– Очень просто, – ответил Люк. – С Редли я еще не говорил, но готов спорить, что с ним будет та же история.

– Понятно, – протянул Мартин.

– Что понятно? – возмутилась Аманда, переводя взгляд с одного на другого.

Люк покосился на Мартина и сказал:

– Редли и остальные – кузены, они примерно такого же возраста, что и мы.

Аманда все еще не понимала.

– Ты хочешь сказать… – Внезапно до нее дошло. – Все?

Люк с беспомощным видом развел руками.

– Гм! – Аманда опять уткнулась в список. На глаза попалось одно имя. – А как насчет Эдварда? Не будешь же ты утверждать, что он не исполнял свой долг, сопровождая маму и сестер на какой-нибудь бал?

Циничная усмешка Люка была достаточно красноречивой.

– По словам Коттслоу, нашего дворецкого, Эдвард вернулся домой рано, велел Коттслоу передать маме, что у него мигрень и чтобы его не беспокоили, а сам уехал. Вернулся он ночью, когда все спали. – Очевидно, мысли Аманды отразились на ее лице, поэтому Люк поспешно добавил: – Я не стал бы придавать этому большое значение – такое с ним случалось и раньше. К сожалению, общество, которое он предпочитает, обычно употребляет джин. Вряд ли там можно кому-то доверять. То же касается и остальных – я имею в виду не джин, а то, что они не смогут найти надежных свидетелей. Получается, что из списка их вычеркивать нельзя, но в то же время отсутствие алиби не превращает их в убийц.

Аманда, наморщив носик, изучала список, пока Мартин и Люк договаривались о завтрашней встрече. Ее взгляд все время возвращался к одному и тому же имени. Она знала всех пятерых, оставшихся в списке, но хорошо знакома была только с Эдвардом. Как сказал Люк, эти четверо были похожи на него и Мартина, поэтому она допускала, что в тот вечер они навещали какую-нибудь даму и не захотели называть ее имя. С этим все понятно. А вот как быть с заведениями, где «употребляют джин»?

Аманда слишком хорошо знала Люка и понимала: он не преувеличивает. Случись что, он обязательно постарался бы – и делал это не раз – скрыть нелицеприятные склонности своего брата. Так что сомнения насчет Эдварда у нее оставались. Что представляет собой человек, который на людях изображает из себя многострадального, добродетельного пуританина, а потом тайно посещает притоны?

– Пойдем. – Мартин взял ее за руку. – Пора возвращаться в бальный зал, а то у тех, кто обладает буйным воображением, перегреются мозги.

Аманда спрятала список в ридикюль и пошла вслед за ним к двери.

Глава 22

По настоянию своих будущих невесты и тещи Мартин на следующее утро заехал на Аппер-Брук-стрит, усадил Аманду в коляску и покатил к парку.

Видя, как горят ее глаза, как сияет ее лицо, он подумал, что, возможно, жертва была не напрасной. Аманда заверила его, что ему придется выдержать эту пытку всего один раз, и вчера он сделал вывод, что этот странный ритуал понятен лишь женской половине высшего света.

Чем дальше они углублялись в парк, тем больше доказательств правильности своего вывода он находил. Проезжая мимо них в своих колясках, великосветские матроны и хозяйки салонов лучезарно улыбались им и грациозно кланялись, в ответ Аманда тоже улыбалась и кланялась. Сам же он ограничивался бесстрастным кивком в адрес самых влиятельных дам и тех, кто считался друзьями его родителей, и все свое внимание уделял породистым лошадям: при огромном количестве экипажей в аллеях требовалось немалое мастерство, чтобы миновать возникающие на пути препятствия.

Они остановились поболтать с вдовствующей герцогиней Сент-Ивз, потом обменялись веселыми замечаниями с Эмили Купер. Когда экипажей стало поменьше, Мартин пустил лошадей быстрым шагом и уже начал поздравлять себя с окончанием мучительной процедуры, но Аманда дернула его за рукав и, указав на очередь из разворачивающихся экипажей, сказала:

– А теперь возвращаемся.

Мартин не поверил своим ушам и посмотрел на нее – она не шутила. Что-то буркнув себе под нос, он подчи-нился. Ведь он согласился играть этот спектакль до тех пор, пока она и ее родственницы – напористые и своевольные дамы – не объявят, что процесс его реабилитации в свете закончен. Тогда Мартин решил, что благоразумнее не упоминать о своем намерении большую часть года проводить в Хадерсейдже. И сейчас, по мере того как они пробирались по заполненной экипажами аллее, жизнь в родовом поместье казалась ему все более привлекательной.

Неожиданно Аманда схватила его за руку, да с такой силой, что ее ногти впились в его ладонь.

– Смотри! – указала она куда-то зонтиком.

Мартин посмотрел в ту сторону и увидел двух прогуливающихся молодых барышень и мужчину, следовавшего за ними в нескольких шагах.

– Эдвард, Эмили и Энн.

– Это же Эдвард! – сдавленно проговорила Аманда. Изумленный Мартин повернулся к ней. Она побледнела, в расширившихся глазах читался ужас. – Никогда раньше не замечала… на расстоянии он действительно выглядит точно, как ты.

Мартин хотел было презрительно хмыкнуть, но сдержался.

