Я чувствуя себя немного обманутой, делаю так, как мне сказали, и, выпуская его изо рта, поднимаю задницу с пяток и вытягиваю руки над головой. Мое платье стянуто вверх, пока я смотрю на Миллера, восхищаясь беспорядком волос, свободно торчащих в сексуально-взвихренном состоянии. Он исчезает из виду всего на секунду, стягивая мое платье через голову, прежде чем кое-как бросить его на пол, тянется мне за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Медленно стягивает с плеч бретельки и бросает его, после чего берет меня за бедра и опускается, прижимаясь губами к моему животу. Потянувшись вниз, я принимаюсь стягивать с его плеч рубашку, желая поскорее увидеть его обнаженным и почувствовать целиком. Он помогает мне, отрывая от меня одну руку и позволяя освободить себя от оставшейся одежды, но продолжает губами исследовать мой живот, лениво покусывая кожу на пути к бедру.

– Твоя кожа совершенна, Ливи, – его голос грубый и низкий. – Ты совершенна.

Руками нахожу его волосы и смотрю вниз, как он медленно блуждает ртом вокруг пупка. Делает это, как всегда, без спешки, нежно и точно, заставляя меня мурлыкать и мечтательно закрывать глаза. Ничто в нашей близости не говорит о простом сексе – ни одна деталь. Я, возможно, и плохо разбираюсь в интимных отношениях, но знаю, что это больше, чем просто секс. Должно быть больше, чем секс.

Я вполне счастлива опуститься перед ним на колени и позволить ему давать себе волю так долго, как только захочет. Его руки повсюду, сжимают мои ягодицы, осторожно поднимаются по спине и переходят к внутренней стороне бедер. Чувствую, как его большие пальцы забираются под мои трусики и подцепляют их, спуская вниз, пока они не оказываются у моих коленей, не имея возможности спуститься дальше. Опустив голову и открыв глаза, обнаруживаю, что он смотрит на меня. Его глаза кричат желанием, пока Миллер лениво моргает, как будто его темные ресницы слишком тяжелы и это попытка снова их открыть.

– Что, если я запру дверь, и мы останемся здесь навсегда? – предлагает он шепотом, побуждая меня приподнять одну ногу и позволить ему спустить трусики. – Забудь о мире по ту сторону двери и останься здесь со мной.

Я снова опускаюсь на колени, попой садясь на пятки.

– Навсегда – это намного дольше, чем одна ночь.

Его губы подрагивают, и он протягивает руку, подушечкой большого пальца потирая мой сосок. Я гляжу вниз и задумываюсь об отсутствии у меня достаточно большой груди, не то чтобы Миллера это беспокоило.

– Значит так и будет, – бормочет он, продолжая сосредоточенно наблюдать за своим большим пальцем, кружащим вокруг набухшего соска. – Это была глупая сделка.

Сердце пропускает слишком много ударов, душа взлетает на невозможную высоту.

– Мы не скрепляли договор,– напоминаю ему. – И мы, совершенно точно, не трахались в знак его подтверждения.

Голова кружится, когда он улыбается в мою грудь, а потом поднимает ко мне взгляд синих глаз.

– Согласен, – он касается меня и тянет вниз, пока мы не оказываемся нос к носу. Я не в силах предотвратить маленькую, но широкую улыбку, как результат этих его слов и взгляда. – Не думаю, что уже достаточно тебя опробовал.

– Согласна, – улыбка становится шире. Мы оба знаем, что я опробована более, чем достаточно. Это не выражается напрямую, обоюдное знание и согласие. Он хочет меня больше, так же сильно, как я хочу его. Мы оба потрясены этим влечением. – Опробуешь меня еще сильнее прямо сейчас? – спрашиваю невинно, поднимая и вытягивая ноги, устраиваясь на его коленях.

Он помогает мне и направляет мои ноги, устраивая их за своей спиной, прежде чем взять меня за задницу и толкнуть к себе сильнее.

– Думаю, я просто обязан сделать это, – он кусает мои губы. – А я всегда выполняю свои обязанности, Оливия Тейлор.

– Хорошо, – я выдыхаю, хозяйничая на его губах и скрещивая пальцы за его шеей.

– Ммм, – вздыхает он, свешивая с дивана ноги и вставая, прижимая меня к себе, как будто я вешу не больше перышка. Он идет в свою спальню, и, когда мы заходим, он опускает меня на кровать и встает на колени с краю, подползает к изголовью, поворачивается и прислоняется к нему спиной, усаживая меня сверху.

Он тянется и открывает верхний ящик прикроватной тумбочки, доставая презерватив и протягивая его мне.

– Надень его на меня.

Ненавижу себя за то, что застываю в его руках. Понятия не имею, как их надевать.

– Все нормально, ты сам можешь сделать это, – я пытаюсь не выглядеть обеспокоенной или, еще хуже, напуганной.

– Но я хочу, чтобы это сделала ты, – он толкает меня вниз по своим коленям, открывая доступ к твердому стояку, и, сжав, ставит его вертикально, прежде чем протянуть мне пакетик из фольги. – Возьми.

Я смотрю на него, и Миллер кивает подбадривающее, так что я осторожно протягиваю руку и беру пакетик.

– Открывай, – командует он. – Поднеси его к головке и осторожно раскатывай вниз.

