– Тебя это волнует? – спросила я.

– Такая постановка вопроса? Не-а. Я и сама знаю, что скоро это закончится, пусть и помимо моего желания. Приезжать сюда на выходные просто чудесно, полная смена обстановки после Монтаны. Тенс отличный парень. Но мы с ним оба понимаем, что у нас нет будущего. Одному богу известно, догадываются ли об этом спорщики. Но пока мы неплохо ладим.

Она взяла два бокала шампанского с подноса курсирующего среди гостей официанта. Мы чокнулись и хором сказали глупый одесский тост:

– За лучших людей в мире – за нас! – и рассмеялись.

Через ее откровенность мне стало легче. Я попыталась извиниться за то, что все это время с ней толком не разговаривала.

– Брось, – отмахнулась подруга. – Я же понимаю. Не надо было мне раскрывать свой большой рот и просить тебя не выходить замуж. Ты имеешь право делать то, что считаешь нужным…

Я залпом проглотила шампанское, взяла Джейн под руку и положила голову на ее плечо. Она погладила меня и пробормотала по-русски:

– Ты умница, ты справишься, все будет хорошо. Я в тебя верю.

Ее слова придали мне сил, уверенности, даже счастья. Я радовалась тому, что нахожусь здесь, рядом с любимой подругой, в большом заграничном городе. Радовалась, что слушаю музыку и заряжаюсь от нее энергией. Мы хлопнули еще по бокалу, а потом еще по одному. Голова пошла кругом, мысли перемешались. Джейн увидела, что я малость поплыла, и отвела меня на мягкий диван в гостиной. Там Зора играла на скрипке, а Гамбино на гитаре. Точь-в-точь как дома, когда мы собирались у Саши, потому что у него имелось пианино, и пели, смеялись, танцевали. Зора завела американскую народную песню. Все было так распрекрасно, что я почти забыла о возвращении Тристана, который сидел, надувшись, бок о бок со мной.

– Я не доверяю Джоно, – прошептала Джейн, когда к кабинету прошла еще одна группа людей. Она указала на его красную шелковую рубашку. – Посмотри-ка, вырядился, как певец из Лас-Вегаса. Кем он себя возомнил? Сэмми Дэвисом-младшим?

Без понятия, кто это.

– Не знаю, почему он продолжает таскать сюда эту дрянь, – продолжила Джейн.

– Тристан, пива? – спросил подошедший Тенс.

– Что? Ничего не слышу из-за этой какофонии.

– Пива? – громче повторил Тенс. – Давай покажу, где здесь что.

И приподнял брови, словно говоря: «Видите, я с вами по-хорошему, даже увожу Тристана, чтобы дать вам вволю поболтать».

Когда они отчалили, я повернулась к Джейн.

– Расскажи мне про свое кольцо. Такое красивое. – Суперская вещь, лучше не бывает. Изумруд обрамляли золотые лепестки. Какая жалость, что золотых дел мастера, как и кузнецы, в наше время повывелись. Я посмотрела на свое скромное обручальное колечко. Нынешние ювелиры просто вставляют камень в золотой ободок. Для этого не нужно ни выдумки, ни таланта.

– Тенс подарил на Рождество. Сказал, что оно принадлежало его матери.

– Ты вроде как не особо в это веришь.

– Ему пятьдесят пять, и он никогда не был женат. Уже десяток раз мог отдать материно кольцо кому угодно. Штука в том, – она кивнула на улыбающегося молодого человека со слишком блестящими глазами, – что Джоно перепродает фамильные ценности. То есть, когда кто-то умирает, он скупает старомодную ювелирку по дешевке, а потом сбывает за хорошую цену.

– Но Тенс же сказал…

– Да знаю я, что он сказал, как знаю и то, чем его лучший друг зарабатывает на жизнь.

– Тенс тебя любит.

– Что не значит, будто ему можно доверять, – покачала головой Джейн. – Все, кто здесь присутствуют, – лжецы. Это единственное, что между ними общего.

– Ты оставишь кольцо у себя? – Я вернула ей драгоценность.

– Спрашиваешь!

Я одобрительно кивнула. В каком-то смысле Джейн сделалась настоящей одесситкой. Я приложила руку к груди. Интересно, смогла бы я разлучиться со своим кольцом? Интересно, сколько Джонотан за него отвалит? И что мне с этими деньгами делать?


                  * * * * *

Словно чтобы компенсировать свой нудеж по поводу отеля, Тристан спросил, не хотим ли мы с Джейн посмотреть «Призрака оперы». Я с восторгом согласилась пойти наконец в театр и жутко возгордилась Тристаном за его заботу. Джейн пока не видела его в лучшем свете. Для друзей Тенса мой муж был пустым местом. Но вот он показал, что умеет проявлять ко мне внимание. Для меня было важно, чтобы они с Джейн поладили, чтобы она убедилась, как насчет него ошибалась. Билетер проводил нас до наших мест… на заднем ряду. Я пробурчала, что оттуда ничего не видно. Тристан прямо перед Джейн возразил, что билеты обошлись ему в семьдесят долларов штука. Мне захотелось умереть на месте. Земля, пожалуйста, разверзнись и поглоти меня. Наедине и среди чужих я могла, не моргнув глазом, снести от него десятки унизительных комментариев и наездов на мое достоинство. Но в присутствии Джейн его мелочность меня просто убивала. Подруга сжала мою ладонь и прошептала: «Все будет хорошо».

