– Если Эмили пожаловалась ему на свою «несчастную» судьбу, то он мог помочь и по доброте душевной.

– Такое тоже возможно. Но я буду верить в лучшее.

– Ты думаешь, это действительно поможет ему? – вздохнул серолицый. – Ведь Аннамари была его сестрой.

– Они были мало знакомы, – пожал плечами советник. – В конце концов, именно я не доглядел за Уильямом и допустил их встречу, поэтому не могу теперь пустить всё на самотёк. Быть может, он не будет так сильно страдать, если мысли займёт другая девушка.

– А если нет, то что же? Моя дочь так и останется без мужа?

– Не нужно огорчаться раньше времени, – Северин хлопнул друга по плечу.

– Но и решать что-либо, не убедившись в правдивости фактов, тоже не стоит, – буркнул тот недовольно.

– Твоя дочь выйдет замуж, я больше чем уверен, – отрезал советник. – Совсем забыл, – он достал-таки письмо девушки из сумки. – Быть может, Эмили сама даст нам ответы.

Райнер принял конверт из его рук, быстро распечатал и прочёл короткую записку.

– Друг мой, – произнёс он наигранно торжественно, сворачивая бумагу, – твоя интуиция, кажется, начинает подводить.

– Что? – удивился Северин. – Что там написано?

– Ваш Уильям действительно понравился ей и помог моей девочке сбежать заграницу, но она пишет, что юноша не обратил на неё никакого внимания. И добавила, что счастлива не выйти замуж за «противного старикашку», – мужчина скривил губы. – И где её манеры?

– Ты сам виноват, – усмехнулся Северин. – Подыскал дочери такого жениха.

– Они бы хорошо ужились, я уверен. Но главное, что смогли бы сбежать из этой проклятой страны.

– Она уже сделала это без «старикашки», – советник едва не рассмеялся. – Брось, дружище, а если она найдёт супруга по сердцу сама?

– Я не могу допустить, чтобы она… Я должен всё проверить! – занервничал Райнер. – Сейчас же отправлюсь за ней.

– А как же обещание сопровождать графиню?

Серолицый задумался.

– Брось, – Северин снова хлопнул его по плечу. – Это шутка. Если ты пообещаешь не подсовывать дочери старикашек, то я сейчас же попрошу у графини выписать тебе приглашение в их заграничное имение.

– Это будет означать, что я бросил вас! – отрезал мужчина.

– Нет. Это будет означать, что часть моего долга тебе выплачена, – засмеялся советник. – Ты сопроводишь нас до Сантерры, а дальше отправишься к границе. Дорога до владений Алоиса будет неблизкой, но может ты догонишь Эмили ещё в пути.

Райнер некоторое время молчал, мысленно взвешивая свои желания и возможности, наконец он кивнул.

– Кроме дочери, у меня никого не осталось. Некому продолжить мой бесславный род… Я должен позаботиться хотя бы о её будущем.

– Не нужно так говорить, друг мой, – добродушно улыбнулся Северин. – Твои дед и отец, а за ними и ты – все вы служили верой и правдой королю. Ваше положение в обществе оправдано и не подлежит сомнениям.

– Спасибо, – едва заметно улыбнулся мужчина в ответ.

– Но теперь скажи мне, почему же ты не доехал до монастыря.

– Ах да, – на лицо друга вновь вернулось угрюмое выражение. – Я заметил, что за нами следили, и шпион последовал за тобой. Я выловил его уже за городом.

– Ещё один мёртвый враг? – невесело поинтересовался советник.

– Нет. Этого я решил оставить, – хмыкнул мужчина. – Быть может, он будет полезен.

– И где же он сейчас?

– Он в погребе, надёжно связан.

– Интересно. Ты что-нибудь уже спрашивал у него?

– Его недолго пришлось уговаривать. Признался, что следит за тобой по приказу герцога, что в Сантерру было отправлено всего пятеро шпионов.

– И одного мы убили по дороге, – вставил своё слово советник.

– Выходит, что так. Зачем именно герцогу понадобилось узнать о ваших передвижениях, он не сказал.

– Больше ничего?

– Ничего. Он мелкого ранга, понятное дело, что ему ничего не доверяют.

– Я тоже хотел бы кое-что у него узнать, – задумчиво произнёс советник. – Отведи-ка меня к нему.

* * *

День пятнадцатый.

– Друзья мои, проснитесь, – сиплый голос старика коротким эхом отразился от мрачных сырых стен. – Сегодня пасмурно и уже вечер.

– Я не сплю, дедушка. А вот наш гость, кажется, ещё не проснулся… Нужно объяснить ему, что это опасно.

– Мне, кажется, снится сон, – отозвался тихо третий заключенный. – Откуда ангел в этом подземелье?

– Вставайте, – старик закашлялся. – Становится темно, вставайте.

– В чём дело? – совсем непонимающе потянулся мужчина. – Спать на тонкой соломенной подстилке холодно и неудобно, но в этом ли причина вашего беспокойства?

– Сегодня было слишком мало солнца, поэтому все мы продрогли. Когда стемнеет окончательно, все твари, обитающие в этой темнице, выползут чтобы полакомиться вами. Спать можно лишь при свете дня.

– Так мучительная смерть не выдумка вовсе, – вздохнул мужчина. – Как тяжело дышать…

– Вы, кажется, простыли, – раздался тихий женский голос в полумраке.

