Джоджо Мойес - Один плюс один

Она настолько увлеклась, что не услышала его шаги, когда он медленно спустился по лестнице.

– Джесс?

– Думаю, это подойдет. – Она подняла меню. – Я решила, что волосок сомнительного происхождения – невысокая цена за приличное джал…

И тогда она увидела выражение его лица. И то, что он неверяще держал в руке.

– Джесс? – Его голос словно принадлежал кому-то другому. – Как мой пропуск оказался в твоем ящике для носков?

Джесс не вставала с постели почти два дня.

Когда Никки спустился вниз, она просто сидела на диване и смотрела прямо перед собой, как будто в трансе. Дрель «Блэк энд Деккер» лежала на подоконнике, лестница была прислонена к фасаду дома.

– Мистер Николс уехал за едой? – Никки немного расстроился, что не успел заказать луковые колечки.

Она как будто не услышала.

– Джесс?

Ее лицо было застывшим. Она слегка покачала головой и тихо ответила:

– Нет.

– Но он же вернется? – спросил Никки через минуту.

Он открыл дверь холодильника. Он не знал, что рассчитывал там найти. На полках лежала упаковка сморщенных лимонов и полупустая банка овощного чатни «Брэнстон».

Последовала долгая пауза.

– Не знаю, – ответила она. А затем повторила, как будто забыла, что уже сказала это: – Не знаю.

– То есть… еды навынос не будет?

– Нет.

Никки разочарованно замычал:

– Ладно, рано или поздно ему придется вернуться. Его ноутбук у меня наверху.

Они явно поссорились, но Джесс вела себя не так, как когда ссорилась с папой. Прежде она хлопала дверью и бормотала: «Козел» – или поджимала губы с видом «Ну почему я должна жить с этим идиотом?», но ничего не говорила, когда Марти на нее орал, – из-за детей. А теперь казалось, что ей только что сообщили о смертельной болезни.

– С тобой все в порядке?

Она заморгала и прижала руку ко лбу, как будто проверяя температуру.

– Гмм. Никки. Мне нужно… Мне нужно прилечь. Ты не мог бы… Ты не мог бы сам о себе позаботиться? Там что-то оставалось. Еда. В холодильнике.

За все годы их совместной жизни Джесс ни разу не просила Никки самого о себе позаботиться. Даже когда слегла с гриппом на две недели. Прежде чем он успел что-либо ответить, она повернулась и, хромая, побрела наверх, очень медленно, оставив его разбираться со всем самостоятельно.

Поначалу, когда она не спустилась, Никки решил, что дело лишь в том, что они с мистером Николсом поссорились и Джесс из-за этого переживает. Они с Танзи ошивались около ее комнаты, шепотом обсуждая сложившееся положение. Затем отнесли Джесс чай и тост, но она только смотрела на стену, хотя окно было до сих пор открыто, а на улице холодало. Джесс словно не замечала. Никки закрыл окно и убрал лестницу и дрель в гараж, который казался непривычно огромным без «роллса». А когда вернулся через пару часов забрать посуду, чай и тост оказались нетронуты – так и стыли на прикроватном столике.

– Наверное, она выбилась из сил за время поездки, – предположила Танзи, словно пожилая особа.

Но и на следующий день мать осталась в постели. Когда Никки вошел, покрывало почти не было смято, и на Джесс была та же одежда, в которой она легла.

– Ты заболела? – спросил он, раздергивая занавески. – Вызвать врача?

– Никки, мне просто нужно полежать денек в постели, – прошептала она.

– Натали заходила. Я сказал ей, что ты позвонишь. Что-то насчет уборки.

– Скажи ей, что я заболела.

– Но ты не заболела. И еще звонили полицейские, спрашивали, когда ты заберешь машину. И мистер Цвангараи звонил, но я не знал, что ему сказать, так что просто переключил на автоответчик.

– Никки. Пожалуйста.

Ее лицо было таким печальным, что он пожалел, что вообще что-то сказал. Джесс мгновение подождала, натянула одеяло до подбородка и отвернулась.

Никки приготовил Танзи завтрак. По утрам он чувствовал себя непривычно полезным. Даже не скучал по своей нычке. Он выгулял Нормана в саду и прибрался за ним. Мистер Николс оставил систему освещения у окна. Она так и лежала в коробке, отсыревшей после дождя, но ее никто не стащил. Никки поднял ее, отнес в дом, сел и уставился на коробку.

Он подумывал позвонить мистеру Николсу, но не знал, что сказать. И ему было довольно неловко снова просить мистера Николса вернуться. В конце концов, если кто-то хочет с тобой быть, его ничто не остановит. Что бы ни произошло между мистером Николсом и мамой, по-видимому, это достаточно серьезно, и стоит ли вмешиваться? Это настолько серьезно, что мистер Николс даже не вернулся за своим ноутбуком.

Никки убрался у себя в комнате. Ненадолго вышел в Сеть, но игры ему надоели. Он смотрел в окно на крыши главной улицы и далекий оранжевый кирпич досугового центра и знал, что больше не хочет быть роботом в доспехах и расстреливать инопланетян, спускающихся с неба. Не хочет торчать в комнате. Никки вспомнил, как впереди стелилась дорога и машина мистера Николса мчалась вдаль, как долго тянулось время, когда они не знали даже, куда направятся дальше, и понял, что больше всего на свете ему хочется выбраться из этого маленького городка.