– Спасибо, что пригласил меня. Так мило с твоей стороны, – Джейн улыбнулась Тристану.

– Когда я тебя приглашал, то еще не знал, что билеты такие дорогие.

Я прям ахнула. Ушам не верю! Ни один мужчина в Одессе не повел бы себя настолько по-жмотски. Что он за человек – сначала приглашает девушку на спектакль, а потом намекает ей вернуть деньги за билет? Джейн вытащила из сумочки несколько купюр. Тристан посмотрел на них, потом на меня. Я бросила на него такой яростный взгляд, что он не посмел взять эти деньги. Джейн сплелась со мной пальцами, пытаясь успокоить, но я сгорала от стыда. В Эмерсоне я не раз поступалась своей гордостью, не подавая вида, но при Джейн унижение встало костью в горле.

Мне претило смотреть на Тристана, и я от него отвернулась. Джейн снова сжала мою руку и повторила: «Все будет хорошо». Я расслышала в ее голосе жалостливые нотки и едва не разревелась. Наклонила голову, чтобы подруга не увидела моих слез. Хотелось выбежать из зала, но Тристан сидел на пути.

– Казните меня, – прошептала я, желая, чтобы кто-нибудь по-хорошему отрубил мне голову.

– Что? – переспросил Тристан.

– Пустите меня выйти, – исправилась я.

– Но сейчас уже начнется представление!

– Занавес все равно поднимется, здесь я или нет.

Я бродила по коридорам, пока они совсем не опустели. Пока слезы меня не ослепили. Я знала, что должна быть благодарна. Я же в театре, не так ли? Мне повезло. Обратно повезло. Слезы текли по щекам, я шумно захлюпала носом, надеясь вместе с соплями высморкать наружу и размягчившиеся извилины. Путь преградил пожилой джентльмен, который спросил, что стряслось.

– Из лучшей ложи я переместилась на последний ряд, – всхлипывая, ответила я.

Он протянул мне платок.

– Ну, эту проблему мне под силу решить. Присоединяйтесь к нам с супругой.

Мы вошли в ложу. Мало-помалу увлекшись происходящим на сцене, я забыла обо всем остальном. Когда в антракте зажегся свет, добрый джентльмен спросил, где я работаю. Первый вопрос, который всегда задают в Америке. Стыдясь признаться, что тыняюсь без дела, я ответила:

– Раньше работала в «Аргонавте», транспортной компании.

– Здесь в Сан-Франциско?

– Даже не думала, что здесь тоже есть их филиал…

– Наш сын там работает, – кивнула пожилая женщина. – А кто вы по специальности?

– Инженер.

– Умница. – Старик протянул мне визитку. – Я написал на обороте номер телефона нашего сына. Позвоните ему.

Вот так нечаянно я и получила в руки кончик новой путеводной нити. Засунула драгоценную визитку в кошелек, пока занавес поднимался, давая старт новому действию в пьесе моей жизни. Может, Тристану тоже удастся подыскать работу в Сан-Франциско. Или у меня получится на буднях жить здесь на съемной квартире, а на выходные возвращаться в Эмерсон.

Когда спектакль закончился, я сердечно поблагодарила пожилую пару. Чтоб вы знали, американцы потрясающе добрые, открытые и готовые помочь. Боже ж мой же ж, я не могла поверить в свою удачу, ожидая Джейн и Тристана у входа. Не терпелось выложить им мои новости. Завидев меня, Тристан, как взбесившийся бык, бросился мне навстречу и схватил за руки.

– Где ты была? – он с силой меня встряхнул. – Я два часа бегал по коридорам! Никогда в жизни так не боялся!

– Я ему говорила, что не надо переживать… – вклинилась Джейн. – Что ты способна сама о себе позаботиться…

– Что с тобой? – Он снова меня встряхнул, да так сильно, что зубы клацнули. – Я устроил тебе приятный вечер и даже пригласил твою подругу, и вот как ты мне отплатила?

– Конечно, я тебе благодарна, – попыталась я его успокоить. – Большое спасибо.

– Ты знаешь, сколько я заплатил за билеты. Выброшенные деньги! Где тебя носило?

Деньги. Всегда только деньги. Я решила попридержать свои радостные новости. А потом подумала: «По-твоему, Даша, он за тебя обрадуется? Щаз, разбежалась. Он никогда не позволит тебе работать в Сан-Франциско». А если я его оставлю, как быть дальше? У меня нет грин-карты, и я целиком и полностью на его содержании. Целиком и полностью в ловушке. Счастье, которое переполняло меня совсем недавно, испарилось, словно никогда не существовало, как сон, как утренний туман.


                  * * * * *

Джейн решила поехать с нами до Эмерсона. Мы с ней засели на заднем сидении, не обращая внимания на Тристана, который все ворчал, что его, бедняжку, одного усадили рулить.

Drive-drove-driven.

– В Америке муж и жена должны сидеть рядом.

– А в Одессе мужчины не упустят случая сделать женщинам приятное. – Таки да, одесситы имеют уважение к женской гордости. А я-то всю дорогу принимала это как должное…

– Не так уж и часто они делают женщинам приятное, раз тебе пришлось уехать из Одессы, чтобы подцепить приличного парня вроде меня, – усмехнулся он.