Кристина Додд - Один прекрасный вечер

– Макияж? Вовсе нет. Я никогда не предложила бы юной девушке или взрослой леди воспользоваться чем-то таким, что стало бы альтернативой их естественной красоте. – Клариса была сама искренность. – Но справедливо ли, чтобы юная девушка пришла на свой первый в жизни бал, где на нее будут нацелены критические взгляды всех потенциальных женихов, и простояла целый вечер у стенки только потому, что у нее совсем некстати выскочил прыщ на носу? – Клариса наморщила нос и стерла чистым носовым платком остатки крема с лица Хепберна.

Он наблюдал за ней и понимал, что она делает. Она играла с толпой, как рыбак с рыбкой.

Клариса по мере возможности старалась его не замечать, что у нее не очень получалось, поскольку она прикасалась к нему, глядела на него, заботясь о том, чтобы на лице его оставался лишь тончайший слой эмульсии, под которым скроются морщинки, следы солнца и ветра.

– Не знаю, как у вас, но мне порой кажется, что всякий раз перед серьезным событием, таким как бал или что-то в этом роде, на носу у меня выскакивает прыщ.

Юные девушки нервно засмеялись, а некоторые озабоченно потрогали прыщики на лице.

Клариса, не дав им время на раздумья, продолжала говорить:

– Лично я считаю, что о женщине стоит судить по ее красоте и находчивости, а не по случайному прыщику, тем более что прыщики имеют обыкновение вскакивать в тот самый вечер, когда девушке предстоит ее первый бал.

Многие закивали.

Но миссис Трамбулл не унималась:

– Я не могу согласиться. Если девушка не может контролировать себя настолько, чтобы поддерживать свое лицо гладким, как она сможет вести хозяйство и поддерживать интерес к себе собственного мужа?

Все разом перестали кивать. Никто в глубине души не соглашался с этим утверждением, за исключением Ларисы, но они не смели сказать об этом вслух. Миссис Трамбулл озвучила общепринятое в свете мнение, каким бы абсурдным оно ни было: что каждая девушка во время первого бала должна выставлять свое лицо на обозрение всем желающим ее рассмотреть и не идти ни на какие уловки. Именно по этой причине многие и остались старыми девами.

Клариса имела на этот счет готовый ответ, но прежде, чем она успела, его озвучить, раздался протяжный голос Хепберна:

– Не могу представить, каким образом капелька цветной эмульсии на лице девушки может скомпрометировать юную леди. Думаю, миссис Трамбулл, вам следовало бы знать о том, что мужчине все равно, насколько хорошо будущая жена умеет контролировать свой цвет лица. Для мужчины гораздо важнее другие ее достоинства.

Клариса едва сдерживала смех, глядя на оскорбленную физиономию миссис Трамбулл. Судя по восклицаниям, доносившимся с разных мест, другие тоже боролись с искушением захихикать, ибо все понимали, что миссис Трамбулл ни за что не осмелится спорить с достопочтенным лордом Хепберном.

Лариса улыбнулась и обратилась к матери:

– Лорд Хепберн такой мудрый. Ты не находишь, мама? – Оправившись от шока, миссис Трамбулл сказала:

– Конечно, дочь. У него на все особое мнение. – Где-то в задних рядах раздался смех, и Клариса торопливо сказала:

– Королевская цветная эмульсия все равно что шляпка или платье. Сама по себе она ничего собой не представляет, но ей нужна юная леди, чтобы та вдохнула в нее жизнь. – Повернувшись к столу, она взяла самый темный из тональных кремов, проверила, насколько он сочетается с его кожей, после чего быстро нанесла на шрам.

Хепберн с вызовом наблюдал за ней. Ее пальцы слегка дрожали, когда она быстро втирала крем в шрам у него на лбу.

– Большинство женщин в этот момент закрывают глаза, – тихо сказала она ему.

– Большинству женщин безразлично то, что находится перед их лицами, – ответил Хепберн.

Она резко отвернулась от него и обратилась к публике, пальцем указывая на то место, где еще недавно багровел шрам:

– Краснота исчезла, видите? А ведь я наложила совсем чуть-чуть этой волшебной эмульсий.

– Очень приятное ощущение, – с нотками удивления произнес Хепберн. – Нет чувства, что у тебя на лице что-то тяжелое или маслянистое.

Он был великолепной моделью. Говорил то, что нужно, он относился к ней с доверием и уважительно, и все же она не могла дождаться, когда наконец от него избавится. Закончив накладывать крем, она отступила на шаг и кивнула в его сторону:

– Ну вот. Вы видите, что крем с королевским секретом не меняет лица, лишь наносит последний маленький штрих, придавая красоте законченность.

Леди зааплодировали, одобрительно перешептываясь.

– Спасибо, принцесса Клариса. – Хепберн встал и поклонился сначала ей, потом остальным. – А теперь я вас покину. Дальнейшая демонстрация пусть будет только для дам.

Клариса в ответ сделала реверанс:

– Благодарю вас, лорд Хепберн, за ваше терпение. Ни один мужчина с вами не сравнился бы в этой роли. – К несчастью, это была чистая правда.

