Стефка Модар - Одинокая

– Черт! Такой холод, где же это тепло взять? – сказав это вслух, Алекс испугался высказанной мысли.

Думая вслух:

– Не дай бог, пацана напугаю… – глядя на того, – вон как сопит, прикорнувши на лежаке из старой двери. Во сне всем все нипочём. Даже в таких условиях жизнь продолжается, может именно она и согревает, даёт шанс выжить, выдержать испытание».

Стараясь не подаваться панике, произнёс:

– Без паники! Главное спокойствие! Надо думать, о лучшем не притягивать плохое, его и так выше крыши…

Подойдя к окну подтянувшись на носочках, вдохнул морозный воздух, тот налегке проникал сквозь расшатанную раму.

Невольно мелькнуло в голове: «Жизнь лучше смерти и надо ею дорожить».

Вобрав в себя холод, привыкнув к нему, почувствовал, как в голове прояснилось. Тут же мелькнула мысль, что хотелось бы встретиться со своими. Мозг сразу же нарисовал их лица, и они не отпускали его в никуда, заставляя жить и мечтать, принимая, что человек жив, пока мечтает.

«Не стоит крушить вечное, что дарит нам природа, надо с ней согласовывать своё желание, не использовать, а воспользоваться её радушием к людям. Материя вечна, это, правда, но и она хочет радовать глаз, давая ощущения радости, а не смерти».

От этой мысли, с облегчением вздохнув, вдыхая полной грудью, морозный воздух попросил прощения у Бога, людей, родственников, моля:

– Боже, хоч Чен не поймуен, еднак над вшистко милуен, над вшистко, цо ест ствожонэ, бош Ты добро несконьчонэ… – вытирая бегущую по щеке слезу с лёгкостью вздохнул.

Показалось, что его впрямь простили.

Так отпустив все плохое, он впустил внутрь себя: веру, надежду, любовь, заставляя себя проникнуться терпением, не судить судьбу за лихолетье, считая, что и это бывает в жизни. В жизни?! А это уже радовало. Сев на свой лежак, Алекс погрузился в предрассветную дрёму, мысли ещё на подсознание будоражили мозг. Вопреки всему продолжая давать ответы, на которые ещё не успел ответить, как говорится, домысливая о себе, о ней.

Казалось бы, он совсем взрослый человек отягощённый воспитанием дочери созрел, как мужчина и вполне может с кем-то узаконить супружеские узы. Он не был никогда донжуаном, хотя, конечно же, романтик и мог себе позволить познакомиться с девушкой, женщиной на улице. На это смелости хватало, не считал это плохим тоном. А почему бы и нет?!

Он не бесцеремонный нахал. Просто влюбчивый и общительный не более того. До Эн наверно в его жизни не было той, за которой можно было бы наблюдать, скажем, издалека, боясь подойти, тем более заговорить. Однако к ней он подошёл и заговорил, наверное, боясь, что счастье ускользнёт из рук.

Разумеется, у него были флюиды мимолётного счастья. Он западал на женщин.

Была у него подруга со школьной скамьи, Моника, жила в их доме. Так та его постоянно сватала. Той было легко общаться с ним, считая его за лучшего друга, забегала со всеми своими бабскими проблемами, те просто липли к ней в буквальном смысле как мухи на мёд.

И как-то за бутылочкой «Помпадур» налегая на стакан, Моника слёзно посетовала что одинока, говоря, правда, таких как она, море. Мол, подруга, Агнешка тоже киснет, не может не в кого влюбиться.

Как-то вдруг резко изменившись в лице с заинтересованностью глядя на него, предложила:

– Шурик! Давай я вас познакомлю…

И начала нахваливать ту, говоря обо всех её достоинствах. Он даже закомплексовал, считая себя каким-то ущербным и ненужным, кто-то ему ищет пару, как будто, он сам не мог её себе найти.

Выпроводив Монику за дверь, вслух, самому себе сказал:

– Нет если та такая, как и «это», то это уже перебор. Двоих точно не вытерплю.

Однако та не остановилась на том, чтобы свести его с Агнешкой, под предлогом дня рождения собрала тесный круг друзей. Она со своим другом, он и Агнешка.

Знакомясь, Алекс, соизмерив Агнешку, подметил, что девушка «пышечка» при её росте метр сорок в шляпке та выглядела немного комедийно к тому же всегда хохотавшая по поводу и без.

Он это отнёс на нервный срыв. Девушка и впрямь, как Моника говорила, была закомплексована, пережата воспитанием, или входила в роль таковой, так ей было легче общаться; проглотив, в дверях пару «весёлых» таблеток шла в народ.

Это отталкивало от неё. Однако этикет требовал общения с ней. Кто если не он?!

Немного пообщавшись, он привык к её хихиканью, переходящему в хохот; сведя общее мнение до минимализма, посчитал, что той просто весело в их компании. К тому же, девчонка оказалась начитанной продвинутая во многих сферах, любила кино, театр, писала стихи и отлично их читала, преподнося строку с лучшей стороны, читая вычурно красиво. Это было свойственно старым девам, те пичкали себя всем, что их открыло бы в других глазах с лучшей стороны, томясь в ожидание признания как личности.

