– Ливи, я ведь буду выглядеть, как голубой.

– Тогда, будь голубым!

Грегори теряет контроль и валится на мою кровать в беспомощном приступе смеха:

– Ты заставляешь меня плакать!

– Ублюдок! – выплевываю я, стягивая платье. – Где мои конверсы?

– Ты не можешь! – он приподнимается, сразу замечая, что платье отброшено вместе с туфлями. – О нет. Ты выглядела потрясающе! – взгляд гуляет по моей полуобнаженной фигуре.

– Да, и я не могла ходить, – бормочу, забираясь в шкаф. Это раздражение – уже хороший аргумент в пользу своей скучной жизни. В последнее время, я раз за разом оказывалась в незнакомых ситуациях, и по большей части чувствовала злость, отчаяние и бесполезность. Так какого дьявола я это с собой вытворяю?

Со злостью напяливаю кремовое многослойное платье и одергиваю его, быстро соображая, что нижнее белье на мне черное и его видно через дурацкую ткань. Поэтому я начинаю снимать заново, говоря Грегори закрыть лицо подушкой, чтобы я могла быстро и спокойно переодеться. К тому времени, как я закончила, на мне снова белое хлопковое нижнее белье, кремовое платье на месте, сверху моя джинсовка, на ногах красуются яркие конверсы. Так намного лучше.

– Готово, – заявляю я, быстро нанося на скулы немного румян и розовый блеск на губы.

– Зря по магазинам ходили, – бормочет Грегори, сползая с моей постели. – Ты прекрасно выглядела.

– А сейчас разве нет?

– Ну, да, ты всегда прекрасно выглядишь, но ты была не такой обычной в черной комбинации. Это бы повысило твою самооценку – придало бы уверенности.

– Я счастлива такая, какая есть, – утверждаю, параллельно задаваясь вопросом, правда ли это. Я уже больше не знаю. Голова была сама не своей в последние недели. Она думала о вещах, над которыми я никогда не задумывалась, и заставляла делать мое тело вещи, о которых, уж точно, никогда не думала.

– Я просто хочу, чтобы ты немножко больше самовыражалась, как тогда, – улыбается Грегори, распушая мои волосы.

– Хочешь, чтобы я выглядела полоумной? – спрашиваю, потому что именно так себя и чувствую. Капризной. Раздражительной. Под давлением.

– Нет, я хочу увидеть немножко дерзости. Знаю, она здесь есть.

– Дерзость опасна, – я отмахиваюсь от него, перекладывая свои вещи из рюкзака во вместительную сумку через плечо. – Идем, пока я не передумала, – я бормочу, не обращая внимания на его недовольное ворчание, когда выхожу в коридор.

Благодарю всех богов конверсов, спускаясь по лестнице на твердых ногах, но вскоре застываю с улыбкой, видя вышагивающую по нижней ступеньке Нан. Джордж ходит за ней по пятам и каждый раз, когда она разворачивается, во избежание столкновения вжимается в стену коридора.

– Вот и она! – говорит Джордж с явным облегчением от того, что скоро его хитрая задница будет свободна. – И разве она не прекрасна?

Я замираю на нижней ступеньке, позволяя Нан бегло оценить меня, после чего она заглядывает мне через плечо, останавливая взгляд точно на Грегори.

– Ты сказал шпильки, – говорит она, не веря своим глазам. – Ты сказал прелестное черное платье и подходящие шпильки.

– Я пытался, – раздраженно шепчет он позади меня, и я разворачиваюсь, прожигая его обвиняющим взглядом. Мой обвинительный взгляд сталкивается с точно таким же взглядом у него.

– Ты пытаешься избежать интервенции в стиле своей бабули.

Я разочарованно вздыхаю и спускаюсь с последней ступеньки, проходя мимо бабушки и стремясь сбежать от всей этой чертовой шумихи.

– Пока.

– Веселись! – кричит Нан. – Этот действительно лучше Миллера? – слышу ее тихий вопрос.

– Намного! – уверенно заверяет ее Грегори. Это только заставляет меня ускорить шаг. Откуда он, черт подери, знает? Не видел ни одного из них.

– Видишь, – смеется Джордж. – Теперь, где мой ананасовый пирог-перевертыш?

Иду вперед, благодарная своей обуви, и думаю о предстоящем свидании, потому что это дает возможность – какая неблагодарная мысль – сбежать из дома и от Нан, но Боже, дай мне сил! Тихая жизнь была простой, за исключением дурацкого ворчания о моем отшельничестве. Теперь же это постоянный поток вопросов и вынос мозга. Очень трудно.

– Ливи! – Грегори настигает меня уже в конце дороги. – Ты выглядишь невероятно мило.

– Можешь не стараться заставить меня чувствовать себя лучше. Я в порядке, не благодаря тебе.

– Ты сегодня ворчливая.

- Не благодаря тебе. – Издаю девчачий визг, когда он отрывает меня от тропинки. – Ты уйдешь уже?

– Дерзишь, – просто говорит он. – Ты могла бы сказать это, не становясь сучкой, знаешь.

– Заслужил. Поставь меня.

Он ставит меня на ноги и приводит в порядок.

– Мне в другую сторону. Так что, люблю тебя и покидаю, – Грегори наклоняется и целует меня в щеку. – Веди себя хорошо.

– На самом деле, глупо говорить мне такое, – я толкаю его в плечо, пытаясь вернуть нашу нормальность.

