Он рассматривал спящую Мариэтту. Ее длинные темные ресницы контрастировали со светлой кожей лица, густые волосы цвета красного дерева разметались по подушке. Ночь была теплой и влажной, но она прикрыла простыней нижнюю часть тела, стесняясь своих ног даже после их бурного секса.

Он не понимал ее неуверенности. Мариэтта красивая и чувственная женщина, и ему совершенно все равно, какие у нее ноги.

Он намотал на руку прядь блестящих волос. Его влекло к Мариэтте, но он и представить себе не мог, что воспылает к ней такой всепоглощающей страстью. Она проникла в его сердце, и он навсегда сохранит память о ней, хотя и знал, какими предательскими могут быть воспоминания и как они ослабляют волю.

Ресницы Мариэтты дрогнули, и она открыла глаза. Нико отбросил сентиментальные мысли и улыбнулся Мариэтте:

– Доброе утро, моя маленькая русалка.

Она потянулась, бесстыдно демонстрируя свою роскошную грудь, и пробормотала:

– Кофе… Русалкам нужен кофе, чтобы проснуться.

Нико взял руку Мариэтты и положил в свой пах.

– У меня есть кое-что получше, чтобы разбудить тебя.

Ее глаза сверкнули, губы приоткрылись, и в мгновение ока его маленькая русалка проснулась.


Следующие сорок восемь часов время тянулось медленно и мир перестал существовать, так, по крайней мере, казалось Мариэтте. Они регулярно занимались любовью, купались на пляже или в бассейне. Когда Нико уходил в кабинет поработать, она рисовала.

Вскоре она поняла, что жизнь ее протекает в защитной оболочке, против которой она протестовала всего несколько дней тому назад. Но завтра ей предстоит вернуться в Рим, и жизнь ее снова войдет в обычное русло. Роман с Нико не может продолжаться вечно. Они оба знают, что это всего лишь короткое любовное приключение.

В дверях появился Нико. Мариэтта улыбнулась ему, стараясь выглядеть веселее, чем чувствовала себя внутри.

– Думаю, мне пора собирать вещи. Мы уезжаем завтра утром?

– Нет, – ответил он.

– А когда?

– Мы вообще никуда не едем.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказал: ты завтра не вернешься в Рим.

Его тон не оставлял сомнений. Он не давал ей выбора, просто констатировал факт.

Впервые за последние дни она снова показала характер.

– Мы договаривались об одной неделе, Нико.

Он скрестил руки на груди. Этот жест напомнил ей, как они с Лео убеждали ее шесть дней назад. Она уступила, но с определенным условием, которое Нико теперь нарушал.

– Здесь для тебя самое безопасное место, пока твой преследователь не пойман.

Она тоже сложила руки на груди, выказывая свою решимость.

– И когда же вы его поймаете? – требовательно спросила она. – Через неделю? Через месяц?

Его глаза опасно блеснули.

– Неужели это такая ужасная идея, дорогая, провести месяц в моей компании?

Она сжала губы, чтобы ненароком не сказать «нет». Идея была прекрасная. У нее закружилась голова от эйфории. Но это неправильно.

Так не должно быть. Не должно. Не должно.

Она не имеет права претендовать на большее.

– Такими вещами не шутят, – сказала она. – Я должна вернуться на работу. В субботу у Рикки день рождения, я обещала Лео и Хелене, что обязательно буду.

– Я говорил с Лео. Он тоже считает, что ты должна пока оставаться здесь.

Мариэтта не на шутку разозлилась. Да как они смеют!

– Это не ваше с Лео дело решать! – Она развернула кресло и направилась к двери.

– Куда ты?

– Звонить невестке, – огрызнулась она.

– Зачем?

– У нее больше здравого смысла, чем у вас обоих.

Мариэтта надеялась, что Хелена повлияет на Лео, и если тот примет ее сторону, то Нико отпустит ее с острова. Эта мысль отдалась в сердце болью, и Мариэтта еще больше разозлилась на себя.


Надежды на сестринскую солидарность не оправдались. Хелена приняла сторону мужчин. Мариэтта не могла на нее сердиться, понимая, что невестка желает ей добра. Она злилась на ситуацию в целом и на Нико за его авторитарность. Он и не подумал посоветоваться с ней, а просто принял решение.

Мариэтта улыбнулась молодой официантке, которая принесла десерт, но поняла, что это было напрасным усилием. Официантка смотрела только на Нико.

Он обладал особым магнетизмом и без усилия привлекал женщин любого возраста, которые кружились вокруг него, как пчелы вокруг медоноса.

Эта мысль не добавила ей настроения.

Если Нико рассчитывал на чудный вечер с вкусной едой и в приятной атмосфере ресторана семейства Бушар, его явно ждало разочарование. Мариэтта с треском проткнула чайной ложкой верхний карамельный слой любимого десерта крем-брюле.

– Ты все еще сердишься.

– Естественно, – ответила она честно. Мариэтта, не в пример своей невестке, не умела скрывать эмоции. – Я пропускаю важный семейный праздник, Нико.

Он сделал глоток капучино.

– Для тебя день рождения ребенка превыше твоей безопасности?

