Куин, конечно, захотел пуститься во все тяжкие — Куин всегда этого хотел, — но Аласдэр был в таком настроении, что его не обеспокоила бы перспектива не увидеть ни одного существа женского пола любого возрастало конца дней своих. Пришлось идти на компромисс и отправиться в Сохо, в публичный дом матушки Луси, пристанище всевозможных пороков. Обладательница небритого подбородка и могучих рук, Луси не была похожа на женщину, но у нее было несколько более деликатных достоинств.

Оценив ситуацию, Луси отправила Куина наверх с одной из своих опытных девочек, а Аласдэра усадила в задней комнате пить и играть в карты, хотя обычно Аласдэр соблюдал правило никогда не совмещать эти занятия. Он проиграл тысячу фунтов, так набрался, что трефы превращались у него в черви, и не мог вспомнить даже имени обобравшего его парня.

Близилось утро, когда он почувствовал, что Куин заталкивает его в наемный экипаж и он едет домой. Кто-то — наверное, Уэллингз с Эттриком — довел его до спальни и снял с него верхнюю одежду, после чего, полагаясь на силу тяжести, его оставили лежать на шезлонге, не побеспокоясь задернуть занавески.

Когда день был в полном разгаре, Аласдэр первый раз пошевелился, проклиная яркие лучи солнца, бившие ему прямо в глаза. Подняться он не смог. Господи, как болит голова. Так недолго допиться до смерти. Ему следует хранить верность порокам, в которых он преуспел: игре в карты с большими ставками и распутству. С чувством отвращения, пробурчав что-то, Аласдэр перевернулся на бок и снова провалился в небытие.

Он уже начал похрапывать, когда что-то теплое и влажное коснулось его лба. Он пробудился и вначале увидел маленький влажный пальчик, расплывчато мелькавший перед глазами.

— Что?..

Кто-то нежно хихикнул.

Смех? Аласдэр заставил себя открыть глаза и попытался сфокусировать взгляд — на полу вроде бы сидел брат и всматривался в него. Нет-нет. Слишком маленький. Аласдэр закрыл глаза, потряс головой и сделал еще одну попытку. Да это ребенок. Малышка, которая смотрела на него глазами Меррика. Аласдэр почувствовал некоторое облегчение.

— Это ты? — спросил он ее. — Что ты здесь делаешь, почему ползаешь здесь по полу?

— Я проснула, — лепетала Сорча, ухватившись за ножку прикроватного столика и поднимаясь на ножки.

— Эй, — сказал он, наставляя на нее палец. — Хочешь походить здесь? Ты уже можешь ходить? Ах да! Вспомнил.

Сорча, кажется, находила все очень смешным. Она хихикнула и тоже наставила на него пальчик. Аласдэр провел рукой по ее волосам.

— Ну что? Я смешной, да? А себя ты видела? Волосы у тебя стоят торчком. Как только они укладывают тебя в постель? На эту жесткую голову Маклахланов?

Сорча, в глазах которой прыгали веселые огоньки, прижала пальчики ко рту и снова засмеялась.

— Я гуля, — сказала она. — Мей и я. Мы смотлели утки. Аласдэр не очень понял, поэтому сменил тему:

— Послушай, ты так и будешь здесь крутиться? Разве за тобой никто не смотрит?

Но Сорчу теперь заинтересовали вещи, лежавшие на столике. Карманные часы она проигнорировала, зато ей приглянулся другой предмет.

— Пить, — сказала она, дотрагиваясь до стакана с виски. — Дай мне.

Его виски? Черт возьми! Он смутно помнил, что просил Уэллингза налить ему виски. И препирался с ним. И победил — но не выпил ни капли, потому что снова отключился.

Сорча придвигала стакан к себе.

— Пить, — сказала она. — Дай мне.

— Нет-нет. — Он отодвинул стакан в сторону. — Это не для таких маленьких деток, как ты, чему бы тебя ни учили в Шотландии.

Рот Сорчи скривился, она явно собиралась начать атаку. Аласдэр знал, что его голова не выдержит этого. Он повернулся на бок и поднял малышку на шезлонг.

— Ладно, иди сюда, — пробормотал он, устраивая ее у своих колен. — И Бога ради, не начинай вопить. Теперь давай спать. Моим детям не положено вставать так возмутительно рано.

Сорча снова хихикнула, а затем неожиданно для него устроилась поудобнее, сжала пальчики в кулачок и послушно закрыла глаза.

Аласдэр изогнул шею, чтобы взглянуть на головку с копной взбитых волос в ярко-рыжих колечках, которые щекотали его нос и пахли чем-то свежим. Может быть, невинностью? Девочка уютным теплым комочком лежала на его груди, такая легкая, что он совсем не чувствовал ее веса. Она, похоже, собралась оставаться здесь долго.

— Кто-нибудь придет наконец, чтобы забрать тебя? — подумал он вслух. — Они ведь не могут оставить тебя здесь?

Сорча засунула в рот большой палец.

— Ма, — ответила она на это. — Пусть ма.

Эсме всегда была ранней пташкой. Здесь, на Грейт-Куин-стрит, Лидия, выполняя ее распоряжения, каждое утро поднимала ее в половине седьмого, поэтому она ничего не могла понять, когда еще до рассвета сквозь сон услышала, как дверь ее спальни приоткрылась. Но Лидия не появилась, и Эсме снова благодарно скользнула в сон. И почти сразу — по крайней мере ей показалось, что почти сразу, — Эсме проснулась и увидела, что окна залиты солнечным светом.

— Доброе утро, мисс! — сказала Лидия, энергично дергая за шнур первой пары занавесок. — Сегодня прекрасный день. Маленькая мисс наверняка захочет отправиться в парк на прогулку.

