Сколько противоречий и вопросов пронеслось в голове бедной графини на бесконечном пути по ковровой дорожке. На этот раз тишины не было: музыка смолкла, но знать и слуги, вполголоса восторгаясь пением «ангела», с нетерпением ожидали нового творения. Мари украдкой взглянула на чёрную маску, вышедшую во второй ряд перешёптывающихся зрителей, глаза парня безотрывно следили за ней, на губах была заметна едва скрываемая, чуть нервная улыбка – он был в не меньшем замешательстве.

«Я должна, – пронеслась вдруг шальная, сметающая всё на своём пути мысль, – должна заставить его бежать». Понимание сложившегося положения настолько неожиданно поразило её, что Мари едва не споткнулась от взметнувшегося в груди пожара. Маркиз ни за что не даст ей сбежать и Уильяма не отпустит – не даром ведь он пошёл в зал подслушивать чужие разговоры. Да и что за глупый был уговор – отпустить графа, если тот придёт на бал? «Он подл и бесчестен», – в очередной раз вспомнились слова старика Джериона. «Нельзя подвергать Уильяма опасности, – девушка закусила губу, поднимаясь по низким ступеням. – Только не из-за меня». Она глубоко вздохнула, пытаясь на ходу придумать слова несуществующей песни, и смело запела, в надежде, что простая рифма даст её возлюбленному брату понять, чего она хочет на самом деле.

Нет в руках у меня ни пера, ни угля,

Только камни бездушные слышат слова.

Как тебе передать? Правду как рассказать?…

Ветер вольный, послушай меня…

Музыканты, чуть помедлив, но так и не вспомнив напетой мелодии, тихо вступили, стараясь не отставать от слов.

На крылах унеси для любимого весть,

Мою песню ему прошепчи:

В замке дремлет дракон, здесь ловушек не счесть

И к воротам пути не найти.

Стережёт мой покой у дверей часовой,

Ни на миг не сводя с меня глаз.

Хоть и свидеться раз есть возможность сейчас,

Но в побеге нет счастья для нас…

Я привыкну к стенам, что меня окружат

И к бездушным привыкну камням.

Пусть не гибнут за зря, жизнью пусть дорожат

Те, кто вызволить хочет меня.

Затихает и горлица в пасти змеи,

Отдаётся в плен хладных колец,

Позволяет отраве в тело войти

И со смертью идёт под венец.

Ветер вольный лети, мою песню неси,

Спой любимому наедине:

Ядом полнится кровь, я прошу вновь и вновь…

Позабудь, милый друг, обо мне!

Песня на секунду стихла и снова продолжилась медленно:

…и не сбросить оков… Я прошу вновь и вновь…

Позабудь, милый друг, обо мне…

Девушка замолчала, всё также не сводя глаз с одной единственной маски, застывшей в толпе, взорвавшейся очередным шквалом рукоплесканий. Вдруг парень напротив на миг отвернулся, затем снова взглянул ей в глаза с пронзительной уверенностью и в момент скрылся из виду. Мари оставалось лишь гадать, как понял он её слова, но сомнений почти не возникало – Уильям всё сделает по-своему.

Она медленно спустилась по мраморным ступеням, изо всех сил усмиряя колотящееся в груди сердце – страх неизвестности становился всё сильнее с каждым шагом по красной ковровой дорожке. Своего масла в ледяной пожар её ужаса подлил Аделард, неожиданно поднявшийся из кресла. Он тихо обратился к супруге, та отрешённо кивнула, украдкой поглядывая на подходящую ближе девушку.

– Я покину вас ненадолго, – повернулся к ней герцог. – Оставайтесь с гостями.

От его мимолётного, ничего не выражающего взгляда, Мари едва не потеряла сознание. Страх уверенно шептал, что всё кончено, что её спаситель раскрыт и вот-вот окончательно увязнет в хитрой ловушке. Девушка, едва дыша, заняла своё место, пытаясь незаметно найти в толпе невзрачную чёрную маску, но ни Уильяма, ни его спутников нигде не было видно.

– Вам нехорошо? – тихий голос Ребекки заставил Мари вздрогнуть. Взяв себя в руки, она взглянула на герцогиню. Лицо её уже не было таким равнодушным, в глазах читалось неподдельное беспокойство.

– Мне немного душно, – пролепетала она, в страхе осторожно поглядывая по сторонам – не притаился ли где рядом любопытный «слуга».

– Мой сын сейчас стоит у колонны справа от нас, – спокойно произнесла Ребекка. – Его я узнаю под любой маской. Пока он занят разговорами со свитой посла Сэфпейса, вы можете не бояться.

– Вы знаете? – нерешительно произнесла девушка, теребя золочёную тесьму рукава. – И вправду верите мне?

– Я вижу, что вы боитесь Болдера, – она опустила глаза. – Я тоже боялась Аделарда… И могу понять.

– Он угрожает убить моих родных, если я не буду молчать, – едва не плача, произнесла Мари. – А сейчас я боюсь за своего брата…

– За графа Уильяма? – удивилась Ребекка, украдкой глянув на сына.

– Да… Он здесь и, – глаза девушки вдруг выловили в толпе знакомую птичью маску. – Один из его друзей, – шепнула Мари, – в зале… Где же Уильям?

– Оставайтесь здесь, – произнесла герцогиня, поднимаясь из кресла. – Я должна кое-что проверить.

