В конце концов, Николя Сезар является исполнительным директором известной и уважаемой корпорации, обеспечивающей безопасность влиятельнейшим мировым лидерам и крупнейшим компаниям с мировым именем. Приструнить чрезмерно усердного воздыхателя наверняка не приоритет в списке его первоочередных дел, даже если просьба исходит от лучшего друга.

И тем не менее… он стоит здесь. Точнее, возвышается над всеми, подумалось Мариэтте, и она ощутила напряжение в теле. Ее сердце продолжало учащенно биться с момента его неожиданного появления в галерее сорок минут назад.

Коротко и вежливо представившись, он попросил показать записки и долго вчитывался в каждое итальянское слово, чем привел Мариэтту в немалое смущение. Щеки девушки пылали как маков цвет. Затем он уселся в кресло для клиентов галереи и стал поджидать курьера с новым букетом, поскольку была пятница. Мариэтта про себя молилась, чтобы цветов не было, но тщетно. Курьер доставил букет.

– Где Бруно? – спросила Мариэтта, но не потому, что ей не хватало присутствия молчаливого детектива в строгом черном костюме, а потому, что она заметила прикрепленный к букету маленький конверт и хотела оттянуть момент, когда ей придется вскрыть его и прочитать.

– Разрабатывает версии.

Ответ показался Мариэтте расплывчатым.

– Какие версии? – попыталась уточнить она.

На этот раз он не удостоил ее ответом, а повернулся к Лине, сделав вид, что не слышал вопроса или просто решил его проигнорировать.

Мариэтта с трудом подавила раздражение, вспыхнувшее с новой силой, стоило только ей взглянуть на свою помощницу. Святые угодники! Где ее гордость и достоинство? Мариэтте хотелось пощелкать пальцами у носа Лины и вернуть ее на землю, стерев это умильно-глупое выражение с лица секретарши.

Нико ловко отвязал конверт, искусно прикрепленный к букету красной соломенной тесьмой, и передал букет Лине.

– Выбросьте их, – коротко приказал он.

Глупышка Лина просияла так, словно он отвесил ей прекрасный комплимент, а не отдал короткий приказ. Мариэтте стало обидно за помощницу, и она немедленно ощетинилась. Лина же, казалось, забыла обо всем на свете. Она приняла букет из рук Нико, даже не взглянув на Мариэтту для подтверждения, и исчезла за служебной дверью.

Мариэтта не сдержалась:

– Это было грубо.

Синие глаза с прищуром уставились прямо на нее.

– Простите, не понял.

– Лина, – уточнила она. – Вы могли бы попросить повежливее, а не пролаять приказ.

Нико в удивлении выгнул соболиную бровь.

– Лина, по-моему, не выглядела огорченной.

Ну еще бы ей огорчаться. Она выглядела польщенной, смущенной и… ненасытной. Словно хотела затащить Нико в подсобку и зубами содрать с него одежду.

Мариэтта была уверена на сто процентов, что Нико об этом догадался.

Но справедливости ради стоит отметить, что он никак не реагировал на знаки внимания со стороны Лины. Он вообще едва замечал ее, в отличие от мужчин – посетителей галереи, которые больше пялились на ее длинные, стройные ноги, чем рассматривали выставленные в галерее картины и скульптуры.

Почему бы и нет? У ее помощницы действительно красивые ноги и прекрасная фигура. Такую не грех и напоказ выставить, подобно экспонату в витрине.

Лина высокая, стройная, женственная и целая, в отличие от Мариэтты, которая могла бы выглядеть ничуть не хуже Лины, если бы не спонтанное решение, предопределившее ее будущее. Ох уж это юношеское безрассудство! И все-таки ей повезло. Она единственная из четырех подростков выжила в той автокатастрофе. И как только ей могло прийти в голову поехать кататься в машине, которой управлял нетрезвый приятель?

Две подруги погибли на месте, когда автомобиль врезался в бетонное заграждение, водитель скончался в карете скорой помощи по дороге в больницу.

А для Мариэтты наступила бесконечная черная полоса, когда она лежала, уставившись невидящим взглядом в потолок больничной палаты, вспоминая последние моменты с друзьями в машине и сожалея, что не погибла вместе с ними.

И тем не менее она преодолела себя и справилась.

Мариэтта сделала это ради брата, который винил себя за случившееся. Ради того, что судьба подарила ей второй шанс, в отличие от ее друзей. Ради мамы, упокой Господь ее душу, мама служила ей примером решительной борьбы с тяжелой болезнью, в конечном счете рак победил. И даже ради отца, хотя до самой его кончины и сердилась на него за слабохарактерность и безволие, проявленные им после смерти мамы.

Мариэтта вздернула подбородок.

Она преодолела немало жестоких препятствий, уготованных судьбой, и выстояла. И она не позволит какому-то ненормальному разрушить ее с таким трудом налаженную жизнь. И уж точно ее не испугать несколькими строчками, накорябанными на клочке бумаги.

Мариэтта решительно протянула руку за конвертом. Поколебавшись секунду, Нико передал ей конверт. Стараясь унять дрожь в руках, она надорвала конверт и вынула небольшую карточку. Глубоко вздохнув, Мариэтта начала читать, мгновенно ощутив приступ тошноты. Паста с морепродуктами, съеденная за ланчем, явно просилась наружу. Руки Мариэтты затряслись.