Эсме сбросила с себя одеяло и опустила ноги на роскошный ковер, лежащий у кровати.

— Вы правы, — сказала она, потягиваясь и зевая. Вдруг вспомнила: — Лидия, вы не входили сюда раньше?

Лидия повернулась к ней:

— Раньше чего, мисс?

— Пока не рассвело, я имею… — Эсме вдруг замерла, ее взгляд упал на новенькую кроватку Сорчи. — О Боже!

Лидия оставила шнур второй пары занавесок и подбежала к кровати. Она в отчаянии ощупывала скомканные одеяльца, пока Эсме обыскивала комнату.

— Но как, мисс? — спрашивала служанка. — Как она могла?..

— Не знаю. — Эсме кинулась в классную комнату. Лидия прошла в детскую. Они лихорадочно заглядывали во все углы и столкнулись у двери, соединяющей комнаты.

— Ее нет, — шепнула Лидия. — Господи! Куда она могла деться?

Эсме уже надевала халат.

— Ступайте вниз по черной лестнице, Лидия, — сказала она. — Попросите мисс Генри послать за помощью. Я спущусь к парадному входу и отыщу Уэллингза.

Эсме побежала вниз.

— Уэллингз! — кричала она. — Уэллингз!

Он тут же возник из-за угла. Эсме схватила его за руки. Она была как безумная.

— Уэллингз, Сорча исчезла!

— Исчезла? — Дворецкий чуть отступил назад. — Что значит «исчезла»?

— Ее нет в кроватке! — рыдала Эсме. — Исчезла! Я проснулась и… а ее нет.

Уэллингз побледнел.

— Но это невозможно.

— Похищение? — плакала Эсме. — О Боже! В Лондоне бывают похищения?

Уэллингз покачал головой.

— Никто не входил в дом, мисс Гамильтон, — сказал он. — И не выходил из него, я ручаюсь. Она, наверное, тихонько вышла из комнаты и где-то затаилась, живая и здоровая.

— Моя маленькая.

— Она где-нибудь рядом с классной комнатой, я уверен, — продолжал убеждать Эсме Уэллингз. — Давайте обыщем шкафы.

Они вместе поспешили в классную. Сердце Эсме упало. Вскоре все слуги на этаже были на ногах. Обыскали все шкафы и комоды, осмотрели даже гладильную — Сорчи нигде не было. Лидия с текущими по щекам слезами осматривала коридоры и углы, которые уже дважды были осмотрены. Эсме не выдержала.

— Обыщите остальную часть дома и сад, Уэллингз, — прошептала она, зажимая пальцами рот. — Я пойду и скажу ему.

Уэллингз повернулся к ней:

— Прошу прощения, мисс? Скажете кому?

— Сэру Аласдэру, — отвечала она. — Я должна пойти и сказать ему, что я потеряла Сорчу!

Уэллингз с сомнением посмотрел на нее.

— Мисс Гамильтон, вы не одеты.

Она смотрела на него непонимающими глазами.

— Ну, он ничего нового не увидит.

— Боюсь, ничего похожего он не видел, — пробурчал дворецкий, глядя на ее халат, высоко закрывающий шею.

Эсме не обратила никакого внимания на его слова и заторопилась к лестнице. Вскоре она уже была у комнат хозяина. Заметив слегка приоткрытую дверь, она тихонько постучала.

— Войдите, — послышался приглушенный голос. Взявшись за ручку двери, Эсме заколебалась.

— Вы в пристойном виде?

— Ни в малейшей степени, — был ответ. — Но я одет.

Она просунула в дверь голову и увидела Маклахлана, неловко лежащего на шезлонге у камина. Сдерживая слезы, она подошла ближе.

— Сэр, случилось нечто ужас…

И в этот момент она заметила спящего ребенка. Задохнувшись, она сделала несколько шажков вперед. Маленькая ручка Сорчи покоилась на волосатой груди Маклахлана, мускулистой груди, почти обнаженной из-за расстегнувшейся рубашки.

Маклахлан изогнулся, чтобы взглянуть на Эсме.

— Я снова вызвал ваш гнев?

Все поняв, она бросилась к нему и схватила ребенка.

— Боже милостивый, что ты здесь делаешь? — восклицала она, проводя ладонью по волосам Сорчи. — Как вы могли? Где вы нашли ее? И долго она…

— Стоп! Стоп! — завопил Маклахлан, выставляя руку. — Потише, моя дорогая! Девочка здесь полчаса или больше, и пришла она, насколько мне известно, по своей доброй воле.

— А вы… вы… вы просто оставили ее у себя? — Эсме пришла в негодование. — И нисколько не обеспокоились? Вам не пришло в голову позвонить? Сообщить кому-нибудь, что она у вас?

Глаза Маклахлана загорелись мрачным огнем.

— А вам не кажется, мисс Гамильтон, что вам следовало держать малышку там, где она должна быть? — возразил он. — Кроме того, она моя дочь, не так ли? Я могу быть с ней, когда мне вздумается. Родительские обязанности распространяются на обе стороны, моя дорогая. Вы отстраняете меня, а я могу взять малышку в «Крокфордз»[1] на партию в «мушку»[2].

Сорча, еще сонная, терла кулачками глаза. Эсме чувствовала, как пылает ее лицо.

— Вы… вы не посмеете! Маклахлан прищурился.

— Вы не знаете, на что я способен, — предупредил он. — Я говорил вам с самого начала, что не гожусь в отцы. А теперь отнесите ребенка обратно в детскую и, Бога ради, держите ее там. Подождите! А как она сюда попала, хотелось бы знать?