Девушка закусила губу, глядя, как она чинно покидает тронную нишу и проходит с учтивой улыбкой мимо расступившихся гостей к боковой двери, за которой несколько минут назад скрылся её супруг.

«Что если Ребекка не поверила? – Мари зажмурилась в попытке собраться с мыслями, сейчас каждый казался ей предателем. – Нельзя больше никому ничего говорить, – она снова открыла глаза, ища взором маску барона Ливио. – Никому, кроме самого Уильяма».

– Я погляжу, тебя все покинули, – раздался вдруг мужской голос над самым ухом. Мари медленно повернулась, едва унимая дрожь. – Подаришь один танец своему будущему супругу?

* * *

– Что ты узнал? – сложив руки на груди и даже не взглянув на спутника, спросил Вильгельм, когда Удо вернулся.

– Что у твоей возлюбленной чудесная улыбка, – усмехнулся монах.

– Не нужно, – осторожно предупредил Анкэль, глядя на белеющие костяшки пальцев правителя. – Ты поступил опрометчиво. Должен был хотя бы посоветоваться.

– Тогда влезать в ваши дрязги было бесполезно, – надулся Удо. – Я хотел помочь.

– Так что ты узнал? – блеснул глазами Вильгельм.

– Что маркиз будет в красно-золотой маске дьявола, – вздохнул лазутчик, – что тебе угрожает опасность в его лице, и что Мари хочет взглянуть на тебя хотя бы одним глазком.

– Правда? Она ждёт встречи? – он мгновенно позабыл о злости и, едва скрывая волнение, обернулся, тут же встретившись взглядом с бело-золотым ангелом. Сердце на миг замерло и тут же тревожно кольнуло – девушка поднялась со своего места и застыла, глядя прямо ему в глаза.

– Что случилось? – настороженно зашептал Удо.

Мари уже медленно шагала по ковровой дорожке в сторону музыкантов. Вильгельм осторожно пробрался ближе, не сводя глаз с взволнованной графини, когда та поднялась по ступеням и, помедлив несколько секунд, вновь запела:

Нет в руках у меня ни пера, ни угля,

Только камни бездушные слышат слова.

Как тебе передать? Правду как рассказать?…

Ветер вольный, послушай меня…

На крылах унеси для любимого весть,

Мою песню ему прошепчи:

В замке дремлет дракон, здесь ловушек не счесть

И к воротам пути не найти.

– Это предупреждение? – вновь у самого уха зашептал Удо. – Она поёт о ловушках.

– Я слышу, – шикнул правитель. – Дай дослушать.

…Хоть и свидеться раз есть возможность сейчас,

Но в побеге нет счастья для нас…

Вильгельм нахмурился. «В побеге?» – он мотнул головой, снова вслушиваясь в слова.

Я привыкну к стенам, что меня окружат

И к бездушным привыкну камням.

Пусть не гибнут за зря, жизнью пусть дорожат

Те, кто вызволить хочет меня.

Затихает и горлица в пасти змеи,

Отдаётся в плен хладных колец,

Позволяет отраве в тело войти

И со смертью идёт под венец.

Ветер вольный лети, мою песню неси,

Спой любимому наедине:

Ядом полнится кровь, я прошу вновь и вновь…

Позабудь, милый друг, обо мне!

– Ты ведь не сказал ей? – вдруг осенило парня. – Ничего про меня не сказал? – повернулся он к Удо.

– Н-нет, – заикаясь от неожиданности вопроса, ответил тот. – Я даже называл тебя Уильямом.

– Конечно, – он снова нахмурился, – она узнала о своём происхождении. Поэтому пошла на союз с маркизом.

– Маска! – вдруг встрепенулся Анкэль, дёрнув Вильгельма за рукав. – Я только что видел ту самую маску, – зашептал он. – Маркиз стоял у колонны и ушёл в открытую дверь.

– Ты уверен? – серьёзно спросил правитель.

– Да, – кивнул монах. – Что делать теперь? Задержать его как можно дольше?

– Нет, – он снова посмотрел на Мари, которая только что закончила петь и, едва дыша, стояла, молча глядя на него.

«Пути назад нет! – призывно взвились мысли. – Любит или нет! Я уйду отсюда с ней или не уйду вообще!»

Он метнулся назад в шумящую аплодисментами толпу, дёрнув за собой спутников.

– Анкэль, отправляйся в конюшню и готовь лошадей, – произнёс Вильгельм, подходя к боковой двери зала. – Удо, оставайся в зале, – он быстрым движением снял с друга ножны с наградной шпагой барона. – Следи за Мари, за герцогом, за всеми!

– Но, – начал было растерянный монах.

– Без вопросов! – рявкнул правитель и тут же, пока шумная толпа была обращена к покорившему их ангелу, кинулся в ярко-освещённый коридор, в котором несколько мгновений назад скрылась маска дьявола.

* * *

День двадцатый. Полдень.

– Упрямец! Наглец! Дурак! – лицо советника не теряло багрового оттенка уже несколько часов. – А ты?! – он со злостью взглянул на супругу. – Ты ведь знала?!

– Сын мой, не нужно повышать голос на бедную женщину, – епископ медленно поднялся со своего кресла и коротким кивком головы попросил бледную Амелию выйти из комнаты.

– Как можно было?! – не унимался Северин. – Как можно было поставить жизнь монарха под угрозу из-за… из-за одной лишь догадки!