Моя нерешительность очевидна, когда я разрываю пакетик и вытаскиваю презерватив, вертя его в пальцах. Молча оставив при себе все грубые словечки, делаю глубокий вдох и следую инструкциям, поднеся ободок к головке члена.

– Придерживай у основания, – выдыхает Миллер, ложась обратно и внимательно наблюдая.

Взяв его большим и указательным пальцами, другой рукой раскатываю презерватив по всей его длине. И снова злюсь на себя за то, что умалчиваю.

– Все просто, – он улыбается моему озабоченному выражению лица и снова притягивает к себе, так близко, что может приподнять колени за моей спиной. Он побуждает меня приподняться и прижимает член к влагалищу, мы оба тяжело и часто дышим по мере того, как я медленно опускаюсь. Меня бросает в полный экстаз, в ту же секунду задерживаю дыхание и цепляюсь в его плечи.

Я хнычу, когда он движется внутри меня. Я сверху, и понимаю, что движения будет происходить только тогда, когда я их спровоцирую, но пока не могу пошевелиться. Я заполнена, но в этот момент он вытягивает ноги и заходит в меня глубже.

– О Боже, – я выдыхаю, вытягивая и напрягая руки, прижимая к груди подбородок.

– Ты контролируешь, Ливи, – выдыхает он, – если больно, сбавь обороты.

– Мне не больно, – я кручу бедрами в ответ. – Вот дерьмо! – меня атакуют обжигающие всплески удовольствия, трение задевает самые чувствительные точки во мне. Это чувство побуждает меня снова двигаться. – Так хорошо, – мои руки расслабляются и тянутся к лицу Миллера, ладони накрывают его щеки в то время, как я снова и снова виляю бедрами.

Наклоняюсь, наши лбы встречаются, страсть в глазах обоих сталкивается.

– Это, должно быть, сон, – шепчет он. – Другого объяснения нет. Ущипни меня.

Я не щипаю его. Вместо этого, поднимаюсь и опускаюсь с уверенным темпом, придавая ему чертовски сильное доказательство того, что я реальна. Решимость помогает мне. Давление его, заполняющего меня, сводит с ума, отправляя меня в места, полные наслаждения, о существовании которых я никогда не подозревала. Он делает это со мной, и, судя по повторяющимся стонам, которые срываются с его губ, я тоже имею на него эффект. Отстраняюсь, продолжая ритмично двигаться на нем, чтобы видеть его лицо во всей красе. Его волосы повсюду, непослушная прядь на лбу взмокла, мягкие кудряшки на затылке завились. Мне нравится.

Он смотрит на меня, губы слегка приоткрыты, и капелька пота стекает по виску.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Миллер, поглаживая руками мои бедра. – Скажи мне, о чем думаешь?

– Думаю, что ты получил уже тринадцать часов, – говоря это, опускаюсь на него идеально, невероятно уверенно. Я лукавлю, но ведь уже давно потеряла все свои принципы.

Миллер прищуривает глаза в недовольной гримасе, а потом мерзавец толкается вверх, демонстрируя всю свою дерзость.

– Ты провела здесь час, максимум. У меня есть еще пятнадцать часов.

– Обед длился два часа, – я стону, голова становится тяжелой, но я упорно продолжаю двигаться. Сладкое тепло распространяется по всем клеточкам кожи, говоря, что я на верном пути.

– Обед не считается, – он перемещает руку к моим волосам, перебирая их пальцами и находя затылок под копной непослушных, влажных прядей. – Я не мог прикасаться к тебе во время обеда.

– Ты выдумываешь правила прямо сейчас, – выпаливаю я. – Миллер!

– Ты кончаешь, Ливи?

– Да! Пожалуйста, не говори, что ты еще не готов, – умоляю, ногами прижимаясь к его бокам.

– Блять! Для тебя я всегда готов, – он садится и прячет голову в изгибе моей шеи, обхватывая кожу ртом, целуя и покусывая. – Сдавайся.

И я сдаюсь. Каждая мышца сокращается, и я кричу, запрокинув голову, свободно качая ею в стороны, сжимаю его, голова опустела от смешанных мыслей.

– Господи! – вскрикивает Миллер, удивляя меня даже сквозь притупленное, блаженное состояние. – Ливи, ты пульсируешь вокруг меня, – он тянет к себе мое сдавшееся тело. Я бесполезна, если не считать неустанных мышц, сжимающих Миллера внутри меня.

Он кончает с громким стоном и импульсивным толчком бедер. Я просто плыву в его руках, откидываясь на него.

– Ты творишь со мной что-то невероятное, Оливия Тейлор. Очень-очень невероятное. Дай мне заглянуть в твое личико, – Миллер помогает мне приподнять затуманенную голову, я не в силах сидеть прямо долгое время, грудью падаю вперед, заставляя его прислониться к изголовью кровати. Он не возражает. Позволяет мне лицом зарыться в изгиб его шеи и восстанавливать дыхание. – Ты в порядке? – спрашивает он с ноткой удивления в голосе.

Я не могу говорить, поэтому киваю, руками вожу по его бицепсам, в то время как его руки блуждают по всей моей спине. Единственный звук – это тяжелое дыхание, в основном, мое. Но нам комфортно. Все кажется таким правильным.

– Пить хочешь?

Качаю головой и зарываюсь в его шею еще глубже, намереваясь оставаться там, где сейчас, я признательна за его внимание.

– Ты потеряла голос?