Наконец, Мальборо снова переключил внимание на Фолкнера. Вернувшись к письменному столу, он из груды разбросанных на нем бумаг вытащил листок. Несколько мгновений придирчиво изучал его, а затем протянул Фолкнеру.

— Что вы скажете вот об этом?

В отличие от герцога, да и всех остальных, Фолкнер читал очень быстро. Он прочел элегантно выведенные строчки столь стремительно, что могло показаться, будто зрачки мечутся из стороны в сторону. Дочитав до конца, посмотрел на подпись и остановился, пристально глядя на лист. Потом вопросительно уставился на герцога.

— Но чем занят сэр Исаак в этом месте… э-э-э Эйвбери? Надеюсь, ничего из ряда вон выходящего?

— Понятия не имею, — отозвался герцог. — Кто знает, что движет им. Его ум для нас загадка. Тем не менее, он президент Королевского Общества, пользуется благосклонностью Ее Величества. И вообще, он — одна из наших выдающихся знаменитостей. Я не вправе не обратить внимания на его жалобу.

— Но убийства? — с сомнением произнес Фолкнер. — Безусловно, местные власти имеют все необходимое, чтобы разобраться в деле? — он снова углубился в чтение. — Он пишет о двух цыганах. Их тела были обнаружены не в один день, но, как подозревают, они были убиты в одно и то же время. «Это послужило причиной глубокой скорби дорогого мне друга и заставило меня тревожиться за него», — продолжал читать Фолкнер. — Правда, он не сообщает, кто этот друг и почему он так расстроен.

— Да, об этом он умалчивает. Собственно, он сообщает нам чертовски мало. Однако, ясно дает понять, что ждет от меня ответных действий.


Фолкнер положил листок на стол. Он ничем не отличался от остальной публики, благоговевшей перед сэром Исааком. Но ему было хорошо известно, что это довольно эксцентричная личность. Интересно, что понадобилось ему в этой Эйвбери?

— Но почему он обратился к вам? — спросил Фолкнер.

— Потому что он мой знакомый, — ответил герцог. — Потому что он знает меня как фигуру влиятельную.

Герцог явно преуменьшал. Он был одним из самых могущественных людей в Англии.

— Полагаю, что здесь ничего нельзя поделать, — добавил герцог. Он всегда был внимателен к людям, которых особенно ценил. — Но я никак не могу отказать сэру Исааку. Его успокоит лишь наше прямое вмешательство. Вы поедете от моего имени. Проведите там несколько деньков, чтобы просто успокоить его. Здесь в ближайшие пару недель не предвидится ничего особенного. Так что вы ничего не потеряете.

— Безусловно, его бы устроило ваше письмо, — осмелился возразить Фолкнер, понимая неотвратимость решения герцога. Ему вовсе не хотелось оставлять Лондон в самое лучшее время года. В эти славные дни вокруг царит ликование по поводу объединения с Шотландией. Прозябать две недели в каком-то убогом захолустье? Что и говорить, весьма обременительное поручение. Фолкнер вздохнул. Герцог был прав. Сэр Исаак родился в стенах куда более скромных, чем он сам. Но теперь он вращался среди светил науки, которым в век просвещения никто не осмелится возразить.

— Я отправлюсь завтра утром, — сказал он таким тоном, будто путь его лежал не в весеннюю сельскую Англию, цветущую и благоухающую в это время года, а в самый центр преисподней. Для него это было одно и то же.

— Ну-ну, не так уж это так плохо, — успокоил его Мальборо, — отдохнуть вам совсем не помешает. Вы переутомляетесь.

— Может быть, мне стоит умерить старания? — улыбнулся Фолкнер герцогу.

— Нет, вы чрезвычайно необходимы мне. Но пара недель вдали от городской суеты пойдет вам на пользу. К тому же у вас особый нюх. Вспомните, как ловко вам удалось два года назад разоблачить разбазаривание военных запасов?

Фолкнер вздохнул. Короткое упражнение в простейшей логике, стоившее карьеры одному алчному маркизу и нескольким офицерам высших рангов, до сих пор не давало ему покоя. Люди, включая самого герцога, решили, что теперь ему по силам любая загадка. Явное недоразумение, но теперь уже ничего не изменишь.

— Возможно, мне не понадобится задерживаться там на две недели, — выдавил он с надеждой в голосе, — Судя по всему, дело не стоит выеденного яйца.

«Так оно и есть, — подумал Фолкнер. — Тут и глупцу должно быть ясно. Стоит ли удивляться, что вдруг обнаружится какая-либо несуразица. Может, эти цыгане сами поубивали друг друга. Может быть, никто их и пальцем не тронул, а просто произошел несчастный случай. А может случиться и так, что убийца, под впечатлением прибытия столь высокопоставленной персоны, как доверенное лицо герцога, сам поспешит во всем чистосердечно признаться. А уж он постарается этому посодействовать», — решил про себя Фолкнер.

Он покажет себя неумолимым и беспощадным, с силой вырвав признание у этого убийцы. А потом, только его и видели. В мрачном настроении, но полный решимости, он вышел из покоев герцога.

ГЛАВА 3

— Посетитель? — изумилась Сара. Она кормила канарейку хлебными крошками, стряхивая их с пальца и наблюдала при этом, как птичка вытягивает шею, в ожидании корма.

