— Нет, но это не важно, так как твой… Гхм… Работодатель. Он уже расплачивается иии… Делает это долларами, — констатировала Сэм, нагло облокотившись локтем о моё плечо.

— Вычтите из моей зарплаты, — злясь от беспомощности, едва не срываясь на крик, заявила я.

— Как скажете, — вдруг повернулся ко мне Олдридж и его лицо оказалось буквально в нескольких дюймах от моего. Вдохнув его терпкий одеколон, я резко развернулась, вдруг почувствовав, что кончиками волос задела его лицо. Взяв под руку многозначительно улыбающуюся Саманту, я быстрым шагом отправилась на поиски отца.

— Лучший истеблишмент[14], которого мне когда-либо доводилось встречать, — выдохнула Сэм.

— Как будто ты встречала многих. Возможно, он единственный.

Глава 21

Наступил солнечный понедельник. Я и раньше не была в восторге от приближения к особняку Олдриджа, но сегодня я вообще еле передвигала ногами в его направлении. Однако мне повезло, и я смогла проскользнуть в свою часть дома никем незамеченной, за исключением Джонатана, каждый будний день встречающего меня у главной двери.

По обыкновению, я погрелась на солнышке во внутреннем дворике, приготовила обед на троих и ожидала наступления часа дня.

* * *

— Привет. Как твои дела? — заулыбался Рик, с которым я не виделась с момента нашего совместного ужина в компании моей семьи.

— Нормально, — ответила я, наблюдая за тем, как Мартин невозмутимо садится за стол и начинает есть приготовленный мной суп. До этого момента он отказывался вкушать то, что я ему готовила, но, по-видимому, за время моего отсутствия Доротея испортила его вкусовые рецепторы своей готовкой настолько, что мальчишка перестал брезговать даже моей пюрешкой. Сделав вид, будто я ничего не заметила и ничему не удивилась, я села чуть поодаль от мальчика. Мы отобедали в полной тишине, а когда Мартин ушел в гостиную, я шепотом обратилась к Рику:

— Что это с ним?

— После того, как ты вступилась за него, Мартин стал относиться к тебе с большей лояльностью. Хотя, думаю, это из-за его вчерашнего серьезного разговора со старшим братом, в котором Роланд еще раз подробно объяснил Мартину, что именно ты для него сделала и как он должен к тебе относиться, если не хочет быть наказанным. Видимо, мальчик пытается изменить политику в отношении тебя.

«Роланд может наказывать этого ребенка?» — удивленно подумала я, прежде почему-то считая, будто старший Олдридж только и делает, что позволяет своему младшему брату всё и сразу, совершенно не прибегая к таким радикальным методам воспитания, как наказание.

Не знаю, можно ли считать это попыткой изменения политики мальчика по отношению ко мне, но Мартин отказывался со мной общаться, совершенно не реагируя на мои вопросы. До четырех часов дня мы провели досуг в компании друг друга в кромешной тишине, но вдруг к нам пришла добрая фея-крестная Доротея и рассекла полотно нашего молчания своей лучезарной улыбкой. Она явно была довольна тем, что на прошлой неделе смогла подзаработать кучу денег, хотя и укорялась тем, что сделала это за счет моего больничного. Как будто это она на меня одела шейный бандаж, честное слово!

— Доротея, а ты знала, что у нашей тупицы большая семья? — спросил Мартин, когда мы сидели за столиком на каменной террасе, расположенной сразу за панорамным окном гостиной, и наслаждались теплым ветерком, в то время как мальчишка что-то рисовал в своем блокноте.

— Нет, не знала, — отозвалась женщина.

— Мы с Роландом видели её папу и тетю вчера на ярмарке. Они покупали щенков для племянников Глории, а это значит, что у нее есть еще брат или сестра. Я ставлю на сестру.

— У тебя большая семья? — поинтересовалась Доротея.

— Да, — отозвалась я, нежась на деревянном шезлонге, застеленном мягким матрасом. Сощурившись теплому солнышку, я начала загибать пальцы. — Дедушка с бабушкой, папа с мамой, тётя, старшая сестра, я, младшая сестра, племянник и племянница. Итого десять человек плюс два щенка.

— И они все терпят тебя?! — в искреннем изумлении изогнул брови Мартин.

— Да, Мартин, они отличаются ангельским терпением, которое тебе, к сожалению, не присуще.

— И вы все живете в одном доме?

— Именно.

— А какой у вас дом?

— Двухэтажный, но места в нём маловато для такой большой семьи, как наша. Иногда приходится пропускать друг друга в коридоре или занимать очередь в душ… Еще во время ужина нам приходится вставать со своего места, чтобы дать протиснуться только что пришедшей частичке нашей семьи между стеной и вставшим человеком, — разоткровенничалась я, совершенно забыв о том, что Мартин может рассказать всё своему старшему брату. В конце концов, Олдридж всё давно мог узнать от посетившего нас на прошлой неделе Рика, тем более уже ничто не сможет затмить инцидента на ярмарке. При этом Мартин впервые слушал меня с неподдельным любопытством.

