— Буду, — согласилась Лина. — Ты иди, я спущусь сейчас. Телефон оставь, я ему позвоню. А то он и правда приедет меня спасать.

Как только довольный выполненной миссией сын убежал, топая по лестнице, как небольших размеров носорог, Лина встала, включила сотовый, где был номер Валентина. Пока он загружался, посмотрела на себя в зеркало. И подумала, что приезжать Плюсику уж никак не стоит, слишком печальное зрелище предстало бы его глазам. Будто в ответ ее мыслям опять затрезвонил телефон.

— Алло? Ну, мать, ты даешь! Здорова дрыхнуть! Вот как пить дать — таблеток наглоталась! Это у вас, тетенек, первое дело в таких случаях. Так? Сознавайся! — радостно закричал в трубке знакомый голос, и Лина, напрочь забывшая недавнюю обиду, невольно улыбнулась в ответ. — Я это дело тебе порушу! Как вредное для здоровья — ты меня слышишь? Давай, приводи себя в порядок, и я через полчаса за тобой заеду.

— Зачем? — не поняла Лина. — Я не хочу, не надо.

— Вот приеду, и обсудим, что надо и что не надо. — Валентин был категоричен.

— А я скажу охранникам на въезде, что меня нет дома, и тебя не пустят, — изо всех сопротивлялась Лина, которой вовсе не хотелось «приводить себя в порядок», потому что она заранее сильно сомневалась в успехе этого предприятия.

— Ну хорошо. Ты меня уговорила… — сдался Валентин. — Если все так серьезно, то я заеду через час. Сходи пока поплавай в своем бассейне, лицо покрась, и все такое. Мне надо, чтоб ты прилично выглядела.

— Тебя не пустят без моего звонка! А я звонить не буду! — упрямилась Лина.

— Тогда сама выходи за свой КПП. Иначе я выйду из машины и буду голосить у всех на виду: «О выдь, Инезилья, ко мне на балкон!» — оперным тенором исполнил Плюсик. — Представляешь, сколько любопытных я соберу, и всем буду объяснять, что я к Галке Белоглазовой приехал, из сорок шестого дома, а муж у нее в командировке.

— Ва-аля… Я не могу… У меня сил нет… — едва не застонала Лина, понимая: приедет ведь и будет голосить, с него станется. И опять невольно улыбнулась.

— Послушай, Галка… — теперь Плюсик говорил серьезно. — Ты два дня продержалась, молодец. Я знал, что если тебя как следует разозлить, то на сколько-то тебя хватит. Мне нужно было время, чтобы что-то придумать.

— Я потом поняла, что ты нарочно, — не стала отрицать Лина. — Извини, что нагрубила.

— А вчера еще что-то случилось, так ведь? — продолжал Валентин. — Ты одна пока не справишься, пойми. Наломаешь дров. Или доведешь себя…

Лина молчала.

— Давай так: ты можешь выйти ко мне в халате и в чадре, мне все равно. Ты меня выслушаешь, и если ты не захочешь со мной поехать, то я оставлю тебя в покое. Договорились? Все, я еду.

Лина послушала короткие гудки в трубке, вздохнула и отправилась в ванную. Через сорок минут Валентин позвонил и сообщил, что его машина стоит напротив калитки дома.

— Ну вот. Я не в чадре и не в халате. Сойдет? — Забравшись в машину, Лина попыталась с ходу попасть в ту интонацию дружелюбного подначивания, которая когда-то была принята между ними и которую так легко воспроизвел Плюсик. Но получилось, судя по всему, неудачно.

Валентин улыбнулся, не отвечая, огромный «Лендровер» мягко тронулся с места.

— Я не ожидала, что у тебя такая машина, — сказала Лина.

— Какая? Богатая? — звук «г» он произнес мягко, на южный манер, оттого получилось еще невоспитаннее и глупее, чем первоначальный Линин вариант.

— Ну… — не нашлась с ответом Лина, именно потому, что он угадал: машина всегда говорит о статусе ее владельца, и по этим правилам ее друг детства не должен был разъезжать на элитных внедорожниках.

— Как ты испортилась, Дюймовочка… — сокрушенно вздохнул Валентин, в знак благодарности помахав поднявшему шлагбаум охраннику. — Все считаешь. Ты ведь такой не была раньше.

«Была. Именно такой я и была. Считала. Просчитывала. Просчиталась…» — подумала вдруг Лина. Но вслух сказала другое:

— ты куда меня везешь? Заметь, практически насильно!

— «Я не люблю насилье и бессилье…» — деловито, как свое собственное сочинение, озвучил Плюсик. — Везу я тебя недалеко, тут минут двадцать. Я нашел тебе отличную работу. Хочу, чтобы ты посмотрела все на месте. Я уверен, тебе понравится.

— Стой! — возмутилась Лина. — Ты что — с ума сошел?

Валентин послушно вдарил по тормозам, Лина от неожиданности взвизгнула, джип отскочил на обочину и встал как вкопанный. Пролетавшая мимо машина возмущенно засигналила. Совсем рядом оказались коричневые стволы сосен.

— Совсем дурак, да?!

— Так, за последние пять секунд ты дважды нелестно отозвалась о моих умственных способностях, — с наигранным возмущением начал Плюсик. — И оба раза из-за того, что я пытался как можно скорее выполнить твои пожелания. Дюймовочка, ты думай, когда что-то желаешь! А то все у тебя окружающие виноваты! Ты сказала: помоги мне, сделай что-нибудь — я нашел тебе работу. Я сошел с ума. Ты сказала: стой — я встал. Совсем дурак. Какие еще будут пожелания?