– Не увлекайся, все пятеро в нашем списке на расстоянии похожи на меня. – Он снова посмотрел на Эдварда, но почти сразу же должен был отвести взгляд, так как нужно было следить за оживленным движением на аллее. – И не так уж он похож.

– Я знаю, в том-то и дело. Он ниже ростом, уже в плечах, и волосы у него не такие блестящие. Да и черты лица какие-то размытые. Я тоже думала, что это маловероятно… – Она опять оглянулась. – Но сейчас… на расстоянии все детали исчезают, а общий облик остается. – Мартин покосился на нее и увидел то самое упрямое выражение на ее лице, которое так хорошо знал. – Если это Эдвард…

– Аманда…

– Нет. – Она подняла руку. – Я не утверждаю, я просто допускаю, что это мог быть он. Как он узнал о том, что ты или я собираемся на север?.. – Она вдруг замолчала, и Мартин опять посмотрел на нее, не понимая, в чем дело. – Амелия! Надо поскорее найти ее! – Она стала оглядываться по сторонам, бормоча: – Что-то я ее не видела… и с мамой ее не было, значит, она гуляет. Но с Эмили и Энн ее нет, а Реджи не появлялся… вон она! Езжай туда! Быстро!

Мартин чудом протиснулся между древним ландо, в котором восседала ярко разодетая старуха с тявкающим мопсом, и кабриолетом с хихикающими девицами.

Аманда даже подпрыгивала от нетерпения. Наконец Амелия, гулявшая в компании лорда Кенторпа, увидела, как она ей машет, и пошла им навстречу.

Поцеловав сестру и улыбнувшись Мартину, Амелия представила своего спутника. Пока мужчины приветствовали друг друга, девушки успели обменяться многозначительными взглядами, в результате чего лорда Кенторпа в довольно милой форме прогнали прочь.

Как только он отошел, Амелия спросила:

– Ну что?

Аманда набрала в грудь побольше воздуха, на мгновение застыла и, тщательно подбирая слова, осведомилась:

– В тот день, когда я уехала в Шотландию, ты кому-нибудь говорила, куда я собираюсь?

Сгоравшая от любопытства Амелия энергично закивала:

– На обеде у леди Кардиган леди Бейн и миссис Карр спрашивали, где ты.

Аманда сникла:

– И больше никому?

– Ну, больше никто не спрашивал. По дороге к леди Кардиган мы в парке встретили Эшфордов. Завязался разговор, и все как-то само собой получилось.

– Вот как? – встрепенулась Аманда. – А кто там был – из Эшфордов, я имею в виду.

– Как обычно, все четверо: Эмили, Энн, их мама и Эдвард.

Мартин незаметно сжал Аманде руку, призывая ее к осторожности.

– Амелия, постарайся вспомнить, что конкретно ты им сказала.

Амелия улыбнулась:

– Да что вспоминать! Перед уходом мы с мамой обо всем договорились. Мы решили отвечать расплывчато, что Аманда уехала на север на несколько дней. Вот и все.


В течение следующего часа Аманда и Мартин колесили по улицам, споря, возможно ли, что Эдвард – Эдвард! – и есть тот, кого они ищут.

– Ты не можешь – просто не можешь – утверждать, что это полностью исключено! – горячилась Аманда.

Амелию они оставили в парке. Они были настольно потрясены ее сообщением, что она заметила их состояние и заволновалась. Аманда успокоила сестру и пообещала рассказать все позже.

– Я допускаю, что это возможно, – глухо проговорил Мартин, и по его тону Аманда поняла, что он почти уверен в этом, однако…

– Если ты считаешь, что, разоблачив его, ты тем самым причинишь боль Люку, леди Калвертон и его сестрам, вспомни, что он сделал больно тем, кто уже не имеет возможности искать справедливости. – Взгляд Мартина свидетельствовал о том, что Аманда задела его за живое, и она поспешно продолжила: – А еще нельзя забывать о том, что он может в будущем совершить нечто подобное. Ты же не будешь убеждать меня в том, что половина мужчин в твоей семье являются завсегдатаями публичных домов. А Эдвард создал себе репутацию непоколебимого праведника, скучного и напыщенного зануды, который всегда прав… ты давно не бывал в обществе, поэтому не видел этого. Мы с Мелли всегда думали, что таким образом он компенсирует свой комплекс неполноценности – ведь, несмотря на красивую внешность, он проигрывает в сравнении с Люком. Или с тобой.

– В юности, – после паузы проговорил Мартин, – он всегда был в нашей тени.

Аманда промолчала: если ей трудно смириться с мыслью, что убийца – Эдвард, то каково Мартину!

Прошло немало времени, прежде чем она накрыла его руку своей и, дождавшись, когда он повернется к ней, сказала:

– Я вспомнила слова леди Озбалдестон. Не могу точно утверждать, к чему она клонила, но тебя разговор не касался. Она сказала, что даже в лучших семьях, в добром урожае всегда попадется одно червивое яблоко, и понять это можно, только надкусив. Она сказала, что в твоем случае никто не считал тебя этим самым червивым яблоком. Я тогда поняла, что долг семьи – выкинуть это яблоко. Я вот что подумала, – добавила она, пристально глядя ему в глаза, – ведь твой отец считал, что именно это и делает. Что, по его мнению, нужно было сделать для семьи? Выбросить червивое яблоко.