Анари Хони - Одна осень одного королевства

– Нет, – вновь усмехнулся Вильгельм, провожая взглядом глупо улыбающегося спутника. – Он очень умело притворяется. В одной из кружек разведённый мёд, а вот в трёх других – эль, приготовленный по специальному рецепту здешнего трактирщика. Он куда крепче всего, что я пробовал, – правитель глянул на собеседника с загадочной улыбкой. – Думаю, это будет последний заход, им уже хватит.

– Когда ты всё это успел? – покачал головой Анкэль.

– Пока ты привязывал коней, – он пожал плечами. – Я проезжал здесь, когда направлялся в Сантерру, поэтому об эле знаю не понаслышке. А трактирщик видел моё лицо, может вспомнить. Но он малость подслеповат, поэтому, пока я нахожусь на почтительном от него расстоянии, старик меня и не заметит.

– Поэтому ты заставил Удо строить из себя пьянчугу? – недовольно буркнул монах.

– Почему же заставил? Он пошёл на это сам, сказал, что не против так повеселиться.

– Ну и веселье. И что же вы ещё задумали? Как собираетесь грабить бедного барона?

– Барон-то вовсе не бедный, – усмехнулся Вильгельм. – А дальше мы всю эту кучу заведём в их покои, свяжем покрепче и уедем.

– Отличный план, – покачал головой Анкэль. – Ты просто прирождённый разбойник.

– Брось, это невинная шалость, не более. Мы ведь никого не убьём. А напились бы в стельку они и без нашей помощи. Мы лишь чуть ускорили процесс.

– Я не хочу в этом участвовать, – продолжал упорствовать монах.

– А я и не прошу тебя участвовать, – заверил Вильгельм. – Как только мы с Удо уведём пьяную компанию, ты пойдёшь во двор и привяжешь наших коней к экипажу.

– Оставим бедняг ещё и без лошадей?

– Нам они могут быть нужнее, – ответил он и тут же поднялся с места, заметив короткий кивок Удо – знак, что гостей пора уводить. – Начинаем, – коротко бросил он Анкэлю и как ни в чём не бывало направился к комнате барона, указанной словоохотливым трактирщиком.

– Боже, за что мне это? – опустил голову монах, но всё же встал со вздохом и, стараясь принять непринуждённый вид, покинул таверну.

День двадцатый.

В шумном зале все разговоры только и крутились вокруг женитьбы маркиза Болдера. Как только солнце склонилось к закату, и по всему замку зажглись тысячи свечей, разнаряженные гости в масках заполнили просторный зал, и воздух загудел от несмолкающей их болтовни. На ужине, прошедшем буквально за полчаса до начала праздника, не появился ни герцог, ни его сын. Высокопоставленным гостям было зачитано официальное извинение за такую бестактность правителя и скромность ужина, так как основное пиршество намечалось на позднюю ночь, после маскарадного веселья. Отсутствие хозяев бала в течение вечера, естественно, порождало множество слухов. Появлялись даже такие нелепые, как страшный облик необъявленной ещё невесты, из-за которого, мол, и устраивается маскарад. А отсюда полетели предположения о том, что заставило маркиза жениться на ней, и тут уж фантазия вечно голодной до сплетен знати не ведала границ.

– Большинство из них ничем не лучше черни, пашущей землю, – брезгливо фыркнул Болдер, глядя на гудящую толпу с небольшого балкончика, расположенного прямо под высоким потолком. Он был незаметен снизу из-за круглых многоярусных люстр, и маркиз часто пользовался им во время балов для наблюдения за гостями. О настоящем же предназначении узкого выступа, к которому вёл лишь один тёмный коридор дворца, не знал, пожалуй, никто, кроме архитектора, задумавшего его.

– Вы, как всегда, не в меру надменны, – отвернулась от собеседника Мари. В маске она чувствовала себя чуть смелее, но всё же каждое опрометчиво не взвешенное слово заставляло её мелко дрожать в ожидании реакции пленителя.

– А ты не в меру распущена, – усмехнулся мужчина. – Тебе это даже к лицу.

Девушка прикрыла глаза, на щеках против воли проступил смущённый румянец. Наедине с Болдером, на головокружительной высоте тайного балкончика, над шумной толпой знатных особ она чувствовала себя совсем не в своей тарелке, а неоднозначный комплимент пробудил в ней желание провалиться сквозь камень пола, чтобы только не продолжать этот разговор. Но собеседник и сам не собирался больше баловать спутницу вниманием.

– Ты и сама не многим лучше всех этих глупых девиц, – произнёс он, снова взглянув вниз. – Не будь за графским родом такой желанной добычи, я бы и не взглянул в твою сторону. Но сейчас лесная дикарка – моя невеста, так что постарайся вести себя достойно.

Девушка закусила губу, секундная обида неприятно кольнула сердце, но тут же отступила. Есть ли смысл наполнять свои чувства обидой, стоя рядом с самовлюблённым маркизом, для которого весь мир едва ли выше грязи?

– Иди вниз, – приказал мужчина. – Твоё место по левую руку от герцогини. Я скоро присоединюсь к всеобщему веселью, – он опустил маску на лицо. – И не забывай, я вижу каждый твой шаг.