— Валь… Спасибо тебе, конечно, — усовестилась Лина. — Но я не собираюсь работать.

— Отчего бы и нет? — пожал плечами Валентин и заглушил мотор.

— Я всю жизнь мечтала не работать! Не вставать с утра, ни от кого не зависеть. И потом, у меня нет такой необходимости… Муж дает мне достаточно денег, чтобы я…

— Чтобы ты что? А ты думаешь, что люди работают только ради зарплаты? Или что женщина, которую содержит даже самый лучший на свете и самый любящий муж, независима? Давай я не буду тебе разжевывать очевидные вещи, Галка. Ты хоть теперь и блондинка, но мозги-то остались прежними. Кстати, как назывался твой прежний цвет волос, ну тот, который был?

— Никакой! — огрызнулась Лина, немедленно припомнив, что не так давно муж говорил ей о том же самом, только он уверял, что у нее мозги без тренировки усохли, а добрый Плюсик считает, что она еще вполне ничего и должна соображать. — Самое подходящее название. Отстань от моих волос! Сам рыжий.

— Завидовать некрасиво, — назидательно сообщил Валентин. — Кроме того, тебя ждет великое открытие: деньги, которые ты заработала сама, отличаются от денег, которые тебе дает муж, как фунты стерлингов от раковин каури.

— Это которыми дикари расплачивались? — уточнила Лина.

— А я что говорил? — возликовал Плюсик. — Интеллект не пропьешь! Итак, какие еще аргументы против?

— Валя, пойми, у нас… В нашем кругу не принято работать! У некоторых женщин есть свой бизнес — магазин или что-то еще, но это не мое. У меня другая жизнь: дом, семья… — Лина осеклась и замолчала. — Ну, то есть…

— Я тебе сказку написал, — поспешно сообщил Валентин. — Дать почитать?

— Давай… — несказанно удивилась Лина: насколько она помнила, Плюсик, обладавший многочисленными и разнообразными талантами, писать никогда не умел и не любил — ни школьных сочинений, ни писем, ни поздравительных открыток.

Он достал из внутреннего кармана куртки два аккуратно сложенных листка бумаги с напечатанным текстом. Лина с удивлением переводила взгляд то на листки, то на Валентина, но Плюсик был невозмутим. Все-таки он удивительно умеет менять направление и тональность разговора — то подлаживаясь к ней, то, наоборот, контрапунктом: с ним будто идешь по незнакомым улицам и не знаешь, что тебя ждет за следующим поворотом. И все-таки это движение не так страшно, как во сне, и даже увлекательно. Вот муж всегда был предсказуем: в хорошем настроении — весел и добродушен, в плохом — молчалив и отстранен. Но в любом состоянии и всегда Сергей прислушивался только к себе, а Лина должна была звучать лишь ненавязчивым эхом. В противном случае он ее не слышал, будто она переходила в другой диапазон. Они никогда ни о чем не разговаривали так, как с Плюсиком. Лина даже сама удивилась, поняв, что она все время сравнивает мужа с Валентином. До сих пор Сергей был выше всяких сравнений.

— Читай уже. Или очки забыла? Могу дать… — проворчал Валентин.

— Ха! Надень, я посмотрю, — развеселилась Лина. — Рыжий, лысый и в очках! А еще на меня наезжал — блондинка, блондинка… Мужчинам нравятся блондинки — или нет?

— Все-все, отомстила, читай!

— «Жила-была девочка, звали ее Дюймовочка…» — выразительно прочитала Лина, и по спине пробежал неприятный холодок. — Так это про меня, что ли? Ничего себе! Так… «Была она прелестнейшим созданием на свете: ясная, нежная, точно лепесток розы, крохотная, всего с дюйм ростом — и прозвали ее Дюймовочкой.

Шло время, девочка выросла, стала красивой и умной и решила, что пора ей выходить замуж. И было у нее три жениха: Жаб, Крот и Эльф. Никто из них ей не нравился. Жаб был мокрый, зеленый, безобразный, мало того, что жил на болоте, так еще и мамашу имел препротивную.

Крот был куда приятнее: степенный и солидный господин, он носил чудесную черную бархатную шубу, был очень богат и учен. Но он совсем не любил ни ласкового солнца, ни душистых цветочков и отзывался о них очень дурно, ведь он их никогда не видел.

Зато Эльф был такой хорошенький, просто прелесть! За спиной у него была пара прозрачных стрекозиных крылышек, и он мог порхать с цветка на цветок легко и беззаботно. Дюймовочке он тоже хотел подарить пару крылышек, чтобы они могли летать вместе… Но Дюймовочка отказалась, сказав, что развлекаться ей совсем не хочется, и к тому же к ней посватался Крот! Здравый смысл твердил ей, что Крот скучен. Но окрестные полевые мыши заверяли, что это — пустяки! „Пустяки! — говорили они. — Только не капризничай! У тебя будет чудеснейший муж. У самой королевы нет такой черной бархатной шубки, как у него! Да и в кухне, и в погребе у него не пусто! Благодари бога за такого идеального мужа!“

Наступил день свадьбы. Крот пришел за девочкой. Теперь ей придется спуститься за ним в темную сырую нору, жить там, глубоко-глубоко под землей, и больше никогда она не выйдет на солнышко — Крот ведь терпеть не мог света! Бедной крошке было так тяжело навсегда распроститься с красным солнышком! Но как же быть?