Влетев в дом, Бекки прошла через темный, обитый дубовыми панелями холл, мимо миссис Уитхорн, которая хотела было что-то возразить, но примолкла, заметив яростный взгляд девушки. Дальше путь Бекки лежал по сумрачному главному коридору к большому залу, мимо оружейной комнаты, мимо массивной лестницы елизаветинских времен с украшенными богатой резьбой четырехугольными сосновыми пилонами со знакомым портретом шестнадцатого века. На нем была изображена загадочная улыбающаяся дама по имени леди Агнес с огромным, размером с каштан, рубином на шее.

Наконец Бекки оказалась на пороге большого зала. Жалобы местных жителей еще звенели у нее в ушах, мысленно она готовилась к битве. Ее царственного вида кузен сидел, развалившись в кресле, и курил трубку с длинным мундштуком. Бекки застыла на месте, пораженная этим новым проявлением неучтивости.

Итак, он теперь курит прямо в доме.

Вчера после обеда он ущипнул ее на лестнице! Бекки заскрипела зубами от злости.

Этот человек ни к кому не испытывал уважения. Для его сиятельства все остальные люди были крепостными рабами. У себя в России он владел двадцатью тысячами, живых душ. Бекки с ее свободолюбивыми взглядами не могла смириться с подобной дикостью.

С минуту она стояла, сжимая и разжимая кулаки, потом вытерла влажные ладони о юбку и, решив не обращать внимания на стук сердца, задрала подбородок и твердой походкой вошла в огромный, продуваемый сквозняками зал, прежде чем князь заметил, как она стоит в дверях, собираясь с духом.

Каблучки ее туфелек твердо стучали о холодные серые плиты пола, эхом отдаваясь под высоким сводчатым потолком с его древними балками из каштана, темнеющими па фоне белой штукатурки.

Звук шагов привлек внимание Михаила.

Князь опустил газету и с хищным интересом следил, как приближается Бекки.

Его холодный взгляд смущал Бекки, пока она шла к окнам в противоположном конце зала и открывала их, чтобы выветрить отвратительный дым от трубки. В комнату влетел летний ветерок и принес с собой здоровую свежесть вересковых пустошей. Как Бекки хотела оказаться сейчас там и выбросить из головы все нынешние сложности! Но за окном она видела источник своего гнева — маленький иностранный отряд, который биваком расположился за домом. Было уже пол-одиннадцатого, но казаки только начинали приходить в себя после вчерашнего пьяного дебоша в деревне. Здесь, на английском лугу, среди маргариток и бабочек, они, еще не проспавшиеся после опьянения, представляли собой экзотическое зрелище.

— Кузина. — В мысли Бекки ворвался глубокий, с легким акцентом голос Михаила. — Вы как будто взволнованы. — Князь словно бы забавлялся.

— Ваши люди всю прошлую ночь буянили в деревне. Опять.

— И все? — скучным голосом спросил Михаил.

— Надо что-то делать! — воскликнула Бекки. — Неужели вы не можете с ними поговорить? Их поведение недопустимо! Кузен, ваши люди представляют опасность…

— Ну разумеется, они представляют опасность, — небрежным тоном отозвался князь и легко поднялся со скамьи. — Для этого они и нужны.

— Вы отказываетесь их унять? — пробормотала Бекки, удивленно глядя на князя.

— Я непременно это сделаю, когда позволят обстоятельства. Не раньше и, разумеется, не по вашему распоряжению.

Бекки стояла без движения, пораженная его цинизмом. Михаил выдохнул дым в ее направлении и усмехнулся, когда девушка закашлялась.

Бекки чувствовала, что скоро не сможет сдерживать негодование.

— Кузен, я не знаю, каковы обычаи в вашей родной стране, но в Англии считается неприличным курить в доме.

— Это мой дом, — с притворной мягкостью парировал Михаил.

Эта откровенная демонстрация новой реальности заставила Бекки на минуту потерять самообладание.

— Так и есть, — пробормотала она и опустила голову. Кузен говорил истинную правду, хотя она, Бекки, по какой-то причине все время об этом забывала. Какое имело значение то, что она прожила здесь больше десяти лет, а Михаил приехал лишь две недели назад?

Он был законным наследником ее деда, и этим сказано все. Теперь старый Толбот-Холл принадлежит ему. И внутренний голос шептал Бекки, что и она тоже. «Берегись», — сказала она себе и, увидев его коварную улыбку, сделала осторожный шаг назад.

— Оставьте моих людей мне, любимая, — произнес князь с намеренно преувеличенным акцентом. Бекки чуть не подскочила, когда он внезапно поднял руку и дотронулся до ее щеки. — Значительно более интересный вопрос — это что я собираюсь сделать с вами, моя дорогая.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду. — Бекки стог яла, не двигаясь, и боролась с желанием отшатнуться от него, она инстинктивно боялась сделать какое-нибудь резкое движение.

— Я вот думаю, не взять ли вас с собой в Лондон, сударыня? Ввести в общество? Может быть, найти подходящего мужа? Графиня Ливен — моя близкая приятельница. Она может оказать вам поддержку.

Заметив, что в его глазах снова вспыхнули похотливые огоньки, Бекки резко отстранилась.

— У меня нет желания ехать в Лондон. Миссис Уитхорн говорит, что этот город хуже, чем Содом и Гоморра.

