— Но ведь отец должен был встретиться со мной… — прошептала Кори.

— Да, но он опоздал. Иначе… Впрочем, он ведь опоздал. И все обернулось хорошо.

Они молчали. Солнце уже не проникало сквозь дверные щели, значит, сейчас ночь. Долго ли он пробудет здесь? Невероятно, но Кори не хотела, чтобы он ушел. Она боялась остаться наедине с духами женщин, умерших страшной насильственной смертью.

— А почему Аннализа не впустила тебя? — выдохнула Кори хрипло и скрипуче.

— Она сердится на меня.

— Из-за Октавии? Она узнала про Октавию?

Голова его резко дернулась. Он рассмеялся горьким, истеричным смехом.

— Можно сказать и так. — Потом Люк вдруг вскочил. — Мне пора. — Он вынул из кармана повязку для глаз, кляп и свежую веревку.

— Нет! — с криком отшатнулась она. — Пожалуйста, Люк!

— Извини, — тихо проговорил он. — Но я должен.

— Нет, умоляю тебя, Люк. Не оставляй меня здесь. Пожалуйста, Люк, я все сделаю… Нет! — кричала она, когда он пригнул ее голову к полу. Пряжка от сумки, все еще висевшей у нее на боку, врезалась в бедро. «Это нож, вот оно, начало, он собирается сделать со мной то же, что и с проститутками», — мелькнуло в мозгу девушки. — Люк, остановись! Пожалуйста, пожалуйста, нет! — От нарастающей истерии она не кричала, а каркала. — Люк, не делай этого, пожалуйста! — Фитцпатрик завел ей руки за спину, значит, это не нож!

— О, моя сумка, — в просветлении прорыдала она. — Боже мой, это же моя сумка.

— Что? Что такое? — спросил Люк, поворачивая ее к себе. — Она мешает?

— Да, — выдохнула Кори не в силах смотреть на него сквозь слезы.

— Ну вот, — он снял и положил сумку на пол перед ней. — Так лучше?

Кори тупо кивнула. И снова зарыдала, когда он стал завязывать повязку вокруг глаз.

— Я не хочу здесь оставаться, Люк, — всхлипывала она. — Не оставляй меня здесь.

— Я ненадолго, обещаю тебе.

— О Люк, пожалуйста, пожалуйста, прекрати все это.

— Ш-ш, — сказал он, поднимая ее голову, чтобы завязать ей рот. — Сперва мне надо покончить с Аннализой. Я должен заставить ее понять: если я потеряю тебя, я вынужден буду убить ее. Но если мы пойдем таким путем… В общем, ты нам поможешь, Кори. Ты должна помочь мне и быть со мной. Я знаю это.

Он ушел, Кори повалилась на пол, тело ее дергалось и дрожало, будто демоны ужаса накинулись на нее сквозь эту непроницаемую тьму, куда он ее бросил. Слезы потоком лились из глаз, слюна забила рот, жуткий холод пронизывал ее до костей.

Шум машины затих вдали, а она все молилась и молилась и вдруг поняла, что может вытянуть ноги. Но и после этого еще не сразу до нее дошло значение сделанного открытия. А когда она осознала, эйфория оказалась столь внезапной, что она не сумела сесть, так ее трясло. Она смеялась и плакала. На этот раз он не связал щиколотки и запястья между собой.

Кори поморщилась и застонала от боли — веревка врезалась ей в запястья, когда она потянулась к ягодицам, пытаясь протащить ноги через петлю, образованную связанными руками. Ура! Прошли бедра, а потом ноги. Руки перед ней!

Пришлось повозиться, сдвигая на лоб повязку, потом окостеневшими пальцами, помогая себе языком и губами, Кори справилась с кляпом, освободила рот. Но когда попыталась зубами развязать тугие узлы на запястьях, снова расплакалась.

Почти вся ночь ушла на узлы, руки и лицо были в крови. Наконец Кори села и принялась развязывать веревки на щиколотках. Казалось, на это вообще ушла целая вечность. Руки онемели от холода, и чтобы согреть, Кори сунула их под мышки. В конце концов нетвердо, но все-таки она держалась на ногах.

Надо торопиться успеть выбраться до возвращения Люка. Однако на пути к свободе встала металлическая дверь, и безнадежность положения полностью лишила ее сил; рыдая, она упала на кровать. Колени ее задрожали, она соскользнула на пол, что-то бессвязно бормоча.

По ногам пробежал холодный ветерок! О, счастье: в двери оказалась трухлявая деревянная доска. Вытерев ладонью глаза, девушка подползла к ней, взяла свою сумку и ударила по дереву. Оно поддалось, но щель оказалась слишком мала, чтобы пролезть. Была еще одна доска, но она не похожа на трухлявую. Не важно, надо выбраться отсюда! Обязана. Вот она уже колотит ногой, кулаком, толкает, терзает деревяшку, сражается со всей страстью за свободу.

В страхе, что вернется Люк, Кори протиснула дрожащее замерзшее тело в щель с рваными краями и вывалилась в мокрую от дождя аллею.

И побежала под моросящим дождем, поскальзываясь на гальке и на грязной раскисшей глине. Она на миг забыла, что с ней произошло, единственное, что пульсировало в ее мозгу, — она на пути к Кристосу и собирается признаться ему в любви. Она выскочила прямо на дорогу, поймала такси и велела водителю ехать в аэропорт Хитроу.

Но, взглянув на свои сбитые пальцы, она вытаращила глаза. Аннализа! Что он говорил о сестре? Кори в панике поняла — она не может уехать без Аннализы.

