Анари Хони - Одна осень одного королевства

– За меня не волнуйся, – опустила взгляд супруга, – если нужно, я побуду у твоей сестры, помогу ей с хозяйством.

– Сестры? – удивилась Эрмелинда. – Сколько лет знаю вас, советник, а про сестру никогда не слыхала. Разве вы не единственный сын леди Гретхен?

Северин грозно глянул на Амелию, а та, не обратив на это ни малейшего внимания, ответила за него.

– Что теперь скрывать? У моего супруга есть ещё и брат. Правда оба они не родные. Но всё же родственники, как-никак.

– Какие интересные подробности, – удивилась Эрмелинда, снова воззрившись на Северина. – Почему же вы не говорили раньше?

Советник молчал, отведя взор, а жена его тем временем необычайно бодро продолжила разоблачение.

– Потому что мой супруг не хотел разочаровать вас, – Амелия взглянула на него. – Прости, милый, но ты сам не устал ещё от лжи?

– Устал, – вздохнул советник, чуть помедлив и поднимая глаза сначала на жену, затем на графиню. Настал момент, когда на кон снова встали жизни близких ему людей, и Северин понимал, что сокрытие правды от тех, кому он должен доверять, становится, по меньшей мере, предательством. Он нерешительно кашлянул и продолжил негромко. – Мой отец не из знатного рода. Тот, кого считали моим отцом, погиб за месяц до моего зачатия. По крайней мере, так рассказывала мне мать.

– Так кто же ваш отец? – затаив дыхание, спросила женщина. Она никогда не скрывала своих дружеских чувств к советнику и доверяла ему безгранично. А сейчас перед ней совершенно неожиданно стал раскрываться грандиозный обман, который мог навсегда подорвать это доверие.

– Он местный знахарь, – ответила Амелия.

– Барон Эмерик и моя мать не были счастливы в браке, – продолжил Северин. – Это был брак по расчёту. Вдобавок, вскоре выяснилось, что они не могут зачать ребёнка, как стало понятно позже, причина таилась в здоровье барона, а не моей матери. Но они никому не говорили об этой беде, боясь осуждения, – советник нахмурился, складывая руки на груди. – Однажды барон отправился вместе с женой на охоту, они хоть и не любили друг друга как супруги, но всё же были довольно дружны. Как известно, Эмерика случайно ранил один из сопровождающих. Его привезли в ближайшую деревню, там молодой травник поддерживал его жизнь, пока не приехал врач из города. Но барона спасти не удалось, – Северин перевёл взгляд на пейзаж за окном. – Моя мать похоронила супруга и вернулась в ту деревню к знахарю. Его собирались арестовать, как и того слугу, что ранил барона. Беднягу могла ждать казнь или длительное заточение, таковым был настрой брата погибшего. Гретхен уговорила целителя бежать и сама сбежала вместе с ним. Они переселились в Волдрен. Но крестьянская жизнь оказалась не по силам моей благородной матери, вдобавок, она узнала, что беременна. Хорошо подумав о будущем ребёнка, о моём будущем, она решила вернуться домой и растить меня как сына барона Эмерика. Вся его родня считала, что Гретхен всё это время жила у своей матери, оплакивая погибшего супруга, и когда та вернулась с вестями о зачатом прямо накануне злополучной охоты наследнике, никто не усомнился в правдивости её слов. А знахарь, смирившись с участью брошенного влюблённого, женился на деревенской девушке, которая впоследствии родила ему сына и дочь. Правда, она тоже умерла, когда те были ещё совсем маленькими. На этой почве мой настоящий отец немного двинулся умом и ушёл жить в лесную землянку. Дети его выросли благодаря сердобольным соседям, дом, который достался им от покойной матушки, они превратили в постоялый двор…

– Так ваши родственники – владельцы той таверны? – с удивлённой улыбкой уточнила Эрмелинда. – Такие добрые люди.

Северин глянул на неё с непониманием, он явно ожидал иной реакции.

– Бросьте, советник, – махнула рукой графиня, – у каждого есть свои скелеты в шкафу. В конце концов, ваш незаконный титул помог вам лишь в получении должности, всё остальное вы сделали сами. Да и матушка ваша была не из простого люда. У меня остался только один вопрос: как вы узнали всю эту историю? Неужели, леди Гретхен сама рассказала такое сыну?

– Моя мать не дождалась священника и на смертном одре покаялась во всех грехах тому, кто был рядом с ней – то есть мне. Затем я сам приехал в Волдрен, чтобы понять, была вся эта история правдой или предсмертным бредом… Лучшим доказательством стало моё откровенное сходство со знахарем-отшельником. Потом я познакомился с Гризельдой и Юргеном. Юрген, кажется, до сих пор не до конца верит во всё это и говорит со мной, как с кем-то важным. Гризельда всё понимает и никогда не выдаст меня.

– Это хорошо, когда есть близкие люди, на которых можно положиться, – вздохнула с лёгкой печалью Эрмелинда. – Как жаль, что я лишилась всех таких родных.

– У вас есть Уильям, – неожиданно тепло улыбнулась Амелия. – Пусть он и сорванец всё ещё, но я уверена, что на него можно будет положиться. У него был хороший учитель.

– Алоис постарался вложить всё лучшее в эту кучерявую голову, – подхватил Северин. – Так что Уильяму не хватает только повзрослеть.