— А как вы назвали щенков?

— Балто и Герда.

— В честь знаменитого сибирского хаски и героини сказки Андерсена?

— Именно.

— У меня болит голова. Всё из-за твоей болтовни, — неожиданно пожаловался Мартин. — Лучше полежу, а-то мушки перед глазами начали летать.

В сопровождении Доротеи, Мартин отправился в спальню, а я немного напряглась.

— После того инцидента с доберманом у него начали иногда болеть глаза и появляться мушки, — пожаловалась вернувшаяся на террасу Доротея. — Думаю, это на фоне испуга. Хорошо хоть, что не стал заикой. У моей дочери было нечто подобное в детстве, после того, как её сбил велосипедист. Потом полгода промучались с потемнением в глазах.

— Вы говорили об этом Роланду? — ставя опустевшую чашку на садовый столик, поинтересовалась я.

— Нет, зачем понапрасну его беспокоить? Это ведь всего лишь обычные мушки перед глазами. У меня тоже такие бывают, когда я резко встаю или нагибаюсь, чтобы завязать шнурки.

* * *

Я уже была почти у выхода, когда столкнулась с Олдриджем.

— Можно отменить вчерашнее правило, по которому мы не можем общаться на территории моего дома? — колко улыбнулся он.

— Простите за вчерашнее. Это была безумная череда недоразумений.

— Забудем. Как прошел день?

— Хорошо, — ответила я и, случайно вспомнив о словах Доротеи, добавила. — Только Мартин пожаловался на появление мушек перед глазами и легкую головную боль. Доротея утверждает, что это результат испуга, так как подобные жалобы начались после инцидента с доберманом.

— Кстати об этом. Я как раз шел к Вам, чтобы решить этот вопрос. Шейла Хиггинз сейчас ожидает нас в моем кабинете.

Через десять минут, когда все бумаги и формальности были соблюдены, и Шейла Хиггинз вышла из кабинета с натянутой улыбкой, которая красноречивее любых слов говорила за свою хозяйку: «Ненавижу вас обоих», — я сидела на резном деревянном стуле с бумажным пакетом в руках, в котором лежала сумма, равная моей годовой зарплате. На радостях, я чуть сразу же не уволилась, однако вовремя вспомнив о приличиях, решила это сделать на следующей неделе — к тому времени Мартин в очередной раз усадит меня на кнопку или прольет кипяток мне на руку, так что уважительная причина у меня точно найдется. Конечно же я была искренне благодарна Роланду за проделанную им для меня работу, но едва ли сдерживалась, чтобы не сказать ему: «Спасибо и прощайте».

Домой я летела на крыльях счастья, окончательно решив уволиться уже к началу следующей недели. Когда я переступила порог нашего дома с широкой улыбкой и зашла в гостиную, в которой спиной ко мне сидело старшее поколение нашей семьи, я сразу же ощутила, что что-то здесь не так.

— Что произошло? — всё еще пребывая в состоянии эйфории, но уже без улыбки на лице, спросила я, представляя какие лица будут у моих родителей, когда они узнают, что именно находится в бумажном конверте за моей спиной.

— Папу уволили, — пищащим голосом ошарашенного человека, ответила мне мама. Мгновенно осознав значение её слов, я бухнулась на свободное кресло, старые пружины которого издали приглушенное: «Кря!».

Глава 22

Все знали, что папу скоро уволят, но никто не подозревал, что это произойдет за двенадцать дней до окончания месяца, из-за чего папины расчетные оказались совсем маленькими. От денег, которые я получила в качестве финансовой компенсации из рук Шейлы Хиггинз, не осталось почти ничего — пятьдесят процентов суммы ушло на нового адвоката (отец лично проследил, чтобы нашим делом начал заниматься мужчина, так как женщинам он больше не доверял), двадцать на погашение долгов и еще двадцать на покупку таких необходимых вещей, как тонометр для бабушки, дорогостоящие лекарства для дедушки, зубной протез для папы, новые ботинки для двойняшек, корма собакам и прочее-прочее-прочее… О моем увольнении не могло быть и речи. Внезапно для самой себя, как и для всей семьи, я стала основным источником семейного капитала.

Идя во вторник на работу, я с жалостью посмотрела на папу, который встал с утра пораньше, чтобы отправиться на биржу труда. Я знала, что найти работу в нашем городке практически нереально, тем более пятидесятилетнему мужчине, но не хотела говорить столь жестокие слова своему старику.

До обеда мы с Якобом открыли панорамные окна гостиной, за которыми сразу же начиналась терраса из каменных плит, за которой следовал небольшой палисадник. У садовника до сих пор не доходили руки её облагородить, но как только он закончил работу над ландшафтным дизайном главного особняка, он решил заняться скромным палисадником нашего домика.

Обед мне готовить было не нужно, так как Роланд сегодня был свободен и пригласил нас отобедать в главный дом. Я же так увлеклась помощью Якобу, что в итоге отказалась от приглашения, отпустив Мартина с Риком.