Берни уселась и старательно помассировала шею. Пожалуй, в ближайшие недели им со Стивом надо будет поумерить любовный пыл. Вряд ли она сможет показаться в послеполуденной программе об одиноких сердцах с этими красными пятнами. Зато когда все будет кончено, они устроят себе отличный уик-энд. К примеру, где-нибудь на Гавайях или хотя бы на Антильских островах.

Берни легонько поцеловала Стива в щеку, всем своим телом излучая удовлетворенность. Слава Богу, ей не приходится каждый вечер возвращаться в пустой дом, в пустую постель, не имея никого рядом, чтобы поделиться горестями и радостями. Слава Богу, у нее есть Стив. Она достаточно рассудительна, чтобы оценить, как ей повезло.

Действительно, нечего удивляться, что Флер с Дианой так легко ударились в панику. Мужчин определенного типа, достойных мужчин, действительно становится все меньше. Но какая бесподобная глупость — воображать, будто пара фраз, произнесенных возле алтаря, может что-то гарантировать, кроме дополнительных обязательств.

Берни любит Стива. Стив любит ее. И им ни к чему доказывать это с помощью обручальных колец! Если уж на то пошло, их отношения намного глубже и богаче, так как основаны исключительно на доброй воле.

И вообще жизнь так разнообразна, в ней столько всего увлекательного. Например, у нее, Берни, желаний хоть отбавляй: знакомство с политиками, интервью у суперзвезд, общение на короткой ноге с наделенными властью людьми. Интересная жизнь, интересная работа. Свое время в «60 минут». Или в программе «20 на 20». Или место ведущей теленовостей. Она бы хотела попасть на страницы «Светской хроники» — как интервьюируемая персона. Чтобы ее лицо напечатали на обложке «Таймс». Да мало ли что! И, конечно, в самом начале списка желаний будет успех нового сериала.

Внезапно она усмехнулась, осознав иронию ситуации. Подумать только, женщина, выбравшая одинокую жизнь, берется судить о браке! И в темноте, сгустившейся в комнате, она принялась увлеченно сочинять свое новое шоу и свою роль. Ей надо будет выглядеть этакой заправской охотницей за мужьями, но при этом ухитриться вызвать сочувствие у зрителей. Не так-то просто, но ведь это одно из ее профессиональных качеств — умение влезать в чужую шкуру! Ей придется «страдать от одиночества». Зажмурившись, она представила на своем месте другую женщину: консервативную; скованную, верящую в традиции и желающую обрести эмоциональный комфорт в браке. Роль оказалась совершенно незнакомой. Берни попыталась вообразить себя замужем за Стивом.

Ничего себе.

Конечно, этого никогда не случится. Но ведь можно просто представить себя женщиной иного типа, которая ценит все это. Она не удержалась и представила реакцию Стива: «Женись на мне!» — «Или что?» — «Или все!» — вот и весь воображаемый диалог. Может, Стив поднимет ее на смех? Или уйдет? Или поддастся на уговоры? А может, он увидит в ней совсем иного человека? Вторую Линду Годвин?

От этой мысли стало неуютно. Конечно, Стив любит ее. Именно ее, Бернадетту Хонг, со всеми выкрутасами. («Я от тебя без ума!» — вот что он прошептал, прежде чем заснуть.)

Да и к тому же это все отвлеченные рассуждения, связанные с новым шоу. Она и не думала говорить с ним о браке. И все же… Что, если рискнуть, просто чтобы дать повод поспорить и, может быть, доказать свою любовь? Взовьется ли он от гнева? Ей стало неуютно от ощущения того, что для Стива холостяцкая свобода дороже, нежели отношения с ней, с Берни.

— Глупость! — громко произнесла она. Рядом в унисон всхрапнул Стив. Действительно, что за глупость! Ее надо поскорее выкинуть из головы. Сию же минуту.

Берни выскочила из постели. На кухне стояли остатки от обеда. Она принялась рыться в бумажных пакетах, откусывая понемножку то от одного, то от другого. Хоть и холодная, но все же еда. И пусть все без конца поносят пластиковые тарелки — зато они позволяют не тратить время на мытье посуды. На полке, словно близнецы, уютно пристроились два пирожных с предсказаниями, завернутых в вощеную бумагу. Берни разломила одно из них и заглянула в выпавшую на ладонь бумажку.

— Вы встретите прекрасного незнакомца, — прочла она.

Глава 4

Красновато светившаяся панель автоответчика, стоявшего у Дианы в гостиной, словно что-то обещала. Она нажала кнопку. Ее приглашают в театр? На вечеринку? Ей позвонил кто-то новый, неотразимый? Однако единственным посланием было сообщение о том, что ее расписание на «рабочую неделю» исчерпано. Эта новость сопровождалась тремя безымянными звонками. Наверное, кто-то ошибся номером.

