Нашим бедненьким, домашним палисадником занимались исключительно мама с бабушкой и только благодаря этому он всё еще существовал. Я же так давно не ковырялась в земле, что сейчас, уравнивая чернозем, засыпанный Якобом в разнообразные клумбы, вазы и горшки, я просто не имела сил оторваться от поглотившего меня процесса. Я даже не задумывалась о том, что могу испачкать свою светлую рубашку с красивой, вертикальной, розово-белой полоской, рукава которой были застегнуты чуть выше локтя, и совсем не переживала за джинсы, только вчера выстиранные бабушкой.

День был чудесный. Небо густой пеленой застилали пышные, молочные облака. Некоторые из них изнутри были подсвечены солнечными лучами, которые не в силах были пробиться на землю сквозь облачную вату. Было тепло и уютно — ни единого дуновения даже слабого ветерка, который мог бы растрепать мои распущенные волосы, над которыми с утра так старательно колдовала Сэм, пытающаяся придать им максимальный объем, что у нее, в итоге, неплохо получилось. Уютно устроившись на деревянном поддоне, я аккуратно высаживала тюльпаны из одноразовых контейнеров в клумбу, находящуюся на каменной террасе справа от входа в дом. Якоб говорил, что тюльпаны следует высаживать осенью, но так как в прошлом году никто не знал о грядущем приезде молодого хозяина, этим теперь приходилось заниматься весной. Для того чтобы не травмировать луковицы при весенней пересадке, они заранее были помещены в контейнеры, чтобы в итоге иметь возможность быстро приспособиться к новому месту жительства.

Я убедила Якоба в том, что сама справлюсь с высадкой цветов в указанных им мне местах, после чего он с облегчением отправился на обед, обещая завтра зайти и оценить мою работу. Надев тонкие латексные перчатки, я с нежностью брала ростки тюльпанов, пытаясь не повредить драгоценные луковицы, и аккуратно перемещала их в заранее заготовленные ямки. Я совершенно забыла о том, что с минуты на минуту здесь объявится Мартин и вмешается в этот хрупкий процесс — слишком сильно задумалась о красивейших суккулентах, которые Якоб оставил за моей спиной и до которых я уже жаждала добраться. Больше всего я приходила в восторг от многочисленных эхеверий, разнообразных оттенков и фактур, которые мне предстояло высадить собственноручно. Они словно были из иного мира, мира фейри и садовых эльфов. Думая о притягательности этих чудесных растений, до которых я смогла бы добраться не ранее, чем через десять минут, я поняла, что за моей спиной объявился Мартин, когда у входа на террасу послышался едва уловимый шорох.

— Ковыряешься в земле? — поинтересовался мальчишка, едва ли не впервые не назвав меня тупицей.

— Только не вздумай снова разорвать новые газовые шторы на окнах в гостиной, которые мы с Якобом повесили час назад, иначе твой брат убьёт меня.

— И сделаю это при помощи яда, — раздался голос Олдриджа, заставивший меня резко обернуться. Как говорил папа, я с детства искусно справлялась только с одной задачей — находить неприятности на свою пятую точку.

В пространстве повисло наэлектризованное молчание, которое меня едва ли окончательно не раздавило. На сей раз из неловкой ситуации меня спас именно Мартин — он разорвал наши с Олдриджем пересеченные взгляды, одернув брата за руку.

— Поиграешь со мной в шахматы? — поинтересовался мальчик у Роланда, к тому времени успев осмотреть все суккуленты.

— Неси сюда, — согласился Олдридж, после чего мальчик побежал в дом, а он сел за стол, стоящий поодаль позади меня. — Так значит, Вы любите ковыряться в земле? — спросил Роланд, явно глядя мне в затылок — я ощущала его тяжелый взгляд каждой своей волосинкой.

— Относительно, — ответила я, совершенно забыв повернуться к собеседнику лицом. — У нас есть маленький палисадник, но за ним присматривает мама. Не помню, когда последний раз занималась подобным, но сегодня, почему-то, втянулась.

— Нашел! — радостно прокричал выбежавший на террасу Мартин. — Помнишь, ты дарил мне их на Рождество? Так как ты предпочитаешь темные тона, давай я буду играть белыми.

За моей спиной началась оживленная игра, в которой Мартин весело смеялся, когда у него получалось выгодно обменяться с братом определенными фигурами. Слушая спиной их бурную игру, я с облегчением расслабилась. Как же отлично эти двое ладили между собой! Мы с сестрами не могли похвастаться столь высоким уровнем взаимопонимания ни в детстве, ни даже сейчас.

— Ха-ха! Я забираю твоего коня! — радостно сообщил Мартин. — Роланд, соберись, ты ведь мастер ФИДЕ[15], а проворонил коня из-за того, что постоянно смотришь на Глорию — международная спортивная организация, объединяющая национальные шахматные федерации. Занимается популяризацией шахмат, организацией различных международных соревнований, в том числе чемпионатов мира. Основана 20 июля 1924 года в Париже).

