Оглядев медицинских работников в палате, он остановил свой взгляд на ординаторе:

– Идите и купите ей фруктовое мороженое на палочке, я ей его обещал. Быстрее! Встретимся в ординаторской.

Он протянул Мэгги матери и, не оглядываясь, вышел из палаты – он был уверен, что Стефани и доктор Райзер последуют за ним.

Райзер ушел, а Стефани осталась в палате, желая разрядить напряженную атмосферу. Ее отделению не нужен еще один судебный иск.

– Я хочу извиниться за доктора Дрейка. Он иногда бывает грубым, но это один из лучших докторов, – сказала она Анне.

– Доктор Монтклер, если бы в этом госпитале меньше времени уделяли манерам доктора Дрейка и признали его напористость и решительность, нам всем было бы лучше.

Стефани опешила, услышав, как эта хрупкая женщина защищает Джейсона. О нем никто и никогда так не отзывался.

Анна положила дочь в постель, повернулась к Стефани и подбоченилась:

– Доктор Дрейк единственный профессиональный доктор из встреченных нами, который не погладил нас по голове, не говорил банальностей и не отсылал к другому врачу только потому, что не мог понять болезнь Мэгги. Почему доктора Дрейка не ценят в его госпитале так же высоко, как ценим мы?

– Шеффилдский госпиталь очень ценит доктора Дрейка.

– Я бы так не сказала. Я слышала, как одна из медсестер говорила, что он должен согласовывать с вами каждое свое действие. И теперь еще доктор Райзер ставит под сомнение его методы работы в присутствии молодого ординатора. Если у вас проблемы с персоналом, доктор Монтклер, то доктор Дрейк здесь ни при чем. Я бы не удивилась, если бы он ушел из вашего госпиталя. – Она замолчала, явно пытаясь совладать с эмоциями.

– Доктор Дрейк никуда не уйдет! – Сердце Стефани екнуло.

Но разве она сама не хотела его ухода? Все ее существо стремилось к тому, чтобы Джейсон ушел из ее жизни, и тогда она могла бы растить своего ребенка одна.

Но какой станет ее жизнь и жизнь малыша без Джейсона Дрейка?

Она будет пустой и бессмысленной…

А Стефани лучше верить, что с его уходом из ее жизни исчезнут проблемы и появится стабильность. «Ведь жила же я как-то до встречи с Джейсоном Дрейком!»

После расставания с ним ее жизнь должна стать более насыщенной – благодаря ребенку.

Стефани отмахнулась от этих мыслей. Сегодня ей нельзя полагаться на чувства. Следует взять себя в руки. Личная жизнь начинает ей мешать исполнять обязанности заведующего отделением.

– А зачем ему оставаться? – Анна бросила на нее жесткий взгляд. – На месте доктора Дрейка я ушла бы туда, где в меня верят и уважают. И еще мне кажется, вы постоянно пытаетесь его оттолкнуть. Это из-за ребенка?

– Ребенка? – Стефани инстинктивно прижала руку к животу.

Но ведь она действительно отталкивает от себя Джейсона! Отталкивает с той ночи под звездным небом, когда поняла, что влюбилась…

– Я читала об умершем ребенке звездной пары. Судя по всему, доктор Дрейк не виновен.

«Ах, так вот о каком ребенке идет речь!» Стефани сунула руку в карман халата:

– Доктор Дрейк приложил все свое умение и душевные силы, пытаясь спасти малыша. Я не буду вдаваться в конфиденциальные подробности, но могу сказать: судьба неумолима.

Анна кивнула в знак согласия:

– Любой человек заметит одержимость в глазах доктора Дрейка, когда он пытается вылечить ребенка. Он скорее умрет, чем откажется от медицины! Как вы могли наказывать такого страстного и заботливого доктора?

Анна явно путала заботливость и навязчивую идею. Джейсон ненавидел терять пациентов. Это было дело принципа. Даже со Стефани он сошелся из-за своих принципов.

– Уверяю вас, Анна, страстность доктора Дрейка – одно из самых ценных его качеств. – Стефани покраснела: в ее мозгу возник образ обнаженного Джейсона, которого она обнимала… – В Шеффилдском госпитале к доктору Дрейку относятся с большим уважением.

Анна вроде бы немного успокоилась:

– Как только доктор Дрейк берется за какое-то дело, он доводит его до конца. Так бывает всегда. Он отдает медицине всю свою душу.

Стефани подумала, сколько раз персонал госпиталя называл Джейсона бездушным. Да, врачи должны быть стоиками, они должны проявлять максимум профессионализма, но Джейсон доводил стоицизм до крайности, утверждая, что эмоциям не место в медицинской диагностике.

Анна, очевидно, увидела то, что хотела видеть. Нередко члены семьи пациента делают лечащего врача героем, объектом для поклонения. Временная привязанность пациента или членов его семьи к лечащему врачу – обычное и совсем безобидное дело.

Почему же тогда Стефани ревнует, если нет никаких причин ревновать? Потому что она не хочет, чтобы кто-то, кроме нее, защищал Джейсона. Защита Дрейка – ее обязанность!

