Миллер следит за моим взглядом и, посмотрев на небо, вздыхает:
— И Лондон бросает свои черные тени, — бормочет себе под нос, так тихо, что я почти его не слышу. И все же слышу, и знаю, что в этом заявлении скрыт гораздо более глубокий смысл. Делаю вдох, собираясь заговорить, но останавливаюсь, обдумывая слова, да и, в любом случае, он поднимается на ноги прежде, чем я успела бы спросить. — Дай руку.
Следую его просьбе и позволяю поднять себя без всяких усилий. Одежда на нем чертовски сильно помялась, но его, очевидно, это не сильно волнует.
— Мы можем это как-нибудь повторить? — спрашиваю, поднимая наши недоеденные салаты и убирая их в пакет.
Миллер складывает одеяло в крошечный комочек:
— Конечно, — соглашается он без намека на недовольство. Ему действительно понравилось, и это мысль греет сердце. — Мне на самом деле нужно заехать в клуб. — Мои плечи тут же поникли, и Миллер это замечает. — Я быстро, — уверяет он, подходя ко мне и легко касаясь моих губ своими. — Обещаю.
Отказываясь дать чему-то еще возможность и дальше портить наше время вместе, я переплетаю наши пальцы и позволяю ему вести меня по траве, пока мы не ступаем на тротуар.
— Можно мне сегодня остаться с тобой? — Я чувствую себя виноватой за постоянное отсутствие дома, но точно знаю, что Нан нисколько не возражает, и я позвоню ей, как только мы доберемся до дома Миллера.
— Ливи, ты можешь оставаться со мной, когда пожелаешь. Не нужно спрашивать.
— Мне не стоит оставлять бабушку одну.
Он хмыкает, отчего я перевожу глаза от его груди к лицу.
— Твоя бабушка заставила бы устыдиться самую свирепую сторожевую собаку.
Я разделяю его веселье и кладу голову ему на предплечье, пока мы идем:
— Согласна.
Сильная рука обвивает мои плечи и прижимает к себе:
— Если хочешь, чтобы я отвез тебя домой, я отвезу.
— Хочу остаться с тобой.
— И я с удовольствием отведу тебя в свою постель.
— Я позвоню бабуле, как только мы будем у тебя, — сообщаю, напоминая себе спросить при случае, не возражает ли она, хотя знаю наверняка, что она не против.
— Ладно, — соглашается он с улыбкой.
— Вон там мусорка, — шуршу пакетами в руке и направляюсь к урне, но мои шаги останавливаются, как только я замечаю жалобного мужчину на скамейке неподалеку. Он кажется измученным, грязным и безучастным — один из многих бездомных на улицах Лондона. Шаги к мусорке замедляются, когда я замечаю, что его трясет, и понимаю, что причиной послужили наркотики или алкоголь. Человеческая природа пробивает меня чувством сострадания, а когда он обращает ко мне свой пустой взгляд, я вообще останавливаюсь. Я смотрю на мужчину, который, вероятно, и мужчина то едва ли — двадцать с небольшим, может, но жизнь на улицах дает свои результаты. Кожа пожелтела, губы высохли.
— Не дадите мелочи, мисс? — обращается он ко мне, сильнее сжимая мое сердце. Такой вопрос вполне обычное дело, и я, как правило, спокойно прохожу мимо, особенно после того, как бабушка напомнила мне, что, набив свои карманы деньгами, они, скорее всего, достают себе наркотики или выпивку. Но этот потрепанный парень в грязной, рваной одежде и рваных тапках напоминает мне о чем-то, и я как будто не могу заставить свои ноги передвигаться.
Спустя долгие минуты, проведенные глядя на него и его раскрытую, протянутую мне ладонь, я вырываюсь из грустных мыслей и образов потерянного мальчика.
— Мисс? — повторяет он.
— Простите, — качаю головой и продолжаю идти, но как только поднимаю пакет, намереваясь выбросить, теплая рука хватает меня за запястье и крепко его удерживает.
— Подожди. — Низкий тембр Миллера ласкает кожу и притягивает мой взгляд. Не сказав больше ни слова, он открывает пакет, достает недоеденные салаты, и, выбросив пакет в урну, разворачивается и подходит в бездомному парню. В ужасающей тишине я смотрю, как он подходит к нему и кладет ему на колени контейнеры, а вслед за ними флисовое одеяло. Трясущимися руками парень берет предложенное Миллером и кивает в знак благодарности. Мои глаза наполняются слезами, и те скатываются при виде того, как мой идеальный временами джентльмен кладет ладонь на колено парню и по-дружески похлопывает по грязным джинсам. Движения Миллера осторожные, заботливые и знающие. Движения того, кто понимает. Он не торопясь рассказывает мне свое прошлое, но не словами. Они не нужны. Его действия говорят громко и четко, и я ими потрясена, хотя, по большей части, расстроена.
Тот потерянный маленький мальчик все также был потерян.
Пока я его не нашла.
Я внимательно смотрю на то, как Миллер выпрямляется, прячет руки в карманы своих дорогих брюк, а потом медленно поворачивается в мою сторону. Он просто стоит там, глядя на меня настороженно, и я прихожу к еще одному болезненному выводу. Сирота? Бездомный? До боли кусаю губу, все что угодно, лишь бы предотвратить ужасающих поток слез при виде моего прекрасного сломленного мужчины.
— Не плачь, — шепчет он, сокращая расстояние между нами.
