Удар под дых. Увели в камеру, точней отволокли, помогать им не стала, притомилась сильно, да и после ударов все болело.

Что ж, выводы за день — первый агент был просто душкой, зря я Куртика не ценила, хотя это старая схема, но все же он был намного приятней. Мил потратил время, средства на мою обработку, лично снизошел для вовлечения в игры, а это говорит о многом. Значит, ему нужна была именно я. Мне это должно льстить. Сколько же агентов ненавидят Бенедикта Пятого за то, что он не завербовал их?

Бокс можно вычеркнуть из списка пристрастий, хотя он и так не был в моих фаворитах. После того как я побывала грушей для тренировки других, интерес к нему исчез навсегда. Слабоват Милтон, слабоват, ребра не сломал. Во всяком случая мне так кажется, дышать больно, но возможно. Не знаю, чего хотел добиться, а может и ничего, так показать власть — среди ночи (а может и дня) выволокли, подвесили, отлупили. И все это типа без записи камеры, ага, только камера есть, а вот Милтон не в курсе, не работал с такими. Я тоже не работала, только на очередных курсах видела. Бил по туловищу, лицо и руки не трогал, может чтоб не сразу заметили. Хотя от кого ему тут свои действия шифровать? Сотрудничества теперь точно не будет, а когда выберусь, то пара громил с радостью пройдутся по его ребрам, есть у кого молодцов в аренду взять. А я выберусь, обязательно выберусь. Волокли меня в камеру не так бодро, как из нее, побитое тело видимо прибавляет в весе. Милтон шагал впереди, словно командующий парадом. Заляпанные сзади брюки, спереди зачистил, ленивый. А на улице дождь, люблю дождь.

Меня бросили рядом с кроватью. На прощанье несколько ударов ногой в живот, здесь уж себя блондинчик не сдерживал, боль жуткая.

Меня опять тащили, болело все, что только могло, резь внизу живота не проходила. В допросной никого не было, меня усадили на стул, наручники не сняли, но к столу пристегивать в этот раз не стали.

— Что с тобой?

Мое согнутое состояние не осталось незамеченным.

— А то ты не знаешь? Сам приказал подравнять мне ребра ночью.

— Тебя избили?

— А что такое удивление? А, ты же хороший полицейский. Ой, не прокатит. Сама такое проделывала миллион раз.

— Одет, я…

— Иди в жопу!

Вскрикнула от боли, схватилась за живот. Кровь окрасила брюки, слишком много и слишком быстро она покидала мое тело. Что ж, надо отдать должное, Курт перепугался, подхватил меня на руки и побежал куда-то, может и не он приказал пройтись по моим ребрам дубинками. Судя по направлению, медкабинет. Врач, прибежавший на крики, после беглого осмотра, подтвердил, что надо в больницу, здесь он мне помочь не сможет, нет необходимого оборудования, засандалил изрядную дозу обезболивающего и кровоостанавливающего.

Когда-нибудь, в мемуарах опишу, как специальный агент сам вынес меня на своих руках прям на свободу. Даже не испугался обивку в машине испачкать моей кровью. Кровотечение замедлилось, но не остановилось совсем, это может быть большой проблемой, просто огромной. Незаметно выкинуть его значок.

Успела рассмотреть округу, знакомый городок. Больница, да мне сегодня сказочно везёт, я её знаю, плохо, что приковал наручниками к каталке, но ничего, решаемо. Операционная, врачи, местный наркоз, уже хорошо. Кровотечение остановили, навкалывали всего подряд, что боли уже и не чувствовала. На рентген, чтоб разобраться, нужна ли мне еще какая-то помощь, раз экстренное решено, следы побоев не остались незамеченными. Просила вызвать полицию. Охранник преградил дорогу Курту, что пытался меня сопровождать, словам охранник не верил, а документов у Курта не было. Я голосила, что это он меня избил и требовала адвоката, даже номер назвала, к охраннику присоединились ещё трое, драться Курт не стал, пообещал вернуться с удостоверением и с большими неприятностями для охраны. Я обессиленно рухнула обратно на каталку. До лифта недалеко, не успеет он вернуться, если только через другой лифтовый холл не пойдёт.

Двери лифта закрылись, только я, наручники, капельница и санитар. Наручники много времени не заняли, помнят пальчики, вот санитар куда больше времени занял, отключить его удалось, но боюсь, что ненадолго. Спасибо за вколотые обезболивающие, ни черта не чувствовала, когда санитар пытался от захвата отбиться. Уложить, накрыть, каталку в угол, чтоб не сразу на глаза попалась.

Скрыться в дверь между лифтом общим коридором, на пожарную лестницу. Рывок, пару этажей вниз, там была подсобка, что к моему счастью не была на магнитном замке. Закрыться, взять необходимое, по стеллажам в систему вентиляции до ближайшего санузла, хорошо подвесной потолок сделан, меня выдержал. Процедурная какая-то, ладно, сойдет, спускаюсь, пока никого нет. Косметичка в ящике стола, быстренько намалевалась, переоделась. Оттуда выйти врачом, жаль парика не было в подсобке. Так, не через приемный покой. За медсестрой, в курилку, спереть карту доступа. Черт, охрана. Так, вниз, в морг, тут есть специальная комната для вещей, и ничего, я не брезглива, когда речь идет о спасении собственной пятой точки. А ещё мазь прихватить, эта перекроет запах так, что даже собаки не найдут. Можно до кучи включить пожарную сигнализацию, но стоит ли пугать больных. И так выберусь. Молодые ординаторы стайкой пошли курить, пристроилась к ним. Запасной выход, охранник бегло взглянул на всех, что-то рявкнул в рацию и куда-то побежал, если так можно было назвать его перевалочку с ноги на ногу.