— Водитель, — окликнула она, — и тотчас в голове мелькнуло: но у Аннализы может быть Люк! Разочарованно, на грани отчаяния, Кори осознала, что не может поехать к Кристосу. Во всяком случае пока. Сперва ей надо в полицию.

Через пятнадцать минут, нетвердо держась на ногах, Кори входила в полицейский участок в Челси. Дежурный заполнял какие-то бумаги и, несмотря на ее шумное дыхание, не поднял головы.

— Чем могу помочь? — равнодушно бросил он.

— Инспектор Радклиф. Пожалуйста. Я должна его увидеть, — выдохнула Кори.

Молодой офицер поднял голову, глаза его вылезли из орбит, он узнал это лицо!

— Инспектор! — завопил он, нажимая на кнопку и открывая дверь. — Инспектор! Сюда! Скорее! С вами все в порядке? — Он участливо прикоснулся к Кори. — Боже мой, где вы были? Слава Богу, Радклиф так обрадуется.

Кори пыталась что-то ответить, но, от облегчения лишившись сил, она просто-напросто рухнула на него.

Через несколько минут Радклиф уже бежал по лестнице в сопровождении Арчер.

— Мать родная! — воскликнул инспектор при виде истерзанной девушки. — Скорее в медпункт! — рявкнул он молодому констеблю.

— Нет-нет, я в порядке, нам надо поговорить, пожалуйста! — добавила она в испуге, что он станет возражать.

— Хорошо, — Радклиф повел ее к себе. — Но тем не менее пусть придет врач, — бросил он через плечо Арчер.

Кори еще что-то рассказывала, а вереница полицейских машин с воющими сиренами и маячками уже неслась по улицам Лондона к Ти-ви-дабл-ю и к дому Люка. Дважды Арчер выводила Кори, чтобы ее стошнило. Но сейчас девушка уже лежала на кровати в медпункте. Страхи постепенно улеглись, она тихо плакала, думая о Кристосе.

— Пожалуйста, — попросила она Радклифа, — пожалуйста, я хочу позвонить ему. Видите ли, он ждет меня в Лос-Анджелесе и не знает, почему я не приехала…

— Он знает, — прервал ее Радклиф. — Он сам был здесь и искал вас.

— Он был здесь? — В груди Кори все сжалось. — О пожалуйста, отпустите меня. Я уже все рассказала…

— Боюсь, ничего не выйдет, — улыбнулся Радклиф. — Он сейчас в Каннах, заканчивает фильм. Впрочем, у меня есть номер его телефона. Кстати, сейчас приедет ваш отец.

Наконец Кори осталась одна. Забинтованные пальцы работали с трудом, но с третьей попытки ей удалось связаться с отелем «Мажестик» в Каннах.

— Кристос, — прошептала она в трубку.

— Кори? — неуверенно спросил он. — Ты?

— Кристос, о Кристос! — И вдруг рыдания с такой силой обрушились на нее, что она не могла больше вымолвить ни слова.

— Кори! — кричал он. — Боже мой! Ты в порядке? Где ты?

— Я… я… я… О Кристос…

— Скажи только, где ты, и я примчусь.

— Я в полиции. Сейчас они ищут Люка. О Боже! Я так хочу тебя видеть!

— Скоро буду. Вылетаю первым же рейсом.

— Нет, ты не можешь. Фестиваль…

— К черту фестиваль, Кори! Я еду!

— Нет, Кристос, давай лучше я приеду. Мне надо отсюда вырваться. Не хочу больше находиться там, где он. Разреши мне приехать, Кристос. Пожалуйста.

— Но ты еще понадобишься полиции, дорогая.

— Я ведь сейчас я ничего больше не могу им рассказать. Кристос, я попробую их убедить, вырвусь хотя бы на день.

— О Кори, я чуть не сошел с ума. Ты в порядке?

— Нормально, — ответила Кори. — Это было просто… это было… Я так боялась, что никогда больше не увижу тебя.

— Я еду! — заявил он.

— Но ведь фильм…

— Фильм уже готов.

— Неправда! — закричала она. — Я чувствую! Кристос, я еду.

— Черт, ну и упрямая же ты, — проворчал он. — Они тебя не отпустят.

— Нет, отпустят! Я хочу быть рядом, когда ты победишь, Кристос. Когда ты будешь получать Золотую пальмовую ветвь.

— О Кори, — застонал он. — Я люблю тебя, ты знаешь?

— Знаю, Кристос… — И, не успев больше произнести ни слова, Кори вскрикнула.

— Ради Бога! Что случилось? — рявкнул Беннати.

— Ничего, — засмеялась Кори. Дверь открылась, в сопровождении Арчер появился Филипп с Аннализой. — Просто мои нервы на пределе, вот и все.

Аннализа уже обнимала Кори.

— Я приеду сразу, как только смогу, Кристос. Я должна тебе что-то сказать…

— Я жду тебя. Приезжай скорее.


Полиция ворвалась в квартиру Люка, но там никого не оказалось, правда, орал телевизор. Радклиф подумал, что на Ти-ви-дабл-ю в субботу никого не будет. Охранник дал ему адреса и телефоны всех сотрудников, полицейские разъехались по Лондону — допросить их. Вернувшись в участок, констебль принялся звонить в Свэнси, в прокат машин, чтобы проверить, нет ли в списке арендовавших имени Люка Фитцпатрика или Бобби Мак-Ивера.

Сам Радклиф позвонил доктору, лечившему Бобби Мак-Ивера.

— Передайте Мак-Иверу, что мы все знаем о Фитцпатрике, — попросил он. — Скажите, пусть он больше ничего не боится. Послушайте, понаблюдайте, как он прореагирует. И сразу перезвоните мне.