелье лежало на ней, как пресытившаяся любовница. Мерцало, согревало и пульсировало… Обещая будущие прибыли, Джонатан не знал никакой другой живой души, которая настолько же легко и свободно могла прямо сейчас вручить ему столько денег. Это все, что ему было нужно, и как раз тогда, когда он так в этом нуждался.

– Прежде чем мы продолжим обсуждение нашего дела, Томми, позвольте объявить мои условия. А именно: я возьму с вас брокерский процент за то, что буду работать с вашими деньгами.

Она медленно выпрямилась, неожиданно став высокомерной и недоверчивой.