– Так ангел не приснился мне? Здесь женщина? – удивился заключенный. – За что могли подвергнуть женщину такой ужасной муке? По голосу вы очень молоды.

– Это не важно, – вздохнула собеседница. – Для смерти все равны. Скажите лучше, что у вас болит? Здесь ничего не стоит умереть от лихорадки.

– Мне только тяжело дышать, и кости ломит от каменной кровати. А вы, скажите, доктор?

– Была… когда-то.

– Мари недавно здесь, – вновь заговорил старик, – но уже спасла меня. Одни лишь её песни облегчают любые страдания…

– Вы преувеличиваете, дедушка, – улыбнулась она в темноте.

– Так значит, вас зовут Мари? – поинтересовался третий заключенный.

– Да. Простите, мы не узнали вашего имени.

– Я Вернер, бывший солдат армии герцога. Теперь, приговорённый к смерти шпион, – вздохнул мужчина. – А кто наш третий собеседник?

– Джереон, – прохрипел старик. – Бывший придворный садовник.

– За что же мог угодить в тюрьму садовник? Да не в простую тюрьму, а в подземелье смертников? – Вернер вдруг закашлялся.

– Вы всё же заболели, – встрепенулась Мари. – Я сейчас же дам вам лекарственные травы.

– Какая разница, как умирать, – хрипло усмехнулся мужчина. – А вот где вы взяли травы, это интересно.

– Мне позволили иметь при себе некоторые личные вещи, – вздохнула девушка, шурша чем-то в походной сумке. – А из личных вещей у меня остались только травы и книги…

– Значит, вы нужны маркизу здоровой, как неумно было в таком случае сажать вас в это подземелье.

– Я вообще не понимаю, зачем нужна маркизу, – покачала головой Мари. – Может и не узнаю никогда. Да и важно ли это? Вот ваше лекарство, – она поставила чашку на пол за решёткой и аккуратно подвинула её к соседней камере, от которой её отделяла глухая стена. – Простите, у меня сейчас почти нет воды, – произнесла она негромко. – Придётся съесть это как кашу. Противно, но должно помочь.

– Вы мастер своего дела, раз смогли приготовить его наощупь.

– Я быстро привыкла к темноте. Да и лекарство было заготовлено днём, при свете. Дедушке оно помогает.

– Омерзительная вещь, – скривился заключенный за стеной. – Может, лучше умереть от болезни?

– Ешьте, – настояла девушка. – В горячке вы будете думать совсем иначе.

– Мари, – позвал старик из-за другой стены, – сегодня ночь совсем темна и потому особенно тосклива. Вернер, как видно, занемог. Я прошу тебя снова спеть для нас.

– Дедушка, я спела уже все песни, что знала, – улыбнулась она. – Да и новому гостю, быть может, не нравится пение.

– Почему же? – возразил тот. – Пожалуй, это будет гораздо лучше горького лекарства. Да и какой солдат не любит песен?!

– Мужчины, как дети, – вздохнула девушка. – Даже воины, – она шутливо хихикнула. – Но что мне спеть?

– Что-нибудь повеселее, – улыбнулся Джереон. – Что скрасит эту дождливую ночь.

– Что ж, – Мари задумалась. – Я попробую.

Она чуть помедлила и начала тихо напевать весёлый мотив, подбирая слова, затем чуть громче запела:

Наш Уильям – славный малый,

Но слов не держит своих —

Девицу нашёл, с ума её свёл.

Искать где теперь их двоих?

Он при дворе

в шелках и парче,

Гуляет и пьёт вино.

Девица в темнице,

а сердце её

Ему до сих пор верно.

Мари глубоко вздохнула, переводя дыхание, и запела припев.

К чему кривить душой?

В тебя влюбилась я.

Но это, друг мой милый,

Трагедия моя.

Граф Уильям хороший малый,

Но проклят был тот миг,

Когда я его повстречала

И вместе мы ночь провели.

Спасибо, дружок, за ласковый слог,

За лестные речи твои,

Тебя не сужу, в темнице сижу,

А ты другую простушку найди.

К чему кривить душой?

В тебя влюбилась я.

Но это, друг мой милый,

Она сделала короткую паузу и медленно закончила:

Трагедия… моя…

Песня стихла, слушатели молчали. В темноте сырых камер слышалось только шуршание крыс в дальних углах. Наконец старик Джереон вздохнул.

– Так Уильям оказывается граф? – спросил он с улыбкой.

– Да, дедушка, – отозвалась Мари безрадостно.

– Он тебе действительно дорог? Раз уж посвящаешь ему песни.

– Не знаю, дедушка… Может быть, – она немного помолчала. – Да и какая теперь разница? Не знаю, почему жива до сих пор, но увидеть его снова, я потеряла всякую надежду. Вдобавок, он обманщик. Пусть думает, что я сбежала обратно в лес, пытаясь сохранить остатки гордости.

– То, что ты мне рассказывала о нём раньше, – ответил старик, – говорит о том, что он не такой уж обманщик. Уж и не знаю, зачем ему пришлось скрывать свой титул, но для шутки не каждый будет предлагать жениться.

– Он был тогда в горячке, – хмыкнула Мари. – Это вполне объясняет всё.

– Ты говорила, что тем утром он был уже вполне в здравом уме. Не спеши делать о человеке плохих выводов.