На том оправдавший доверие гешефтмахер уехал, а я вернулась в дом, уселась на диван и положила на колени десять тысяч восемьсот долларов. Сумма казалась мне целым состоянием, но, судя по объявлениям в газете, ее не хватит даже на годовую аренду квартиры. Я погладила банкноты и обратно засомневалась, а правильно ли поступила. Услышав, как хлопнула дверца мужнина пикапа, я бросилась к шкафу и вытащила чемодан, открыв который, увидела белые пинетки и платьице. Я так сильно закусила губу, что на глазах выступили слезы. Некоторым мечтам просто не суждено сбыться – так говорят в Одессе. Сховав деньги среди детских шмуток, я убрала чемодан обратно в шкаф, повернула ключ в замке и принялась разбирать кроватку, бросая деревянные детали на пол.

Раздался стук в дверь.

– Милая, у тебя там все в порядке? – спросил Тристан.

– Все отлично.

– Может, тебе принести что-нибудь?

Я села на коврик и уставилась на груду деревяшек в углу. В комнате постепенно темнело. Забравшись на диван, я свернулась калачиком и отрубилась.


                  * * * * *

Как и положено, я уведомила Скита об увольнении за две недели, но дома молчала как рыба.

Услышав новость, Пэм обняла меня, а Рэймонд сказал, что они будут по мне скучать.

– Значит, ты нашла другую работу? Получше? – спросил Рокки.

Я покачала головой.

– Она должна думать о себе, – объяснил Рэймонд. – Должна двигаться дальше. Здесь она не на своем месте.

– Так ты от нас уезжаешь? – изумился Рокки. – Уезжаешь из Эмерсона? А как же твой муж?

Рэймонд положил руку парнишке на плечо.

– Для нее это лучший выход.

– Мужу я еще не сказала.

Пэм сжала мою ладонь. Рэймонд неуклюже потрепал по спине. По их взглядам я поняла – худшее еще спереди. Стоило вообразить реакцию Тристана, как внутри все сжалось и подступила тошнота. Я бросилась в уборную.

Когда я вернулась, Рэймонд нахмурился:

– Ты бледная, как привидение. Похоже, у тебя желудочный грипп. Сейчас он повсюду. Иди-ка лучше домой и отдохни.

Вспомнив о Тристане, развалившемся в своем кресле с банкой пива в руке и крошками на груди, я сказала, что лучше поработаю. Пэм налила мне стакан лимонада и придвинула крекеры. Чем дальше, тем шибче мне плохело. Грипп ли это или что-то другое? Неужели я на нервах подхватила какую-то заразу? Я села, надеясь, что голова перестанет кружиться. От запаха мяса обратно затошнило, и я метнулась в туалет.

Всю неделю я не могла удержать в себе ни кусочка еды и слегка температурила. К тому же на меня навалилась такая усталость, что еле-еле получалось подниматься с кровати. Почему так? Недомогание я списывала на нервы. Я похудела и чувствовала себя вывернутой наизнанку. Как-то Тристан налил мне томатного супа из жестяной банки. Во мне тот суп и минуты не задержался, с тем же успехом можно было вылить его прямо в унитаз. Следовало показаться врачу, и я уговорила Тристана отвезти меня к Джерри с Оксаной. Была мысль съездить самой, но муж засек бы пробег на тахометре, а мне хотелось избежать новой сцены. Просто не было сил на очередную разборку.

– Что ты с собой сделала?! – воскликнула Оксана, взглянув на меня. – Выглядишь совсем паршиво. Круги под глазами, бледная. Боже мой, да тебя трясет.

– Я несколько дней почти не спала.

Она обняла меня и усадила за кухонный стол. Считая пульс и слушая сердцебиение, Оксана сыпала вопросами: «Что ты ешь? Хорошо ли спишь? Усиливается ли тошнота в какое-то определенное время суток? Кашляешь? Насморк есть? Грудь увеличилась? Стала чувствительней?»

Я терпеливо отвечала, а затем спросила:

– При чем тут грудь?

Оксана взяла меня за руку и ласково сказала:

– Рыбонька, судя по твоим симптомам, это никакой не грипп, а утренний токсикоз. То есть круглосуточный токсикоз в твоем случае. Мечта сбылась. У тебя будет ребенок.

– Ребенок! – Я вскочила и крепко обняла Оксану.

– Я так рада за тебя. – Она тоже сжала меня в объятиях.

Какое-то мгновение я ощущала небывалый подъем и счастье. Не терпелось поделиться новостью с бабулей.

Тристан. Мне обухом в голову ударила мысль, до какой степени эта новость все меняет.

Я села, спрятала лицо в ладони и заплакала.

– Эй, я-то думала, ты обрадуешься, – вздохнула Оксана. – Не переживай, может, я еще ошиблась.

Чтобы да, так нет, я уже знала, что она не ошиблась. Даже не изучая долгие годы медицину, наши женщины каким-то внутренним чувством разбираются в таких вещах.

Оксана погладила мои подрагивающие плечи. Когда я перестала плакать и начала икать, она промокнула мои слезы кухонным полотенцем. Голова шла кругом. Я беременна. Беременна. Умереть – не встать. У меня же так долго не получалось забеременеть. Я положила руку на живот. Ребенок.

– Что случилось?