– Это не просто день рождения ребенка. Моему единственному племяннику исполняется годик, а я не смогу разделить с ним это важнейшее событие в его жизни.

Нико внимательно на нее посмотрел:

– Это так много для тебя значит?

– Да. – Мариэтта отложила ложку. Даже любимый десерт не лез ей в горло. Она заказала его только для того, чтобы оттянуть время возвращения на виллу. Если их вечернее развлечение будет таким же, как последние два дня, то очень скоро они окажутся в постели, а ей сегодня этого не хотелось. Ну, пока не хотелось, если быть честной до конца. Она хотела еще немного позлиться на него, потому что знала, что стоит ему коснуться ее тела – и весь гнев тут же улетучится.

– Это моя семья, – добавила она. – Единственная, которая у меня есть и будет когда-либо.

Нико нахмурился:

– Что ты этим хочешь сказать?

Она пожала плечами, но внутренне съежилась. Это было чересчур откровенное заявление.

– Именно то, что сказала. – Мариэтта в точности повторила его утреннюю фразу.

Минуту он молча на нее смотрел, а затем спросил:

– Ты не можешь иметь детей, Мариэтта?

Она заколебалась.

– У меня нет медицинских противопоказаний. Физически это возможно.

Нико прищурился:

– Стало быть, ты можешь завести свою собственную семью?

У Мариэтты все внутри сжалось. Он так просто говорил об этом, словно ее паралича не существовало.

– Все не так просто, – неестественным голосом ответила она.

– Почему?

Мариэтта оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит.

– Вообще-то, чтобы иметь детей, женщине нужен муж.

Нико вопросительно выгнул бровь:

– Ты имеешь возражения против брака?

Она нахмурилась. Почему он задает такие вопросы? Неужели она ему небезразлична?

Мариэтта немедленно подавила эту мысль в зародыше. Он просто поддерживает разговор. Ему интересна женщина, с которой он сейчас спит.

Она прочистила горло.

– Брак – это нормально, но не для меня.

– Из-за Дэвида?

– И из-за него тоже. Когда доходит до дела, мало кто из мужчин готов связать свою жизнь с калекой.

Лицо Нико потемнело.

– Не смей так себя называть, – резко сказал он.

– Как? Калека? – притворно безразличным тоном осведомилась она. – Почему нет? Большинство людей именно так меня и видят.

Мариэтта лукавила. В ее случае это было не совсем так. Ей повезло. Большинство ее друзей, коллег и знакомых видели в ней прежде всего женщину, а не человека с физическим недостатком. Но были и такие, кто считал ее инвалидом, не видя дальше собственного носа.

Нико смотрел на нее пронзительным синим взглядом.

– Я не вижу тебя такой.

Ее сердце екнуло. Она верила ему. Но как он ее видит? Как женщину, которую нужно защитить? Как временную любовницу? Она пыталась убедить себя, что ей все равно, но внутренний голос нашептывал одно и то же слово «лгунья».

– Я знаю, – тихо сказала она.

Нико по-прежнему не отрывал испытующего взгляда от ее лица.

– Дэвид просто идиот. Зачем тебе отказываться от мечты из-за одного неудачного опыта?

Плечи Мариэтты напряглись.

– Потому что я реалист и некоторые вещи не предназначены для меня судьбой. – Она фыркнула. – Ты в любом случае не знаешь, о чем я мечтаю. Не всякой женщине дано стать матерью.

Он вскинул брови:

– Ты не хочешь иметь детей?

– Нет. – Это было ложью. Она так часто твердила это себе, что почти поверила. У нее свело желудок.

– Но семья важна для тебя?

– Не более, чем карьера художницы…

Мариэтта очень хотела стать известной художницей и зарабатывать этим на жизнь. Пока же у нее есть работа в галерее, студия для сдачи внаем, квартира. Этого вполне достаточно.

Тогда почему вопросы Нико так взволновали ее?

Она убрала с коленей салфетку, аккуратно ее сложила и положила на стол.

– Спасибо за ужин, – сказала она, избегая его взгляда. – Мы можем идти, если ты готов.

Вся семья Бушар вышла их проводить. Они по очереди расцеловались с Мариэттой. Интересно, что они думают о ее взаимоотношениях с Нико.

Вообще-то это не важно. Она скоро уедет с острова, и у нее не будет причины сюда возвращаться. Эта мысль угнетала ее, не давая покоя, пока Нико вел автомобиль по извилистой горной дороге. Подъехав к вилле, он открыл ворота, ведущие во внутренний двор, затем вернулся и, взяв Мариэтту на руки, понес ее в дом.

– Нико! – воскликнула она. – А мое кресло?

Захлопнув ногой дверь джипа, Нико обронил на ходу:

– Оно тебе сегодня не понадобится.

Мариэтта едва сдерживала негодование.

– Я не буду с тобой сегодня спать!

Нико тем временем вошел в свою спальню и бесцеремонно положил ее на кровать, так что она довольно неуклюже распласталась на сером шелковом покрывале.

Бросив на нее горящий взгляд, он произнес, расстегивая рубашку:

– А я и не собирался спать.

Приподнявшись на локтях, Мариэтта кинула на него испепеляющий взгляд.