Клариса принялась суетливо переставлять баночки на столе, чтобы только на него не смотреть. Он прошел мимо нее к двери. Она расслабилась. Но Хепберн вдруг остановился.

– Миссис Трамбулл, вы дама с большим опытом относительно того, как подобает и как не подобает поступать людям нашего круга. Могу я задать вам вопрос?

Миссис Трамбулл окинула публику взглядом победительницы.

– Конечно, милорд. Я рада помочь.

– Предположим, в ваш дом приезжает гость или гостья как раз накануне бала, и этот гость или гостья само благородство, грация и честь, но он или она оказался в затруднительном положении.

Клариса напряглась. Нет. Он не посмеет.

– Так следует ли этого гостя пригласить на бал заодно со всеми прочими? – заключил Хепберн.

Миссис Хепберн откашлялась.

– Англичанин, или в вашем случае, лорд Хепберн, необычайно влиятельный шотландец, должен всегда тепло принимать у себя особ своего круга, особенно если они оказались в затруднительном положении. Так велит христианская добродетель.

Хепберн глубокомысленно кивнул:

– Я тоже так подумал. И было бы грубостью со стороны гостя отказаться от участия в столь важном для общества мероприятии, не так ли?

Клариса прижала банку с кремом к груди. С какой радостью она запустила бы ею в вероломного лорда!

– Это было бы проявлением ложной скромности. Понять такую реакцию можно, но хороший хозяин всегда найдет способ сделать так, чтобы его гость почувствовал себя непринужденно. – Глаза миссис Трамбулл уже горели от предвкушения новой сплетни. – Милорд, как зовут этого джентльмена, если не секрет?

– Джентльмена? – переспросил Хепберн с притворным изумлением. – Это не джентльмен. Это наша принцесса Клариса, которая настолько скромна, что отказалась принять приглашение.

Раздался глухой звук. Это Лариса пырнула мать локтем под ребра.

Миссис Трамбулл поморщилась и, заикаясь, забормотала:

– Но, она… принцесса Клариса…

– Я согласен, – сказал Хепберн. – Принцесса Клариса имеет более высокое происхождение, чем любой из присутствующих на моем балу. Ее добровольное затворничество достойно порицания, и ее присутствие необходимо. И все же она настолько застенчива и так робка, что готова запереться у себя в комнате, чтобы не присутствовать на балу. Но, миссис Трамбулл, ваши теплые слова, без сомнения, заставили ее передумать.

Все взгляды были устремлены на Кларису.

– Здорово! – Пруденс захлопала в ладоши, подтолкнула локтями подружек и кивнула в сторону пышущей гневом Ларисы.

Мисс Диана Эремберг сразу поняла намек.

– Да, правда здорово! Мы очень хотим, чтобы вы пришли на бал, принцесса Клариса.

Леди Эллис Иглсуорт поддержала ее:

– Без вас, ваше высочество, там будет не так весело. Обещайте, что придете.

– Видите, принцесса Клариса? – Хепберн развел руками. – Все ваши переживания оказались напрасными.

Клариса не посмела поднять на него глаз. Она бы сделала что-то непозволительно грубое, если бы увидала на его лице победную ухмылку, С легким поклоном она сказала:

– Благодарю вас. Конечно, я приду на бал. Вы оказали мне честь своим приглашением.

Взяв ее руку, он поцеловал кончики пальцев. Он не ухмылялся. Он был серьезен и настроен решительно. Понизив голос, он произнес:

– Ваше высочество, помните о своем обещании. Все равно все будет по-моему.

На исходе весеннего дня, в предзакатных сумерках, Роберт смотрел на зажатое в руках письмо. Он много раз перечитывал эти летящие строки, однако смысл послания ускользал от него.

«…Я шлю тебе добрые вести. Я вышла замуж. Пятно бесчестья смыла с меня Святая Церковь, и у моего ребенка теперь есть отец. Но мой возлюбленный супруг желает, чтобы я оставалась с ним здесь, в Испании, и поэтому я не могу поехать в твою варварскую Шотландию, чтобы исполнять твои приказания…

Получить отказ сейчас, когда он был почти у цели…»

Роберт ударил кулаком по столу и выругался. Гнев ничего не решит. Эта проблема требовала хладнокровия. Все распланировать, не допуская ни жалости, ни сочувствия. Когда часы пробили девять, он услышал звук шагов в коридоре, удалявшийся в направлении гостиной Миллисент. Он торопливо сложил письмо и засунул его в карман жакета.

Он слышал голос Миллисент, затем голос с легким знакомым акцентом ответил ей и… О нет! Только не это: голос его младшей сестры Пруденс.

Пруденс увязалась за ними.

Он пригласил Миллисент. Миллисент – женщина разумная. Ее поведение в любой ситуации можно легко предсказать.

Он пригласил принцессу Кларису. Он нуждался в принцессе Кларисе. Его план требовал ее участия. Он должен был убедиться в том, что у нее хватит умения выполнить свою задачу, и затем убедить ее сделать то, что требуется. Уговорить, подкупить, в крайнем случае прибегнуть к шантажу.