Вот так как-то незаметно они привлекли к себе внимание, после дня рождения Моники, стали перезваниваться. Та, приходя к той, заходила как бы, между прочим, к нему, находя дежурный предлог. В общим эти встречи воспринимались скорее приятельскими, нежели как отношения мужчины и женщины. После того как та, засидевшись, собиралась домой, Алекс как гостеприимный хозяин её провожал.

Однажды Агнешка, зайдя к нему, предложила обмыть премию. Распив бутылочку «Помпадур» принесённую ею, они до упаду хохотали, вспоминая смешные эпизоды из жизни. От выпитого белого игристого полусухого вина им было так хорошо, что та вовсе не собиралась уходить, затягивая свой визит до последнего. Как-то незаметно они оказались в постели, правда секс был не таким, о каком мечтала девушка, считая, что тот не настолько пылкий, хотя та же была в неистовости, но было, так как было. Агнешка так и не смогла растопить айсберг в душе Алекса. Он просто не был готов к их сближению настолько, как того желала она. Он её не хотел, как мужчина, если что-то и происходило, то на автомате. Алекс любил пообщаться выпить и т. д., но с интересными людьми, которых желал видеть в близком окружении. Агнешка вошла в его жизнь спонтанно, как заноза, которую хотелось вынуть и забыть о её существование.

Последующие встречи тоже были по шаблону: выпить, поболтать по душам и переспать, чтобы не обижать даму, оставляя ту у себя дома, благо дочь на тот период жила в Ужгороде…

…Как-то, придя к нему, Агнешка сказала, что у неё появился ухажёр, предложил руку и сердце, она пока думает. Это было сказано, чтобы вызвать в нем чувства ревности.

Алекс, конечно же, пристрастно стал расспрашивать о нем, считая, что имеет право знать.

Агнешка сказала, что парень таксист. Тот обычно приезжал на её вызовы, так и познакомились. Ей льстило, что Алекс был нетерпим в своём расспросе, считая, что она ему небезразлична. Скорее в нем играло вино, провоцируя в нем мужскую ревность, ему не хотелось с кем-то ещё делиться своим. Ей это было на руку, так как она впервые почувствовала его желание овладеть ею, разглядев в этом настоящую страсть.

Наверное, его держало возле её ног, эго собственника. Он не хотел отдавать своё кому-то другому, правда, не совсем понимая: зачем она ему нужна? Любви как таковой к ней не было, просто привязанность, та скрашивала одиночество не более того.

Так они встречались.

Около двух месяцев все шло, казалось бы, по накатанной. Однообразие не вносило в его жизнь радость, любовь и счастье. Ему все это наскучило, а ту стало раздражать его удержание её около себя. Она вышла замуж за таксиста. После чего он не расстроился, а с облечением вздохнул, словно скинул со своих плеч непомерный груз – лжи.

И вдруг неожиданная встреча с Эн, вспомнив, рисуя её образ, Алекс незаметно для себя крепко уснул.

Проснувшись, посмотрев на окно, Алекс понял, уже рассвет. Как бы ему хотелось сейчас быть рядом с Эн. Его мысли были зациклены на этой женщине, сердце её приняло той единственной, которую он так долго искал.

Сон ещё держал на невидимой привязи. Он чувствовал на себе женское дыхание, которая была рядом с ним во сне.

Алекс был бы рад приготовить ей кофе. Голова закружилась от мысли видеть её рядом.

Невольно он представил Эн, рядом лежащей на большой кровати, как он приносит в постель кофе. Та, жмурясь от солнечного луча, медленно выходила из сна. На ней лежала печать – тайны, загадки, и это ему нравилось. Ему не хотелось никуда бежать от неё…

…Невольно шевеля сухими губами, все ещё витая в грёзах, он произнёс:

– Даст бог, все встанет на места, и мы встретимся с тобой. Только, пожалуйста, дождись меня, и я обязательно вернусь… – вытирая скупую слезу, – я знаю, ты меня любишь, как и я тебя… – улыбаясь уголками губ, – несмотря на то, что я и ты так мало знакомы. Это неважно. Наши души знакомы, целую вечность…

Вглядываясь в портрет на стене:

– Даже сон не может нас разлучить, ты вбегаешь в него… – сияя глазами, – делая это ради меня любви… – плача, – спасибо тебе родная. Только дождись, помни имя моё! Просто Саша!..

Вытирая слезы, доверительно как на духу:

– Мне будет больно знать, что я в твоей жизни был транзитным пассажиром.

Роняя слезу:

– Не хочу в это верить. Моё сердце жжёт при упоминании твоего имени… – шепча, – Эн… – оглядывая стены, – ничто не может нас разлучить.

Обхватывая двумя руками голову, потрясая ею, сдерживая рык, сквозь зубы прошептал:

– Люблю тебя…

Он видел её прекрасное холодное лицо и слышал шёпот, он прочёл по её губам:

– И я тебя очень люблю… Я тебя обязательно спасу… Потерпи…

…Смахнув слезу, осмотревшись, понял образ Эн был послан в утешение.

Сделав крестный мах, тихо прошептал:

– Спасибо. Я потерплю…

…Эн открыла глаза, содрогаясь в слезе, прошептала:

– Опять это был всего лишь сон. Последнее время утро ей все меньше и меньше приносило радость. Как только она открывала глаза, мужской силуэт убегал, не сказав «прости-прощай»…