Чуть привыкнув к полумраку и осмотревшись в разубранной комнате, юноша понял, что всё вчерашнее ему не приснилось. Это на миг заставило огорчиться от ощущения рассеянной иллюзии, но тут же нахлынуло обжигающей волной новых эмоций. Вильгельм быстро поднялся с кровати, одёрнул тёмные занавески, щурясь от слепящего света тёплого оранжевого солнца. Тело неприятно ныло в каждой уставшей мышце – он так и уснул ночью во всём тяжёлом облачении. Но, несмотря на страшное желание упасть обратно в постель и проспать до вечера, мысли чистые и лучезарные шумно роились в туманной голове. Вчерашнее негодование улеглось, смятение утихло, пришло явственное ощущение, что всё далеко не так страшно, как казалось поначалу. А главное… Утреннее наваждение породило новую радостную мысль:

«Мари… не моя сестра!»

Вильгельм и сам не знал, почему простое понимание этого так смело затмевает собой все проблемы и вопросы последних дней. В груди пожаром горело всё то же нетерпеливое чувство, что совсем недавно мучительно жгло и щемило сердце, а теперь радостно согревало душу и толкало вперёд, навстречу непредсказуемой судьбе, устроившей ему столь неожиданный подарок. Ведь он не смел и мечтать об этом.

Мари наверняка сердита на него после разговора в саду, но что стоит ему теперь извиниться? Вильгельм ещё никогда в жизни с такой силой не хотел просить у кого-то прощения. Сейчас он готов был стоять на коленях и целовать руки краснеющей девушки, похитившей загадочным взглядом тёмных глаз его сердце. Просить и уповать на её милость.

– Я король, – улыбнулся вдруг Вильгельм собственной мысли. – Она простит. Простит и примет моё предложение без раздумий.

В комнате снова раздался стук, более настойчивый. Новоиспечённый правитель опомнился от радужных размышлений – он уже и забыл, от чего проснулся.

– Войдите, – произнёс он громко и радостно.

Дверь открылась, и в комнату, стараясь скрыть улыбки и напустить на лица подобающую серьёзность, чинно вошли брат Анкэль и брат Удо.

– Ваше величество, – обратился к правителю первый, – мы пришли сопроводить вас к окончанию церемонии.

Вильгельм широко улыбнулся, увидев лучащиеся добродушием знакомые лица, он был готов тут же излить так вовремя подоспевшим гостям все свои несокрушимые планы, но всё же, не привыкший делиться сокровенными мыслями, лишь коротко кивнул, спешно умылся, оставленной ещё с вечера в его спальне прохладной водой, схватил покоившийся на стуле золотой венец и быстрым шагом покинул комнату.

– Я бы хотел, – обернулся он к следующим за ним братьям уже в коридоре, – чтобы вы звали меня просто Уи… Вильгельмом, – он снова смущённо улыбнулся. – Нелегко привыкнуть к новому имени.

– Мы не можем, – покачал головой Удо. – Ведь положено…

– Я знаю, что положено, – перебил его собеседник, небрежно махнув рукой. – Но я никогда не любил, чтобы передо мной кланялись и приседали всякий на свой манер, тщательно выговаривая титул, а теперь это будет неизбежно происходить куда чаще. Да и в монастыре я почти привык не выделяться среди братии. Так пусть же будет кто-то, кто сможет и с королём говорить по-братски. Хотя бы наедине.

Монахи с улыбками переглянулись, но не успели ответить.

– Я хотел бы предостеречь тебя, сын мой, – тихим эхом раскатился по стенам голос епископа.

– Предостеречь? – Вильгельм в недоумении остановился перед стариком, выросшим в шаге от него, будто из-под земли.

– Не стоит относиться к своему титулу столь легкомысленно. Ты законный наследник трона и без часа правитель нашего государства. Со вчерашнего дня ты более не юноша, ты – мужчина, а это серьёзная ответственность, – епископ отвернулся и медленно зашагал вперёд, поманив Вильгельма за собой. Пройдя несколько метров в молчании, он продолжил. – Герцог Аделард ждёт, что я короную его через две недели. Как нам известно, сейчас он ищет тебя и твою матушку, а значит, вполне вероятно, подозревает о том, кто ты. Поэтому тебе сейчас нужно быть особенно осторожным, – старик остановился и снова повернулся к молодому человеку. – Я составил несколько бумаг и разослал их командующим армий, которым доверяю, а также королю Стефану. Я не могу знать, поверят ли они сразу, что наследник найден и тайно коронован, но теперь, когда ты придёшь в столицу, если я не доживу до этого момента, тебе будет легче доказать им свои права.

– Но разве недостаточно бумаг, что вы показали мне вчера, – нахмурился Вильгельм.

– Чем больше у тебя будет доказательств, тем лучше, – наставительно поднял палец епископ. – Сейчас же, ты должен как следует помолиться и поразмыслить о своём нынешнем положении, прежде чем, собравшись с духом, в сопровождении стражи отправиться в Фалькнес.

– Разве я еду не сегодня? – спросил наследник и тут же ощутил волну неприятной дрожи от мысли, что это действительно могло произойти именно сегодня. На самом деле, он ещё совсем не был готов к такому событию.

– Через два дня в замке будет проходить большой праздник по случаю помолвки маркиза, – загадочно произнёс старик. – Меня пригласили венчать его брак через неделю. Тебе, сын мой, лучше всего ехать в замок на третий день, когда охрана будет ослаблена, а в замке всё ещё останется собрана вся знать Ладлера, приглашённая на праздник.