Мари на миг застыла, но, быстро передумав продолжать разговор, неторопливо поплыла по тёмному коридору прочь, к шумной толпе, не сулящей никакого удовольствия от долгого вечера. Маркиз проводил молчаливую спутницу взглядом и снова опёрся на невысокие перила, глядя на нудную процедуру представления и приветствия всех присутствующих перед герцогом. Под пугающей улыбкой демонической маски его губы растянулись в не менее угрожающе-надменной усмешке.

– Женщины сегодня на удивление бестактны, – негромко произнёс Аделард, смерив взглядом подошедшую к нему с положенным реверансом Мари. – Опаздывать на собственный бал.

В просторном зале царила удивительная тишина, изредка нарушаемая едва слышным перешёптыванием придворных дам и шиканьем их кавалеров. Как только девушка в белых одеждах вошла под высокие своды, по толпе волной пробежало удивлённое любопытство, а когда гостья без лишних церемоний подошла к герцогу, всем стало окончательно ясно, что это и есть та самая загадочная невеста.

Напряжённая тишина заставила Аделарда подняться на ноги и громко произнести:

– Хочу представить вам избранницу моего сына, будущую маркизу Фалькнеса. Но имя её, как и лицо, по желанию жениха, на время праздника останется нераскрытым.

В толпе послышалось шушуканье и тихие смешки.

– Начнём же веселье! – наигранно претенциозно объявил мужчина, и тут же, как по команде, заиграли музыканты.

Задорная мелодия прокатилась эхом по высоким стенам и заполнила прохладный воздух, разливаясь дворцовыми коридорами и выплёскиваясь в открытые окна. Замок оживился, гости, как полагалось, разбрелись подальше от центра, и первые смелые пары вышли на танец, открывающий сегодняшнюю ночь.

– Ты можешь сесть, – благодушно произнёс Аделард, обращаясь к Мари.

Девушка на всякий случай ещё раз раскланялась и аккуратно присела на своё место, смущённо опустив глаза, ощущая на себе множество любопытных взглядов.

– Тебе неуютно? – с натянутой усмешкой спросил мужчина.

– Я не привыкла к такому вниманию, ваша светлость, – чинно произнесла она, подняв взор на герцога.

– Привыкай, – он опёрся о подлокотник кресла и устало опустил подбородок на ладонь. – Балы – скучнейшая вещь, но они бывают весьма полезны для политики.

– Полезны? – нерешительно переспросила Мари.

– Некоторых важных индюков или таких боровов, как вон тот барон, – Аделард махнул рукой в сторону тучного мужчины, чьё круглое лицо едва прикрывалось маской «влюблённого», – можно притащить в столицу только силой или заманить бесплатным весельем. И почему-то именно такие люди бывают необходимы в решении многих политических вопросов.

Он вдруг замолчал, безэмоционально разглядывая толпу. Мари неуютно поёрзала в кресле, не зная, должна ли она сейчас поддержать разговор или ждать, когда герцог сам заговорит снова. Но он не заставил девушку долго ждать.

– Эта женщина, – он снова махнул рукой в сторону гостей, среди которых выделялась стройная дама в тёмном платье. Из-за маски возраст её определить было невозможно, – вдовствующая жена короля Кавальтеры. Всякий раз приезжает, чтобы заигрывать с молодыми лордами. Меня воротит от одного её вида, а юнцы просто не могут отказать ей, она как-никак королева, – мужчина скривился. – Благо, при живой жене, эта старуха не обращает на меня внимания, хотя однажды хотела было положить глаз на Болдера.

– Она так немолода? – всё же осмелилась задать вопрос Мари.

– Разгульный образ жизни накинул к её возрасту ещё лет двадцать, и она выглядит настоящей старухой. Но при её статусе, это не имеет никакого значения.

– Так как маркизу удалось избежать её внимания? – девушка с любопытством глядела на собеседника, совершенно неожиданно показавшегося ей обычным человеком, а не отцом надменного её жениха, виновником всех бед Ладлера.

– Вовремя подсунули ей более мелкую сошку, – усмехнулся герцог. – На короткое время этот барон даже стал её фаворитом, получил неплохое имение в Кавальтере. Чего только не сделаешь ради власти, даже такой незначительной.

Собеседница смущённо молчала. Единственным вопросом, пришедшим ей в голову, был: «Не на большее ли пошёл он сам и его сын ради той самой власти?». Но задать его она, конечно, не могла.

– Знаю, о чём ты подумала, – вдруг вздохнул Аделард. Мари вздрогнула, предполагая, чего ожидать, если её мысли действительно известны герцогу, но разговор неожиданно был прерван.

В зале вновь воцарилась тишина, и по ковровой дорожке к трону подошла Ребекка. Герцогиня, как и её супруг, была без маски. Её печальное бледное лицо выражало глубокую скорбь, на фоне пышного убранства зала выглядящую ещё более мрачной. Женщина учтиво поприветствовала мужа и, даже не взглянув на Мари, опустилась в своё кресло.

Вновь заиграла музыка, но девушке показалось, что звук стал тише и глуше, будто тёмное облако неуёмной печали, окутывающее Ребекку, расползлось, накрывая собой всех присутствующих и скрадывая былое веселье. Мари в этот миг больше всего захотелось забыть обо всём окружающем показном празднике и сделать хотя бы попытку оправдаться, объяснить доброй женщине, как всё было на самом дела. Что она вовсе не собиралась предавать чувств маленькой леди Фрок, что искренне хотела и хочет помочь, но…