Ему хочется найти свое племя.

Никки хорошенько поразмыслил и решил, что к середине второго дня вправе немного рассердиться. После выходных должна начаться учеба, и он не сможет заботиться одновременно о Джесс, малявке, собаке и всем остальном. Никки пропылесосил дом и постирал кучу сырого белья, которое нашел в стиральной машине – оно уже начинало попахивать. Танзи помогла ему развесить постиранное белье. Он сходил с ней в магазин за хлебом, молоком и собачьим кормом. Никки испытал немалое облегчение, оттого что никто не ошивался у магазина и не называл его «гомосеком», «придурком» и так далее, но постарался скрыть это от Танзи. И он подумал: вдруг (всего лишь вдруг) Джесс права и все изменилось? И наконец начался новый этап его жизни?

Немного позже, когда он просматривал почту, в кухню вошла Танзи:

– Давай еще раз сходим в магазин?

Он даже не посмотрел на нее. Он пытался решить, вскрывать официальное письмо, адресованное миссис Д. Томас, или нет.

– Мы только что ходили в магазин.

– Тогда можно я схожу сама?

Он поднял взгляд и несколько удивился. Танзи что-то навертела на голове – приподняла волосы сбоку кучей блестящих заколок. Она была сама на себя не похожа.

– Я хочу купить маме открытку, – пояснила она. – Чтобы немного ее подбодрить.

Никки был совершенно уверен, что открытка не поможет.

– Нарисуй открытку сама, малявка. Сэкономишь.

– Я всегда рисую открытки сама. Иногда приятно получить магазинную.

Никки изучал ее лицо:

– Ты что, накрасилась?

– Всего лишь немного помады.

– Джесс не позволила бы тебе красить губы. Сотри.

– Сюзи красит губы.

– Для Джесс это не аргумент. Вот что, малявка, сотри помаду, а я научу тебя краситься как следует, когда ты вернешься.

Танзи сняла куртку с крючка и ушла. Мама с девяти лет отпускала ее одну в магазин.

– Я сотру по дороге! – крикнула она через плечо.

– Возьми с собой Нормана! – крикнул Никки.

Затем он приготовил чашку кофе и отнес наверх. Пора позаботиться о Джесс. Мысленно повторяя эти слова, Никки чувствовал себя непривычно взрослым. Пора позаботиться о Джесс.

В комнате было темно. И хотя было почти три часа дня, Джесс даже не удосужилась раздвинуть занавески.

– Поставь рядом, – пробормотала она.

В комнате пахло немытым телом и затхлостью.

– Дождь прекратился.

– Хорошо.

– Джесс, хватит лежать. – (Она ничего не сказала.) – Правда. Тебе надо встать. Здесь начинает вонять.

– Я устала, Никки. Мне просто нужно… отдохнуть.

– Тебе не нужно отдыхать. Ты… ты наш домашний заяц-энерджайзер.

– Пожалуйста, милый.

– Я не понимаю, Джесс. Что происходит?

Она медленно повернулась и оперлась на локоть. Пес внизу начал лаять, настойчиво, взахлеб. Джесс потерла глаза:

– Где Танзи?

– В магазине.

– Она поела?

– Да. Но в основном хлопья. Я не умею готовить ничего сложнее рыбных палочек, а ее от них тошнит.

Джесс посмотрела на Никки, затем на окно, как бы что-то взвешивая. И сказала:

– Он не вернется.

Ее лицо сморщилось.

Пес оглушительно лаял – вот кретин! Никки пытался сосредоточиться на словах Джесс.

– Правда? Никогда?

По ее щеке скатилась большая слеза. Она смахнула ее ладонью и покачала головой:

– Знаешь, что самое смешное, Никки? Я правда забыла. Совсем забыла, что натворила. Я была так счастлива во время поездки, как будто все, что было прежде, случилось с кем-то другим. Чертов пес!

Она несла какую-то пургу. Может, она и правда больна?

– Позвони ему.

– Я пыталась. Он не берет трубку.

– Сходить за ним?

Он сразу пожалел о своем предложении. Конечно, мистер Николс ему нравился, но кому, как не Никки, знать, что нельзя заставить человека остаться с тобой. Нет смысла цепляться за того, кто тебя не хочет.

Возможно, Джесс призналась ему, потому что больше некому было признаться.

– Я люблю его, Никки. Я знаю, это звучит глупо после такого короткого знакомства, но я люблю его.

Ее слова стали для Никки настоящим потрясением. Столько чувств в одной вспышке! Но впервые в жизни ему не захотелось сбежать. Никки сел на кровать, наклонился и обнял Джесс, хотя все еще испытывал неловкость при физическом контакте. И она показалась ему совсем маленькой, хотя он привык считать ее больше себя. Джесс положила голову ему на плечо, и Никки стало очень, очень грустно, потому что впервые в жизни ему хотелось что-то сказать, но он не знал что.

И в этот миг лай Нормана стал истеричным. Как в тот раз, когда он увидел коров в Шотландии. Никки растерянно отстранился.

– Похоже, он сходит с ума.

– Чертов пес. Это наверняка чихуахуа из пятьдесят шестого. – Джесс хлюпнула носом и вытерла глаза. – Уверена, она специально его дразнит.