– Зачем мне это? – снова непонимающе нахмурился Вильгельм.

– Я поеду с тобой, и мы объявим о твоих правах на престол. Если знать увидит нас лично, им будет проще поверить в истинность наших слов, это не простой люд, которым достаточно услышать зачитанный глашатаем указ, чтобы тут же принять всё на веру.

– Так эти два дня я должен сидеть тише воды? – недовольно скривил губы правитель.

– А ты что же, собирался закатить пир горой? – кряхтя, улыбнулся епископ. – У тебя есть время на усердную молитву. И матушка твоя очень хотела поговорить с тобой, я уверен.

– Не сомневаюсь, – буркнул он, отведя взор. – И где же нам прятаться всё это время?

– Монастырь святого Патриция с радостью примет вас в свои чертоги, – старик добродушно улыбнулся. – И у тебя там есть уже привычные покои, где можно побыть одному…

– И помолиться, – тихо закончил за епископа фразу Вильгельм, недовольно заводя глаза.

Он побаивался даже думать о походе в столицу. В конце концов, он ровным счётом ничего не знал об обязанностях короля. Но всё же бездействие раздражало его куда больше неведения. Вдобавок, радужные мысли сегодняшнего утра неизбежно сдвигались на те самые два дня ожидания, что ему прочили провести в молитвенном труде.

Как заставить себя вернуться в серость остывающих осенних дней, когда в душе вдруг получила волю пылающая страстью весна? Вильгельм, как не искал, не находил ответа на этот вопрос. С тяжёлым вздохом он стянул свои мечтания с небес на землю, чтобы хоть на последнем часе затянувшейся церемонии понимать малую долю торжественности и тяжести нового жизненного витка.

* * *

День девятнадцатый.

Мари отрешённо глядела в высокое зеркало перед собой, две швеи суетливо поправляли юбку её нового платья. Тяжёлая белоснежная ткань, расшитая золотом, красиво облегала руки и талию, спускаясь мягкими складками непышной юбки к самому полу и стелясь коротким закруглённым шлейфом. Глубокое декольте украшала золочёная тесьма, она же служила окантовкой рукавов и подола. Платье почти походило на свадебное, если бы не множество пушистых белых перьев, украшающих ворот и спускающихся по всей спине и подолу, напоминая сложенные величественные крылья.

– Тебе что-то не нравится? – ироничный голос маркиза вывел девушку из задумчивого оцепенения. Она едва заметно вздрогнула и быстро окинула взглядом своё отражение.

– Я думала, что ангелы должны быть одеты куда скромнее, – заключила она наконец, не глядя на своего собеседника, стоящего напротив у резной зеркальной рамы.

– Маскарадному костюму скромность лишь вредит. Вдобавок, ты ведь ещё и будущая маркиза, никто не имеет права носить платья роскошнее и богаче, чем у высшей власти. Не будем лишать других простора в выборе, – Болдер жестом приказал швеям удалиться и, когда те поспешили выйти и закрыть за собой дверь просторных покоев графини, подошёл к ней ближе. Мари невольно отступила на шаг назад, отведя взор от холодных глаз надменного жениха. – Боишься? – произнёс он всё с той же ухмылкой. – Это правильно. Но пока ты ведёшь себя довольно хорошо.

Девушка взглянула на него недоверчиво, а маркиз тем временем протянул ей длинный свёрток, который во время примерки не выпускал из рук.

– Что это? – спросила Мари, взяв его осторожно за самый край.

– Твоя маска, – ответил Болдер, отходя обратно к зеркалу. – Нужно взглянуть на костюм целиком.

Она аккуратно развернула мягкую ткань. В руках оказалась белая полумаска, украшенная тонким золотым узором и такими же, как на платье, пушистыми перьями, каскадом расходившимися над ней. Возможно, в другое время она вызвала бы восторг, но не сейчас. Сейчас эта вычурность неприятно коробила.

– Надевай, – раздражённо поторопил мужчина. – У тебя ещё будет время её рассмотреть.

Мари обиженно поджала губы, но всё же поспешила завязать белые ленты маски поверх распущенных волос.

– Что ж, очень даже неплохо, – заключил маркиз, с прищуром оглядывая праздничный наряд невесты и довольно потирая подбородок.

– Это всё будет надето лишь раз, – тихо произнесла девушка, глядя на себя в зеркало. – Зачем столько трудов?

Болдер удивлённо приподнял бровь, затем улыбнулся необычно снисходительно.

– Это, – произнёс мужчина, подойдя ближе и едва коснувшись пальцем «крыльев» на платье, – дорогие перья заморской птицы, привезённые специально по моему заказу. Это, – он слегка приподнял подол длинной юбки, – лучшая ткань, заказанная для меня из Сэфпейса. Это, – взглянул на полумаску, – работа лучшего мастера, который делает маски только для меня с тех времён, как я начал устраивать придворные костюмированные балы. А ты, – сухие пальцы скользнули по нежной коже девичьей щеки, сердце Мари замерло в испуге, – моя невеста. Только поэтому ты являешься драгоценным камнем, который должен быть представлен в лучшей оправе, чтобы стать заметным. Моя невеста обязана находиться в центре внимания, стать эталоном, поэтому лишь твоей красоты не будет достаточно. Тебя, несмотря на маску, должен узнавать каждый. Узнавать и понимать, что ты принадлежишь мне. А я будущий король и моё право – иметь лучшие сокровища.