— Да, миледи, — подтвердила миссис Дамас. — Прибыл сегодня утром. Такой представительный джентльмен из Лондона. Приехал в собственной карете, запряженной четверкой. С ним лакей и пять мест багажа. Они остановились в гостинице «Роза». Мне об этом рассказала Аннелиз Морли.

Экономка сложила руки на крахмальном переднике и строго посмотрела на хозяйку.

— Я полагаю, все это означает, что сэр Исаак сегодня не придет. Вот вам и отдых, ради разнообразия. Почему бы вам не взять с собой книжку, что-нибудь перекусить и не прогуляться к реке? Вам всегда нравились такие прогулки.

— Только не сегодня, — ответила Сара. Она сняла, прицепившуюся к юбке ее свободного платья, нитку и повернулась к открытому окну. День стоял ясный, с юга тянул нежный ветерок. По небу плыли редкие пушистые облака. — Пожалуй, я выйду в сад.

Добрая и заботливая миссис Дамас не собиралась сдаваться просто так.

— Прошу прощения, мистрис, но в саду вы гуляли вчера и позавчера. Вот уже почти неделя, как вы не навещали деревню. Может, вы больны, коль не в состоянии сделать и нескольких шагов от дома?

Сара вздохнула и попыталась улыбнуться. Она была не вправе обижаться на назойливость экономки. Она знала миссис Дамас всю свою жизнь. К тому же, та была, безусловно, права.

— Я вовсе не больна, — мягко возразила она. — Но неужели, впрямь, необходимо вмешиваться во все события подряд, чтобы вас сочли за здорового человека?

— Можно подумать, что вы вмешиваетесь, — не унималась экономка. — Разве сыщешь еще где-нибудь такую спокойную и уравновешенную леди? И, тем не менее, нехорошо засиживаться дома. Вам обязательно следует пойти немного прогуляться.

— Вот я и прогуляюсь с сэром Исааком.

— Карабкаться по холмам и бродить по долам, пересчитывая при этом замшелые камни? Неужели, по-вашему, это занятие и впрямь подходит для молодой леди? Вам необходимо общество людей вашего возраста. Кстати, не далее как вчера, наш добросердечный священник интересовался вами. Я сказала ему, что у вас все в порядке, но, боюсь, он мне не поверил. Он сообщил, что, вполне возможно, заглянет сегодня. Вот-вот, он так и сказал.

Сара побледнела. Помощник викария Эдвардс был до занудства искренним молодым человеком. Его набожность, если и уступала чему, то только его рвению, с каким он пытался приобщить к ней других. Со временем он, возможно, станет уступчивее. Но на сегодня его общество казалось ей более чем утомительным.

— Пожалуй, я отправлюсь к реке, — тихо сказала Сара. Теперь там нечего остерегаться. Слава Богу, вряд ли каждый день будут объявляться убитые цыгане. На второго наткнулся сын старой миссис Хемпер, Дейви. Оба тела похоронили на участке для неимущих позади церкви. Констебль Даггин и суд графства сделали заключение по делу: смерть и того, и другого наступила в результате несчастного случая. Дело было закрыто, по крайней мере, для Эйвбери. Сара же вовсе не была уверена в том, что все именно так произошло и закончилось на этом. Беспокойство не отпускало ее. Она сама не могла объяснить своих опасений. Но тревога и страх не давали ей успокоиться с того самого момента, как она наткнулась на первого мертвеца. Опасения заставили ее держаться ближе к дому. Она все время думала о том, кто же станет следующей жертвой.

— Хорошо, — внезапно согласилась она. — Я пойду. Приготовьте, пожалуйста, мне что-нибудь перекусить. Я вернусь к чаю.

Миссис Дамас кивнула с удовлетворением человека, который ясно понимает свой долг и неуклонно исполняет его. Прежде, чем ее хозяйка могла передумать, экономка поспешила в кухню.

Сара поднялась наверх, сняла свободное домашнее платье, надела другое, более подходящее для дневной прогулки. Она выбрала строгое серое шерстяное платье и белую батистовую накидку. Шалевая накидка была аккуратно заправлена за лиф. Волосы Сара уложила мягким узлом и спрятала под накрахмаленным чепчиком. Нарядившись для выхода, она достала свой дневник. В последние дни ей было как-то не до него.

Снова спустилась вниз по лестнице. Здесь ее уже ждала корзинка с холодным мясом, хлебом и кувшинчиком сидра.

Она вышла из дома и свистнула Руперту. Пес тотчас же подбежал к ней, высунув язык и радостно виляя хвостом. Сэр Исаак ничего не имел против собаки. Но шумное общество этого косматого волкодава мешало ему сосредоточиться. Из-за этого громадный пес гораздо чаще обычного оставался дома. И сейчас он, конечно же, был счастлив и рад возможности совершить долгую прогулку исключительно в обществе обожаемой хозяйки. Пес явно намеревался порезвиться вволю.

Сара приласкала его, погладив по косматой голове и прошептав:

— Хорошая собачка, хорошая, — и зашагала от дома. Руперт резво помчался вперед. По старой привычке, они сначала повернули к лугу, обычно пустынному в этот час. За ним виднелся старый каменный мост, выгнувший спину над рекой. Им встретился маленький Мальчик, который поздоровался с ними и застенчиво улыбнулся. Он тащил на спине огромный мешок с травой для коровы. Коров здесь держали почти в каждой семье. По другую сторону моста простиралось пшеничное поле. Пшеница уже колосилась и поблескивала на солнце золотисто-зелеными головками. За дальним краем поля темнела роща. Через нее пролегла извилистая широкая дорога…