– Я едва решилась от него уйти, – прошептала я. – И что теперь делать?

– Прямо сейчас ничего не стоит решать, – сказала Оксана. – У тебя еще есть время успокоиться и хорошенько подумать. Главное, не пори горячку.

Я круглыми глазами вдруг разглядела, что это Влад мог подкинуть мне новый драгоценный подарочек, и обратно уронила лицо в ладони.

– Господи.

– Что такое?!

– Я была близка еще кое с кем.

– Тристан в курсе?

Я встретила Оксанин взгляд.

– Нет. По обоим пунктам.

– Это все упрощает. – Она участливо смотрела на меня. – Уровень гормонов беременной женщины в сто пятьдесят раз превышает норму. А в результате случаются частые перепады настроения. Не решай ничего с бухты-барахты.

Я попыталась встать, но меня плюхнуло обратно на стул. Что же делать?


                  * * * * *

Перед возвращением в Эмерсон я попросила Тристана заехать в книжный магазин. Уже в машине, глядя на мелькающие мимо деревья, я ощущала, как кровь пульсирует в венах, как прорастает в животе зароненное семечко. Ребенок. Вдруг он от Влада? Вдруг Тристан догадается? И что тогда? Способна ли я на самом деле уйти от мужа?

У входа в магазин Тристан заявил:

– Я не любитель всей этой литературы. Найдешь меня в журнальном ряду, когда закончишь.

Как только он отвернулся, я устремилась в секцию практических советов. На Украине мы не слишком-то полагаемся на себя, все больше на судьбу или на государство. Американцы же преуспели в самообслуживании, самолечении и самопомощи. Они мастера на все руки и все как один записные фармацевты, точно знающие, какое лекарство от какой болезни следует принимать. Ответы на свои вопросы они в основном черпают из телика и из книг. Взять хоть Тристана. Трактат «Мужчины с Марса, женщины с Венеры» явно расширил его кругозор. Пробежавшись по названиям типа «Заключаем сделку» и «Правила успешных свиданий», я наткнулась на заголовок «Десять глупостей, которые совершают женщины, чтобы испортить себе жизнь». Судя по оглавлению, мои десять глупостей в этот список не вошли. Множество изданий учили тому, как заарканить мужчину. Мне же требовались советы из серии «Поймать и отпустить: как легко и просто расстаться». Но не тут-то было. С пустыми руками я перешла в секцию материнства и стала изучать представленный ассортимент, а затем дотумкала, что купить такое пособие – это как в матюгальник прокричать о своей беременности. Поэтому я, стоя в проходе, быстренько прочла первую главу книги «Чего ждать, когда ждешь ребенка» и ничего не стала брать на кассу.

Чего ждать? Что делать? Что самое лучшее для меня? А для ребенка?


                  * * * * *

Несколько дней я чувствовала себя зрителем, который смотрит теннисный матч под палящим солнцем и постепенно покрывается волдырями. Остаться или уйти? Мячик перелетал с одной половины корта на другую. То, чего я хочу, против того, что следует сделать. То, что хорошо для мужа, против того, что хорошо для меня. А что будет лучше для ребенка? За, против. Удар слева, свеча. Повторяется вопрос, а не дать ли Тристану еще один шанс. Да. Нет. Не знаю. Да, разводись. Нет, не сдавайся. Беги. Беги со всех ног. Останься. Сиди на попе ровно. Не хлюзди. Не пасуй. Нет уж, пасуй. Фоном в голове Тристан выводил как припев: «Ты глупая. Ты сумасшедшая. Никто не полюбит тебя так, как я. Мне уже сорок, дорогая». Выровняется ли когда-нибудь счет между нами? Нет. Тристан всегда будет вести по очкам. У него есть преимущество – как-никак хозяин корта. Но ребенок мог бы как-то сгладить углы. А сгладит ли?

На улице было тепло, но Тристан разжег камин, стараясь меня порадовать. Когда он ушел на работу, я достала из шкафа свой чемодан, вынула деньги и села на белый диван, разложив пачки на коленях. Я глядела на огонь – он всегда притягивает взгляд. Вот бы пляшущие языки пламени подсказали мне ответ на все вопросы.

От когда родилась мне не хватало отца. Он никогда не целовал меня перед сном. Никогда не говорил, что любит. Ребенок. Этот нежданчик сделал меня предельно счастливой и запредельно несчастной. Я жалела себя, воображая, что останусь с Тристаном ради малыша. И жалела малыша при мысли, что уйду от Тристана, чтобы спасти свою самость. Разве можно лишать ребенка отца? Так уж повелось, что в нашем роду женщины тянули детей в одиночку, но все потому, что это мужчины нас бросали. Я вспомнила свою давнюю мечту о настоящей полной семье – папа с мамой вместе растят ребенка – и представила, как проживу остаток дней с Тристаном.

Как будто мотая тюремный срок.

Вспомнилось время, проведенное с Владом. Наша крайняя встреча. Как страсть победила разум. Как слились тела. Как я ему до донышка открылась. Я представила, как сообщаю ему свою новость, представила его приказной голос, зовущий меня немедленно вернуться в Одессу. Представила, как мы встречаемся, как смягчается его взгляд, как Влад опускается на колени и целует меня в живот, как говорит мне: «Дашенька, душенька моя».