Стефани сделала шаг к двери:

– Благодарю вас за поддержку доктора Дрейка. Я обязательно передам ему ваши похвалы.

Анна рухнула на стул у кровати, ее взгляд стал унылым.

– Извините. Мой психолог сказал бы, что я стараюсь облачить слова в конкретную, материальную форму. Сегодня годовщина моего развода, и я выплеснула на вас всю свою боль. Воспитывать ребенка одной иногда ужасно тяжело. Но сейчас разговор не о личных проблемах, верно? Доктор Дрейк, вероятно, спокойно отнесся к этому судебному иску. Люди по-разному воспринимают личные и профессиональные проблемы.

– Не всегда, – сухо произнесла Стефани и почувствовала, как по ее спине пробежала дрожь. – Извините, но мне пора уходить.

Она вышла из палаты Мэгги, мысли вихрем проносились в ее голове.

В ординаторской она обнаружила Джейсона – тот, ожидая ее, наливал себе кофе.

– Доктор Райзер и его закадычный друг пришли и ушли. Они не смогут помочь Мэгги. – Он поднял пустую чашку. – Чаю?

– Да, спасибо.

Джейсон поставил чайник на плиту и налил сливки в свой кофе. Порывшись в чайных пакетиках, он вытащил пакетик с травяным чаем:

– Без кофеина.

Его слова прозвучали больше как утверждение, чем вопрос, поэтому она не потрудилась ответить.

Ей нужно так много с ним обсудить! С чего начать?

Стефани уже подумывала присесть за стол заседаний, но потом решила, что с Джейсоном Дрейком лучше разговаривать стоя.

Может быть, он не заметил, что она надела красные балетки? Ей так и не удалось переобуться, потому что ее срочно вызвали в палату Мэгги. Стефани вообще не следовало принимать его подарок!

Конечно, Джейсон проследил за ее взглядом, пока она смотрела на свои ноги.

Стефани решила начать так:

– Джейсон, спасибо за подарок, но давай не смешивать нашу личную жизнь и профессиональную деятельность. Я не намерена афишировать свою беременность.

– То есть в прошлую пятницу ты ничего не афишировала? Уже немножко поздновато, мамочка. – Он уставился на ее живот, словно просвечивая его рентгеном. – Я не откажусь от своего ребенка, Стефани.

– А я не позволю подрывать мой авторитет! Все думают, будто наши с тобой отношения дают тебе преимущество в госпитале.

Его резкий смех царапнул ее, как колючая проволока.

– Преимущества, Стефани? Какие преимущества? Судя по тому, как повел себя доктор Райзер, всем понятно, что я в госпитале персона нон-грата.

– Да, ему не следовало выговаривать тебе в присутствии пациента. Я поговорю с ним.

Стефани должна как-то образумить доктора Райзера. Он хороший врач, но Джейсон – старший научный сотрудник отделения диагностики. Напористость доктора Райзера говорила о том, что он пересек линию разумной конкуренции и стал просто завидовать Джейсону. Подобные ситуации – не редкость в госпитале, и прежде ей удавалось достаточно легко их улаживать. Однако раньше она не состояла в интимных отношениях с одним из участников конфликта…

Способен ли Джейсон испытывать к ней глубокие чувства? Неужели она судит о его чувствах по хладнокровной маске, под которой он прячет эмоции? Почему она никогда раньше не задумывалась о его истинных переживаниях?

Ответ был слишком очевиден, чтобы его игнорировать. Это происходило потому, что Стефани хотела изолировать себя от любых потенциальных опасностей, к которым могут привести их отношения.

– Я сам улажу свои проблемы. – На шее Джейсона дергалась жилка. Казалось, он произносит слова, плотно стиснув зубы.

– Джейсон, ты старший научный сотрудник, но я – заведующая отделением! И именно я займусь доктором Райзером.

– Так же как ты занялась судебным иском? Нет, спасибо. – Он выглядел таким бесстрастным, будто обсуждал, добавить ли молоко или сахар в ее чай.

Однако через секунду Джейсон все-таки выдал себя, крепко вцепившись пальцами в чашку с кофе.

– Я думала… – Она уселась в кресло.

В глубине души Стефани надеялась: Джейсон проявит свой высокомерный характер и не обратит внимания на то, что о нем думают другие. Даже она.

Неужели она подсознательно хочет наказать его за все сорванные свидания? За душевные страдания, которые он ей причинил, предпочтя Стефани врачебный долг?

– И вот еще что… – Джейсон поморщился. – Сегодня утром ты дала указания лаборатории госпиталя, чтобы там приостановили проверку результатов моих диагностических тестов. Аптечное отделение получило такое же указание? Я лишился всех привилегий?

– Не лишился. Просто потребуется моя подпись. – Она облизнулась, сожалея о том, что не держит в руках чашку, занявшись которой можно было бы отвлечь его внимание.

– Разве есть разница? – Словно прочитав ее мысли, Джейсон поставил перед ней чашку, но так неловко, что горячий чай пролился на стол. Хотя лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным, жест свидетельствовал: Джейсон рассержен. – Избавь меня от всех ограничений!