Услышав, что Олдридж за мной наблюдает, я вся сжалась и по моей спине пробежали холодные мурашки. Наверняка со стороны я выглядела как старый, сгорбленный, садовый гном, с которым когда-то сравнил меня Мартин. Подумав об этом, я инстинктивно выпрямила спину, после чего разровняла землю между только что высаженными луковицами тюльпанов и поднялась со своего деревянного поддона. Мимолётом кинув взгляд в сторону стола, чтобы убедиться в том, что на меня никто не смотрит, я спокойно прошла мимо братьев, взяла широкий лоток с «Жемчужинами Нюрнберга»[16] и перешла с террасы в палисадник, спустившись вниз по каменным ступенькам. В итоге, мои походы повторялись пять раз — я поднималась за очередным лотком с каким-нибудь «Черным Принцем» или моей любимой «Эхеверией Деренберга», после чего спускалась в палисадник, чтобы высадить всю эту красоту в заранее приготовленные клумбы, затем снова поднималась на террасу и снова возвращалась на газон.

Я справилась с поставленной передо мной задачей за час, после чего собрала с газона все одноразовые лотки и, под предлогом их уборки, хотела уже проскользнуть мимо братьев, но когда я сравнялась со столом шахматистов, Мартин в очередной раз проиграл партию и громко воскликнул:

— Два-три, в мою пользу. Пожалуй, я хочу остановиться, чтобы в следующий раз счет не сравнялся. Глория, сыграешь с Роландом в шахматы? А я пока сбегаю к Джонатану и заставлю его сделать ставку на тебя. Хочу сорвать крупный куш, хотя у Джонатана навряд ли будет с собой много денег и мне придется поставить его на счетчик…

— Нет, — на выдохе отозвалась я, — я, пожалуй, откажусь.

— Почему? — вдруг поинтересовался Роланд. Я хотела ему ответить, что в последний раз играла в шахматы с отцом, когда мне было всего двенадцать лет, но передумала. Тем летним вечером я играла с ним партию на время и тогда, буквально на последней секунде, я потерпела поражение, после чего всю последующую неделю отец так сильно меня дразнил, что я забросила эту игру в дальний ящик своего комода.

— Бессмысленно играть с мастером ФИДЕ, — пожала плечами я.

— Вот еще! Я ведь его выиграл целых четыре раза, — горделиво заявил Мартин, даже не задумываясь о том, что Роланд ему поддался. — Отдай сюда свои лотки, я сам передам их Якобу. Заодно заставлю и его сделать ставку на тебя, — с этими словами мальчик отобрал у меня лотки, после чего скомандовал. — Роланд играет черными, потому что он парень, а ты белыми, потому что ты не парень.

После этих слов мальчишка со всех ног побежал в главный дом, держа перед собой садовые принадлежности.

— Не разбей себе колени, — скорее по привычке, нежели из переживания, громко кинула ему вслед я, снимая с рук перчатки.

— Да, иначе я убью твою няню, — прокричал вслед Роланд, после чего встретился со мной улыбающимся взглядом и, приподняв левую бровь, с серьезным видом добавил. — Ядом.

— Ладно, давайте играть, — с негодованием предложила я, после чего начала расставлять большие, красиво вырезанные из дерева, шахматные фигуры.

Еще до начала игры я умудрилась перепутать местами слона с конем, но вовремя увидела правильное расположение фигур у соперника и как можно более невозмутимо исправила свою ошибку.

Первый ход сделала я. В течение игры Роланд делал быстрые ходы, словно совершенно не задумываясь, я же зависала над одним ходом от минуты до трех, словно это могло меня спасти. Я как раз сосредоточенно думала над своим девятнадцатым ходом, когда мой телефон неожиданно начал издавать знаменитые мотивы авторства Джеймса Ласта. Совершенно забыв об игре, я дернула рукой в сторону заднего кармана джинс и случайно опрокинула на игральной доске сразу три фигуры. Тяжело выдохнув, я взяла в руки своего упавшего ферзя, с серьезным лицом пытаясь вспомнить, где именно он стоял, параллельно выуживая телефон из кармана, чтобы, наконец, заглушить слишком громкого «Одинокого пастуха».

— Да, Эмметт, — наконец ответила на звонок я, когда Роланд уже поставил на место сбитые мной фигуры и пальцем постучал по тому месту, куда необходимо было поставить зажатого в моей руке ферзя. — Спасибо, — тихо прошептала я Олдриджу и продолжила общение по телефону, пока Роланд ожидал моего хода. — Что случилось? Ммм… Да, в моей спальне на окне. Хорошо, пока.

Эмметт звонил узнать, где именно двойняшки вчера оставили солнцезащитные очки Эмилии, которая сейчас носилась по всему дому в тщетных попытках их отыскать. По-видимому, Эмметт сейчас был у нас дома.

— Эмметт — это Ваш брат? — поинтересовался Роланд, когда я отложила телефон. — Шах.

— М-м-м нет, — начала отвечать я, аккуратно подвинув свою пешку вперед. Мы всю партию промолчали, и я так увлеченно пыталась продумать свои детские ходы, что даже не поднимала глаз на оппонента, сосредоточенно глядя только на доску и совершенно не задумываясь о том, смотрит ли на меня в этот момент Олдридж. — Это не брат. Это парень…

— Шах и мат, — вдруг резко впечатал свою даму в центр игральной доски Роланд.

— Моей сестры… — дополнила свой ответ я, смиренно приняв свой крах в этой партии.