– Ну, да, было бы раньше, только вот в моей лучшей подруге проснулся ген глупости в последние недели, – он толкает в ответ мое плечо.

Он прав, так и есть, но еще я снова потеряла этот ген, и ему не о чем беспокоиться, да и мне тоже.

– Я иду на дружеское свидание, вот и все.

– И маленький поцелуй не причинил бы боли, но не шали, пока я с ним не встречусь. Надо его проверить, – Грегори берет меня за плечи и разворачивает в другую сторону. – Не торопись.

– Я позвоню, – говорю, удаляясь от него.

– Разве что, если не будешь слишком занята, – кричит он, от чего я закатываю глаза, только он все равно уже не видит.

К Селфриджис я подхожу без десяти восемь. Жизнь на Оксфорд стрит даже в этот час бьет ключом, поэтому я прислоняюсь к витрине и наблюдаю за суматохой вокруг, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно и расслабленно. Знаю, что ничего не выходит.

После пяти минут ожидания решаю, буду выглядеть более расслабленной, зависнув в телефоне, так что я роюсь в сумочке и начинаю печатать Грегори сообщение, просто, чтобы убить время.

Сколько я уже жду?

Нажимаю отправить, и телефон практически сразу начинает звонить, на экране высвечивается имя Грегори.

– Привет, – отвечаю, радуясь тому, что он позвонил, потому что во время болтовни по телефону я должна буду казаться еще более расслабленной.

– Его до сих пор нет?

– Нет, но еще даже не восемь.

– Да не важно, – возмущается он. – Дерьмо, надо было заставить тебя опоздать. Это же первое правило свиданий!

– Какое? – спрашиваю, меняя положение и опираясь теперь на плечо, а не на спину.

– Женщина должна опаздывать. Все это знают. – Он не кажется счастливым.

Улыбаюсь толпе незнакомцев, спешащих мимо.

– А что происходит, когда на свидание идут два мужчины? Кто тогда должен опаздывать?

– Очень смешно, малышка. Очень смешно.

– Абсолютно разумный вопрос.

– Прекрати переводить разговор на меня. Он уже там?

Я озираюсь, бросая на всех беглый взгляд, но не нахожу Люка.

– Неа. Сколько мне следует ждать?

– Я уже его ненавижу, – бурчит Грегори. – Два прокола за две недели. Плохи дела!

Смеюсь себе под нос, мысленно соглашаясь со своим циничным другом, только этого я ему никогда не скажу.

– Ну, спасибо, – переворачиваясь, снова прижимаюсь спиной к стеклянной стене и вздыхаю. – Ты так и не ответил на мой вопрос. Сколько мне следует… – Во рту мгновенно пересыхает, когда вижу проезжающую машину, взглядом следуя за ней по Оксфорд стрит. В Лондоне, должно быть, тысячи черных мерседесов, так почему этот меня так притягивает? Тонированные окна? Лицензия AMG на крыле?

– Ливи? – голос Грегори спускает меня с небес на землю. – Ливи, ты там?

– Да, – говорю я, наблюдая за тем, как мерседес замедляется, а потом, нарушая абсолютно все правила, разворачивается, пересекая три полосы, после чего едет в обратную сторону ко мне.

– Он там? – спрашивает Грегори.

– Да! – пищу я. – Я должна идти.

– Лучше поздно, чем никогда, – ворчит он. – Веселись.

– Конечно, – мне с трудом удается произнести слова сквозь ком в горле, я быстро отсоединяюсь и поворачиваюсь в другую сторону, будто я его не заметила. Мне стоит уйти? Что если Люк появится, а меня нет? На Оксфорд стрит парковка запрещена, так что он не остановится. Если это вообще он. Может, и нет. Дерьмо, кто же еще. Я отталкиваюсь от витрины и быстро собираюсь с мыслями, но прежде чем мозг сообщает о принятом решении, ноги сами уносят меня от источника моих мучений. Иду уверенно, делая глубокие вдохи, усердно концентрируясь на каждом пройденном шаге.

Я закрываю глаза, когда вижу, как машина медленно проезжает мимо меня, и открываю их только когда налетаю на нетерпеливого бизнесмена, который начинает отчитывать меня за то, что не смотрю, куда иду. У меня нет сил даже чтобы извиниться, вместо этого я просто обхожу его и возобновляю быстрый шаг, но, когда вижу, что машина остановилась, тоже останавливаюсь. Открывается дверца со стороны водителя. Его силуэт выплывает из машины, он вытягивается во весь свой рост, после чего захлопывает дверцу машины и застегивает пуговицы серого пиджака. Черная рубашка и галстук идеально идут к его темным волосам, скулы покрыты щетиной. Он потрясающе выглядит. Чувствую себя побежденной, а он еще даже ничего мне не сделал. Чего он хочет? Зачем остановился?

Я борюсь за хоть какие-нибудь здравые мысли в голове и отмираю, разворачиваясь в обратную сторону и ускоряя шаг.

– Ливи! – слышу звук его шагов, преследующих меня, стук его дорогих туфель о бетон позади, слышу, даже несмотря на окружающую суматоху Лондона. – Ливи, подожди!

Шок, заставивший мои ноги двигаться, перерастает в раздражение, когда я слышу, как он кричит мое имя, как будто я что-то должна ему. Останавливаюсь и разворачиваюсь к нему, чувствуя скорее решимость, чем раздражение, когда наконец смотрю в его глаза.