Диана включила свет, и комната наполнилась ярким сиянием. Просторно, элегантно, с жестко выдержанной цветовой гаммой белого, лилового и серого тонов. В интерьер хорошо вписывались и японские гравюры, и берберийские ковры, и букет ирисов, еженедельно доставляемый торговцем цветами с Шестьдесят пятой улицы. В некоторые моменты — например, такой, как сейчас, — Диане начинало казаться, что эта обстановка выглядит чересчур аскетично, но все гости в один голос уверяли, что дизайнер превзошел сам себя, создав атмосферу, идеально соответствующую ее элитарному положению в нью-йоркских деловых кругах. Что ж, возможно, они и правы, особенно если вспомнить то, во сколько это обошлось.

Отделанные ониксом часы на баре показывали двадцать минут одиннадцатого. Очередной вечер коту под хвост, растворенный в лабиринте бесконечной тяжбы «Симплекс системс» против «Харриган ойл», или — как иногда в минуты отчаяния называла ее Диана — «Сквалыги» против «Сквалыг». Битва была затяжной, кровавой и безжалостной — две мощнейшие команды юристов ожесточенно дрались за каждую пядь, пользуясь всеми допускаемыми законом способами. Обе фирмы были намерены вести «войну до победного конца». И те, и другие действовали под девизом «пленных не брать».

Клиенты Дианы, «Симплекс», выиграли первый раунд, «Харриган» взял реванш во втором. «Симплекс» тут же восстановил свое превосходство, в ответ «Харриган» подал на апелляцию. И вот теперь обе армии готовились к очередной схватке, которая должна была состояться в федеральном суде. Эта тяжба была раем для правоведов и адом для простых смертных, она поглощала практически все ее время и силы.

Диана приоткрыла свой брифкейс, окинула взглядом содержимое и с отвращением захлопнула опять. Нынче вечером у нее не хватало духу усесться за работу. То, что сообщила Берни, решительно выбило ее из колеи. Никогда не выйти замуж. Это звучит как пожизненный приговор. Нет, хуже. Как смертный приговор!


— Байрон, — обратилась она как-то раз к своему ближайшему коллеге, с которым вместе просматривала очередную пачку документов, — ты не считаешь меня женщиной, не способной выйти замуж?

— Как понимать твой вопрос?

— Как откровенный. Похоже, мне так и не удастся встретить кого-нибудь подходящего.

Байрон был одним из немногих представителей мужской половины человечества, с которым она отваживалась обсуждать свои сердечные дела — или, скорее, их отсутствие, как, например, в данный момент.

Диана вообще была не из тех, кто любит откровенничать, а особенно с мужчинами, не говоря уже об абсолютной неспособности делиться с кем-то интимными деталями. Многие считали ее гордой и замкнутой, на самом деле Диана Саммерфильд была чрезвычайно ранима. Байрон являлся исключением из правила. Во-первых, они вместе начинали работать в этой фирме. Во-вторых, происхождение: он из Виргинии, она из Бостона, оба выходцы из привилегированных семейств. В-третьих, в их отношениях исключались какие-либо оттенки сексуальности. Байрон Элкингтон был голубым.

Поначалу он пытался это скрывать, так как был новичком в фирме и боялся, что солидным людям из «Слайтер Блэйни» это не понравится. Но шила в мешке не утаишь — поползли слухи, что он путается то с грузчиками в порту, то с хористами в театре. Однажды утром он заявился на службу весь в синяках, с перебитым носом.

— Грубая игра, — пояснил он перепуганной Диане.

— В один прекрасный день тебя прикончат, — воскликнула она, — если будешь жить по-прежнему!

— Чего стоит жизнь без риска, а? — кратко парировал Байрон, демонстрируя полную непоколебимость.

Однако вскоре он познакомился с каким-то молодым банкиром, в паре с которым принялся устраивать свой дом.

Фирма примирилась с Байроном, но не с его связью с Джимом. Было достигнуто неписаное, но скрупулезно соблюдаемое соглашение, что приличия должны быть соблюдены. Байрону это давалось без особого труда. С его аристократической внешностью и манерами он выглядел чрезвычайно представительно, и в тех случаях, когда Диане требовался эскорт, нельзя было найти лучшего кандидата. Байрон был самым близким другом Дианы — после Флер.

— Подходящего? — задумчиво переспросил он. — Это звучит как-то размыто. Прежде ты сама должна определить, что подразумеваешь под этим понятием.

Диана задумалась. Что значит «подходящий»? Ну, прежде всего, безусловно, он должен быть умен.

— Ты ведь знаешь, я на дух не выношу дураков, — сказала она. — Да, он должен преуспевать в своей профессии. Мне бы хотелось смотреть на него как на партнера, Байрон. Ну, чтобы он по крайней мере был не ниже моего профессионального уровня… и был энергичен и деятелен. Ну, кто-то такой, кто вызывал бы у меня уважение и привлекал меня.

— И только-то? — ехидно спросил Байрон.

— Нет, еще кое-что. — Диана смущенно хихикнула. — Я желаю, чтобы этот бесподобный король из королей безумно меня любил! Чтобы он сумел разглядеть под алмазно твердой оболочкой неуязвимого правоведа нежное сердце, — закончила она с шутливой гримасой, чтобы, не дай Бог, Байрон не догадался, насколько близки к истине ее слова. — Ну как, такое возможно?

— Вполне, — отвечал Байрон. — На самом деле я уже присмотрел для тебя похожего малого. — И он назвал одного из адвокатов команды «Харригана».