Девчонки жаловались, обсуждали, рассуждали, их разговор перекрывался воем сирен, но полицейских среди них слышно не было, значит, к поиску их привлекать не будут, а пока сами все здание оцепят да все камеры посмотрят… Время, у меня оно есть хоть и не так много, но есть.

Грохот и запах заставил молодых светил медицины выругаться и покинуть крыльцо.

— С детства хотела на нем покататься.


— Могу прокатить, если запаха не боишься.

— Я в морге работаю, меня запах не пугает.

Мусоровозы тоже ничего, как средство передвижения, медленное и вонючие, зато бесплатное. Жалко, что свернул раньше, чем мне надо. Пять кварталов пешком придется идти. Прихватила тележку у супермаркета, накидала туда из ближайшей помойки скарба, несколько пустых коробок. Выкинула халат, напялила стащенную из морга одежду, свитер почти до колен, с дырой в области сердца, кепка со сломанным козырьком. Нашлась пара долларов в карманах старых джинсов. Позвонить хватит.

— Да?

— Сука!

— Одет? Ты где?

Повесила трубку. Вычислить место не успеет. Бурча шла, опираясь на тележку, народ расступался, полицейские неодобрительно поглядывали, но не трогали, денег я не просила, о мой неприглядный вид их не сильно заботил. Действие обезболивающих заканчивалось, опять начало кровить. Еще немного, и я у цели.

Дверь открылась, недовольное выражение, ругань.

— Вали отсюда!

— Это я.

— Одет?

— Да.

— Мать моя, куда ж ты вляпалась, деваха?

— Мне нужен врач.

— Сейчас уложу тебя и приведу.

Жорик помог мне зайти в дом, отвел в комнату, принес аптечку, футболку.

— Я быстро, держись, деваха.

Словно у меня выбор есть. Избавилась от грязной одежды, смыла кровь, натянула футболку, сжевала пригоршню обезболивающего. Жорик вернулся быстро, субтильный мужичок к саквояжеком лично мне доверие не внушал, но я доверяла Непопадорику. Меня осмотрели, поцокали языком, побурчали на самолечение, когда сказала о съеденном лекарстве, лист с диагнозом, что сперла у санитара, был принят благосклонно. Мне опять вкололи обезболивающие, что-то от столбняка, какую-то шипучую дрянь, после которой меня словно мгновенно поджарили.

— Не сдохнет, — констатировал «лекарь», — лежать неделю. Потом ко мне на осмотр приведешь.

Про лежать — мне понравилось, про повторную встречу, не особо.

— Пальчики целы, уже хорошо, такие пальчики беречь надоть. Были бы у меня такие пальчики, совсем другая судьба была бы, может я бы пианистом был, как бабушка мечтала, — бормотал Жорик, поглаживая мою руку, его голос успокаивал, а может мне и снотворное заодно вогнали, я засыпала.


— И во что ты влезла, деваха?

— Вам лучше не знать, учитель.

— «Учитель», ты единственная меня так называла. Мил уже звонил, про тебя спрашивал, переживает, — Жорик хмыкнул, прекрасно понимая, что последнее слово к Милу не имеет никакого отношения.

— Тогда мне лучше уйти.

— Лежи, деваха. Он пока не в курсе, что ты у меня. Если бы тебе было куда пойти, ты бы не дотопала до меня от больницы Сент-Агнес. Значит не к кому идти. А приятно, даже как-то приятно, что мне кто-то доверяет.

— Что уже слухи про Сент-Агнес ходят?

— Так, говорят кто-то исчез прям из операционной, растворился прям. Ничего об этом не знаешь?

— Впервые слышу.

— Ну, тогда и обсуждать не стоит. Сейчас тебя супцом накормлю, ты такой супец не ела никогда, в миг тебя на ноги поставит.

Куриный суп сморил меня окончательно, если бы периодически мне не вкалывали лекарства, то я бы не просыпалась вообще.

Знакомый голос сразу прогнал сон. Пока он ещё в соседней комнате.

— И с каких пор ты мне врешь?

— Я тебе не врал, Мил. Когда ты звонил, девахи здесь не было.

— Мог сообщить, когда она я вилась.

— Ты об этом не просил, да и отлежаться девахе надо, крови много потеряла, врач сказал, что не только кровь.

— О своих людях, сам позабочусь.

— Знаю, как позаботишься. Оставь ее, пусть отойдет.

— Ты будешь мне мешать?

— Не будет, сама пойду, — Жорик недовольно цокал языком, Мил кивнул и вышел. У меня есть пара минут на собраться.

— Могла уйти, время было.

— От него? Сам знаешь, что везде найдет. Да и некуда. Спасибо, Учитель.