Качаю головой, чувствуя себя идиоткой:
— Прости.
Когда он оказывается достаточно близко, я лбом прижимаюсь к местечку под его подбородком, он удерживает меня, смущенную, окутывая своей безопасностью.
— Дай ему деньги, и он охотно потратит их на наркотики, алкоголь или сигареты, — говорит он тихо. — Дай ему еду и одеяло, и он утолит свой голод и согреется. — Он целует меня в макушку и отстраняет от себя, быстро вытерев слезы, бегущие по моим щекам. — Ты хоть знаешь, как много потерявшихся детей ошивается на улицах Лондона, Оливия?
Кротко качаю головой.
— Не все так роскошно и величественно. Этот город красив, но пропитан темной преисподней.
Я впитываю его тихие слова, чувствую себя невежественной и невероятно виноватой. Знаю, что он говорит правду. Знаю не только потому, что сама балансировала на краю, но и потому что Миллер тонул в той темноте всю свою жизнь.
Его взгляд по-прежнему прикован ко мне, между нами миллионы сообщений. Он мне их посылает. А я понимаю.
— Это был замечательный день, спасибо, — он большим пальцем разглаживает складку у меня между бровей и целует меня в лоб.
— Согласна.
Он улыбается и уже привычно берет меня за шею, разворачивая меня и ведя к выходу из Гайд-парка.
— Мы попадем под ливень, если не поторопимся, — говорит он, глядя на небо.
Следуя за его взглядом, вижу, что серые тучи теперь уже стали черными, а потом огромная капля, упав мне на щеку, доказывает правоту Миллера.
— Нам лучше поторопиться, — говорю я тихо. Костюм Миллера и так уже мятое тряпье. Промокшая ткань приведет его в бешенство.
Как только это приходит мне в голову, на землю обрушивается ливень.
— Вот блин! — выдыхаю я, охваченная вдруг ледяными, гигантскими каплями дождя. — Господи Боже! — Ливень беспощадный, с оглушительным шумом ударяясь о землю, омывает наши ноги.
— Бежим! — кричит Миллер, но я настолько шокирована неожиданным холодом, что не могу понять, встревожен он или смеется. Но я бегу. Быстро. Миллер хватает меня за руку и тянет за собой, а я смотрю сквозь мокрые волосы и вижу его темные пряди, рассыпавшиеся по голове, воду, ручейками стекающую с его лица и подчеркивающую длинные, темные ресницы.
Этот вид заставляет меня остановиться, как вкопанную, а Миллера ослабить хватку на моей мокрой руке, наша кожа разделяется. Он замирает и оборачивается, обращая ко мне свои невероятной синевы глаза:
— Оливия, идем же, — он промок насквозь, абсолютно. Он выглядит до неприличия милым, хотя и немного паникующим.
— Поцелуй меня, — требую, продолжая стоять, несмотря на ледяной дождь, от которого мое тело уже немеет.
Он потрясенно хмурится. Это заставляет меня улыбнуться:
— Что?
— Я сказала, поцелуй меня! — перекрикиваю шум дождя, задаваясь вопросом, на самом ли деле он меня не услышал.
Он усмехается, распахнув глаза, озирается по сторонам и заметно расслабляется. Я смотрю только на него. Ничто не заставит меня отвести глаза. Жду, пока Миллер оценит окружающую нас обстановку, меня уже не заботит беспощадный дождь.
Проходит всего пара секунд, и синие глаза снова смотрят на меня.
— Не заставляй меня просить снова, — предупреждаю, а потом делаю глубокий вдох, когда он подходит ко мне, его гипнотизирующие глаза источают уверенность и тонну искренней, дикой любви. Он поднимает меня, вжимает в свой мокрый костюм и резко целует. Его ладонь ложится мне на затылок, удерживая меня на месте, и я ногами обхватываю его за талию. Это беспощадный, страстный поцелуй, полный желания, похоти, обожания и комфорта, — отражение всего, что я чувствую к Миллеру Харту.
Наши мокрые губы с легкостью ловят друг друга, языки дико, но ласково сражаются, ладонями я глажу его шею, прижимаясь к нему всем телом. Я могла бы целую вечность вот так его целовать. Холод сменился жаром наших пылающих тел, не оставив места для дискомфорта, лишь километры пространства для чистоты.
Я узнаю эту безмятежность и знаю, что Миллер тоже.
— Под дождем твой вкус еще лучше, — говорит он между поцелуями, не готовый остановиться. — Боже, гребаные небеса.
— Мммм. — Я бы никогда не смогла подобрать слов, чтобы описать то, что он заставляет меня чувствовать прямо сейчас. Их просто нет. Так что я показываю ему, углубляя поцелуй и сильнее вжимаясь в него.
— Не спеши, — бормочет он слабо. Я снова мычу, и он замедляет наш поцелуй, пока наши языки почти не прекращают свой танец. — Выходит так, что я могу наслаждаться тобой в Гайд-парке, — он целует меня и убирает с моего лица мокрые волосы.
— Не в полной мере, — по-прежнему обвиваю его своим телом. Я еще не готова его отпустить.
— Согласен, — он разворачивается и не спеша идет из парка, а ливень никак не прекращается. — Так что мне просто необходимо закончить в клубе и отвезти тебя домой, чтобы продемонстрировать себя в полной мере.
"Одна отвергнутая ночь" отзывы
Отзывы читателей о книге "Одна отвергнутая ночь". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Одна отвергнутая ночь" друзьям в соцсетях.