Она подняла взгляд на Нико. Ее глаза цвета крепкого кофе-эспрессо потемнели настолько, что радужка буквально слилась со зрачком. Девушка словно оцепенела. Вкупе с мертвенной бледностью, залившей ее щеки, дрожащими руками и застывшим взглядом, это означало только одно: она смертельно напугана. Нико было хорошо знакомо подобное выражение лица.

Страх.

Пробормотав себе под нос ругательство, Нико перегнулся через стеклянную поверхность стола и выхватил карточку из рук перепуганной девушки.

Его итальянский не был таким беглым, как родной французский или английский, но он без труда прочитал напечатанный текст. Его пальцы невольно сжали карточку, но лицо оставалось бесстрастным. Мариэтта – сильная женщина, он знал это, хотя виделся с ней всего пару раз: однажды мельком в кабинете ее брата, а другой раз на свадьбе того же Лео. Но сейчас она в шоке, а ему нужно внушить ей спокойствие и уверенность в себе и своей безопасности.

Иначе он не сможет выполнить просьбу своего друга Лео. А они стали хорошими друзьями с той поры, когда их пути пересеклись по работе с общим клиентом восемь лет назад. Лео обладал теми свойствами, которые Нико ценил и уважал в человеке. Компания Лео специализировалась на кибербезопасности, и его специалисты иногда проводили техническую экспертизу для фирмы Нико. Нико не желал подвести друга.

Он положил карточку в пластиковый пакет, присовокупив ее к остальным посланиям.

По запискам можно было судить о ходе мыслей незнакомца. Кроме этого, в них не содержалось никакой информации, способной привести к установлению личности отправителя.

Букеты заказывались онлайн, карточки печатал флорист, текст копировался из шаблонов.

Сначала Бруно был уверен, что заказ онлайн можно отследить через цифровой IP-адрес и кредитку. Однако преследователь Мариэтты умен и осторожен. Компьютерщики отследили информацию через серию перенаправленных адресов и пришли к выводу, что счет в цветочном магазине был открыт с помощью фиктивных деталей. Счета отсылались в арендованный абонентский ящик, а оплата производилась наличным платежом по почте.

Все это свидетельствовало о таком высоком уровне предосторожности, что ни Бруно, ни Нико даже не предполагали подобного. И Нико это не нравилось. Он явно недооценил ситуацию, полагая, что речь идет о навязчивом ухажере. Сейчас он понял, что не прав.

После звонка Бруно сутки назад он самолично прибыл в Рим, аннулировав все ближайшие деловые встречи в Нью-Йорке.

Они непременно найдут этого человека. Пусть им придется нарушить кое-какие правила и обойти препоны местной бюрократии.

Обойдя стол, он присел на корточки перед креслом Мариэтты, чтобы их взгляды оказались на одном уровне. Девушка слегка отшатнулась, и Нико подумал, не нарушил ли он какое-то негласное правило. Но он так поступал всегда, если хотел успокоить женщину, сознавая, что его рост и комплекция могут внушать страх.

– Мы остановим его, Мариэтта.

Ее глаза по-прежнему занимали пол-лица, а смуглая кожа стала серой от страха.

– Он был у меня дома…

Нико сжал челюсти.

– Возможно.

– Но в записке ясно…

– Может быть, это просто тактика запугивания, – не дав ей закончить, предположил Нико.

Хотя внутреннее напряжение и характерное покалывание в загривке свидетельствовали о том, что не все так безобидно, а скорее, наоборот, зловеще.


«Я оставил тебе подарок, сокровище мое. На твоей кровати. Подумай обо мне, когда будешь его разворачивать. Приятных снов, любовь моя. С.», – гласила записка.

Нико инстинктивно взял ее за руку, такую маленькую по сравнению с его, но тем не менее скорее сильную, чем изящную. У нее были красивые длинные пальцы с аккуратными, коротко остриженными ногтями. Скорее всего, она ухаживает за ногтями сама, а не приглашает маникюршу, подумалось Нико.

Удивительно, но он до сих пор помнил ее рукопожатие во время их знакомства в офисе Лео пять или шесть лет тому назад. Кожа на руке была гладкой и прохладной, а рукопожатие довольно крепким. А два года назад на свадьбе Лео он был поражен и заинтригован, насколько легко она движется и управляет креслом, будто оно является естественным продолжением ее тела.

В церкви она буквально скользила впереди невесты по боковому нефу, сдержанная и спокойная, в то же время раскованная, по крайней мере, такой казалась внешне. Ее будущая невестка, красавица-англичанка, выглядела сногсшибательно в скромном белом платье, но именно к Мариэтте было приковано внимание Нико в продолжение всей свадебной церемонии.

За свои тридцать шесть лет он бывал всего на двух свадьбах. Одна из них – его собственная, о которой ему не хотелось сейчас вспоминать, а другая роскошная свадьба, на которую он позволил затащить себя бывшей любовнице, праздновалась на Багамах. Но ни одна из подружек невесты на тех свадьбах не могла сравниться с Мариэттой по красоте и элегантности.