– Жизнь совсем скоро заставит его это сделать, – вздохнула графиня. – Я надеюсь, что вы тоже всегда сможете поддержать моего мальчика, если меня не станет.

– Не нужно, – начал было возражать советник, но Эрмелинда строго подняла палец.

– Не отрицайте возможности моей смерти, – произнесла она спокойно. – Я всего лишь хочу быть уверенной, что в будущем Уильям будет близок с теми людьми, которым я могу доверять.

– Конечно, – кивнул советник, взглянув на супругу. Та тоже кивнула и добавила:

– Вы доверили нам очень многое. Мне жаль, что мы, – она на миг замолчала, чувствуя, что саму себя снова задевает за живое, но всё же продолжила. – Мы подвели вас… Но это не повторится в будущем.

Графиня улыбнулась.

– Так что же, советник, я могу доверить вам мою жизнь ещё раз? Сопроводите меня в Сантерру?

– У меня ведь нет выбора, – покачал головой мужчина. – Но что поделать, с некоторых пор, это мой долг.

Улыбка Эрмелинды стала ещё теплее. Бывает, обман, раскрывшись, вовсе не убивает доверие, а напротив, делает его прочнее. У советника имелись веские причины скрывать правду о своём происхождении, тем самым он защищал своих родных и близких, в остальном же, он всегда оставался верен своему слову и делу, не давая графской чете и малейшего повода сомневаться в его преданности. Знатность рода не даёт никаких преимуществ человеческой душе и никаких гарантий его чести и доблести. Так стоит ли вообще принимать её в серьёзное внимание, когда речь идёт о том, кому можно без опаски вверить свою жизнь?

День одиннадцатый.

– Граф Уильям? Это ведь вы, граф?

Юноша обернулся. За его спиной в пяти шагах стояла молодая монахиня.

– Я Матис, – настороженно ответил он, пытаясь понять, друг перед ним или враг.

– Значит вы, – улыбнулась девушка. – У меня послание от вашей матери.

– Послание? – он нахмурился. Мысли о возможной опасности быстро рассеялись. Да и какую угрозу может составлять это хрупкое создание?

– Да, от графини.

– А вы кто? – на всякий случай поинтересовался виконт.

– Я Ренэйт. Мой отец хороший друг лорда Северина, он прислал мне письмо.

– Наконец-то, – с облегчением вздохнул Уильям, окончательно поверив в неподдельность происходящего. – И что же написала мне графиня? Она сообщила, когда приедет?

– Нет, – девушка подошла ещё ближе. – Нам, наверное, не следует говорить так громко, – пояснила она, – но и слишком близко друг к другу стоять нельзя, это запрещено правилами. Графиня хочет знать, добрались ли вы до Сантерры и где теперь вас искать. Это всё я уже выяснила у отца Бенедикта, но я взяла на себя смелость решить, что необходимо узнать у вас, что именно нужно ответить. Поэтому вы здесь.

– А я-то гадал, – буркнул виконт себе под нос и тут же снова обратился к Ренэйт. – Напишите, что я жду в монастыре святого Патриция. Можете добавить, что мне там ужасно надоело, – он кисло усмехнулся. – Не могу понять, как вы выдерживаете такую жизнь…

– О, я вас прекрасно понимаю, – хихикнула девушка. – Я ведь тоже не монахиня. Как и вы, я ищу защиты в этих стенах. Точнее, мой отец ищет её для меня.

– И давно вы здесь? – удивился юноша.

– Не первый год, – вздохнула она в ответ. – Уж и со счёта сбилась.

– Не хотелось бы и мне застрять так надолго, – снова скривил губы Уильям.

– Думаю, у нас с вами разные истории, потому моя жизнь не может быть примером для вашей.

– Вероятно, – он потупил взор. Диалог прервался и в воздухе повисло угнетающе молчание.

– Я помогу вам с работой, – разорвала его Ренэйт. – Хоть мы с вами и не настоящие послушники, но трудиться всё равно нужно.

– Хорошо, – протянул юноша. – Расскажите мне, что я должен построить и где, остальное я уж как-нибудь осилю.

– Брат Матис! – раздался голос одного из монахов, заходящего в сад. Девушка в испуге отскочила от собеседника подальше, пока их не заметили. – Вот вы где! – мужчина с озадаченным видом подошёл ближе. – Брат Удо полез чинить крышу, и вдруг выяснил, что от высоты у него ужасное головокружение. Ты не боишься высоты?

– Нет, – ответил Уильям, покосившись на молоток в своей руке. Ещё совсем недавно он был готов на всё, чтобы покинуть сад.

– В таком случае, отправляйся наверх. Сестра, вы поможете Матису не заблудиться? – улыбнулся он раскрасневшейся вдруг девушке.

– Конечно, – кивнула та, – с радостью помогу.

В починке нуждалась, как назло, самая высокая крыша женского монастыря – крыша колокольни. Уильям перевязался потуже верёвкой, глянул через металлические перила вниз.

– Вот повезло, – произнёс он недовольно.

– Не бойтесь, – успокоила его новая знакомая, – я буду здесь и, если вы вдруг сорвётесь, обязательно вытяну вас.

– Да я и не боюсь, – ответил юноша сурово. – Никогда не чинил кровлю, вот и всё.