Князь запрокинул голову и расхохотался.

— Очаровательно! Миссис Уитхорн абсолютно права, моя красавица. Да, полагаю, вы будете счастливее здесь… со мной. Пожалуй, мне следует оставить вас для себя. — Его хищный взгляд пробежал по фигуре девушки, потом князь обвел недовольным взглядом огромный зал. — Единственная проблема — этот дом.

— Что вы имеете в виду? Чем плох этот дом? — тревожно спросила Бекки, сразу забыв собственные страхи.

— Мне он не нравится. Темный, сырой, кругом сквозняки. Какое-то средневековье. Я подумываю его снести и отстроить заново. Что-нибудь величественное, современное. — Он бросил взгляд на Бекки. — Что вы на это скажете?

— Снести Толбот-Холл? — побледнев, выдохнула Бекки.

— А вы возражаете?

— Михаил, этот дом стоит здесь уже несколько столетий. Это… мой дом, — едва слышно проговорила девушка.

— Что ж, раз вы так на это смотрите, вам следует постараться и уговорить меня. Давайте, Ребекка. — Он пристально на нее посмотрел. — Уговаривайте, убеждайте. — Он попытался притянуть ее ближе, но Бекки выскользнула из его объятий.

— Вы ведете себя неприлично, — прошипела Бекки, развернулась и хотела выбежать, но кузен схватил ее за руку и подтащил к себе. — Пустите меня!

Он улыбнулся холодной, напряженной улыбкой.

— И где же ваше знаменитое английское гостеприимство, о котором я столько слышал? Не очень-то вы любезны, кузина. Я скучаю, а вы такая миленькая.

— Уберите руки!

— Почему бы вам не поцеловать меня? Надо же с чего-то начать.

— Нет! — И она изо всех сил ударила Михаила по щеке. Князь застыл как вкопанный. В его глазах вспыхнули злобные огоньки, и он не раздумывая ударил ее в ответ. Тыльной стороной ладони. По лицу.

Бекки отлетела назад, присев, приземлилась в нескольких футах от князя и широко расставила руки, чтобы не упасть на пол.

— Как вы посмели поднять на меня руку?! — прогремел он на весь зал. — Вы что, не знаете, кто я?

— О, отлично знаю. — Бекки еще шаталась от удара, но смотрела с гневом и презрением, которые больше не пыталась скрывать. — Вы чудовище.

Грудь князя в Y-образном вырезе халата бешено вздымалась.

— Вы представляете, что было бы с русской девушкой, посмей она сделать нечто подобное? Я приказал бы ее сечь розгами, пока она сама не стала бы молить о ночи в моей постели, — с циничной ухмылкой сообщил князь.

«Только попробуй это со мной — и увидишь, что будет». Бекки еще покачивалась, но ответ ее прозвучал твердо:

— Я не ваша крепостная.

— Смерть нашего деда сделала вас моей собственностью до вашего совершеннолетия, помните об этом. Так или иначе, моя девочка, я научу вас повиновению.

— Идите к дьяволу!

— Так, значит, это вызов? Я не похож на ваших английских джентльменов, дорогая Ребекка, и не боюсь играть грубо. Вам известно, что дома, в России, у меня был гарем? — вкрадчивым тоном спросил он.

Бекки с отвращением сморщилась. Серые глаза князя блеснули странным огнем.

— Да-да, четырнадцать крепостных девушек с любым цветом волос и темпераментом. Примерно вашего возраста. Без них мне тоскливо, — добавил он и притворно вздохнул. — У мужчины есть свои потребности, но, разумеется, я не мог привезти их сюда. По английским законам они сразу стали бы свободными. К счастью, благодаря деду у меня появились вы. И вас я выучу теми же методами, которые применял к им. Привыкайте, — прошептал он девушке в самое ухо, потом выпустил из рук ее волосы и грубо оттолкнул.

Споткнувшись, она отлетела в сторону, ощущая в сердце унижение и гнев. Михаил же тем временем спокойно сложил на груди огромные руки и продолжал:

— Теперь идите к себе в комнату и оставайтесь там. Я пошлю за вами, когда буду готов выслушать ваши извинения. Сейчас у меня нет для этого настроения.

Бекки потеряла самообладание.

— Убирайтесь из моего дома! — закричала она, все же стараясь держаться от него подальше. — И забирайте своих грязных варваров!

— Теперь я хозяин этого дома. И не забудь — я жду извинений.

«Да, тут не из чего выбирать».

Влетев к себе в спальню, Бекки с минуту стояла, не в силах унять дрожь и прислушиваясь, не станет ли кузен ее преследовать.

Вдруг за дверью послышалось негромкое звяканье. Бекки чуть не подскочила. Затем в комнату проник низкий, надменный голос Михаила:

— Я вернусь в полночь, чтобы выслушать ваши извинения. И начну ваше обучение. Постарайтесь мне угодить, любимая. Иначе я выдам вас замуж за самого чудовищного урода, какого только смогу отыскать. — И князь расхохотался.

Судорога сдавила горло Бекки. Она хотела выкрикнуть проклятие, но слова застряли у нее в груди. Девушка в ужасе смотрела на дверь, но оттуда донеслись лишь удаляющиеся тяжелые шаги Михаила. Он ушел. Осторожно подергав дверь, Бекки обнаружила, что кузен ее запер. Теперь она действительно стала его пленницей.