— Что? Что хуже? — тихо спросила Пола.

Сквозь рыдания Кори прорвался смешок.

— Сядь, а то упадешь.

Кори никогда и в голову не приходило, что можно облегчить душу, изложив происшедшее. У нее словно гора с плеч спала. Она как будто снова вернулась в ту ночь, видела его, ощущала запах, чувствовала его прикосновения, слушала. Пола сидела, открыв рот и затаив дыхание. Она просто завопила от радости, что Кори наконец испытала наивысшее наслаждение. Впрочем, под конец Пола нахмурилась. А Кори рвала и метала.

— Надо же так вляпаться! Подумать только — сижу здесь и надеюсь, что он объявится! Пусть только попробует позвонить, я ему скажу! Пошлю его к чертовой бабушке!

— Почему? Я бы сказала — он тобой заинтересовался.

— Ничего подобного. Не обнадеживай, я и так не могу выкинуть его из головы. Что бы он ни говорил, я была для него девушкой на одну ночь. Пора смириться. Совершенно не важно, кто он такой, и я не позволю так с собой обращаться.

— Уверена, что здесь не обошлось без Фитцпатрика! — заявила Пола.

— А как же фото Кристоса и Пейдж Спенсер? Я видела своими глазами. Не Люк же это подстроил?! Но вообще-то я думаю, он что-то сказал в тот вечер Кристосу. И Фелисити так считает. Она все пытается со мной связаться, но никак не выходит. Я просила позвонить на работу, но почему-то туда она не хочет. В любом случае — это не о Кристосе. Она предупредила.

— Значит, это связано с Люком.

— Или Аннализой. Но скорее всего с Люком. Он оставался с ней, когда я уехала в Сан-Франциско, так что не исключено… Но Люк Фитцпатрик в Лос-Анджелесе — это особый разговор.

— Этого человека надо было задушить при рождении! — яростно проговорила Пола, когда Кори закончила свой рассказ. — А Аннализу отшлепать как следует! Ой извини, я знаю, она твоя сестра…

— По отцу.

— Ну и что, все равно сестра. И еще, Кори Браун, ты ей рассказала про себя?

— Нет.

— Надо рассказать. Пусть узнает правду: станет тебя больше слушаться.

— Поверь, Пола, это ничего не изменит. Аннализа одержима Люком. И знаешь, что сказал мне отец? Он начнет отрицать наше родство, если я кому-нибудь расскажу. Сейчас снова расплачусь. В эти дни я просто не просыхаю от слез. — Кори вынула носовой платок, высморкалась, но слезы все текли и текли. — Пола, это, наверное, сентиментально, но если бы была жива мама. Я так скучаю по ней. Можешь себе представить, если бы я рассказала ей о Кристосе?

— Кори, она бы просто умерла. О Боже, что я говорю!

— Всего полгода прошло после ее смерти, а я уже встречаюсь со всеми этими знаменитостями, езжу по всему миру. Иногда мне становится так стыдно, будто я только и ждала ее смерти.

— Не терзайся, Кори, — отрезала Пола. — Она так хотела этого.

— Знаю. Но бывают моменты, когда все кажется таким незначительным, я ничего не могу с ней разделить…

— Ну что ты, — прервала ее Пола. — Я уверена, она знает, что здесь происходит, откуда-нибудь сверху наблюдает за тобой.

— Думаешь?

— Не сомневаюсь.

— О, как бы я хотела поговорить с ней. Она бы мне что-нибудь подсказала.

— Хм. Ты правда хотела бы поговорить с ней?

— О Боже, конечно, только без всяких ясновидящих.

— Само собой, — тихо ответила Пола. — Просто… Слушай, не знаю, подходящий ли момент, но… Я нашла письмо Эдвины, когда переворачивала матрас. Адресовано тебе. Я его не читала.

Кори закрыла лицо руками.

— Ну, я тебе его отдам, ты прочти, когда будешь в состоянии.

Кори в отчаянии посмотрела на почерк матери:

— Нет, я должна прочесть его сейчас же. Ты не против?

— Конечно, нет.

Пола плеснула ей вина и пошла к ребенку, оставив Кори наедине с письмом.

Эдвина рассказывала Кори про ее отца, просила прощения за нечестность. В детстве Кори так отчаянно хотела знать о своем отце, так страстно желала быть его любимой дочерью, что мать не нашла в себе силы разочаровывать ее.

«Прошли годы, — писала она, — я и сама уже поверила. Это был лучший вариант. Вдруг бы ты захотела с ним встретиться, а Филипп отказался, я бы не выдержала такую боль. Но я хотела, чтобы вы были вместе. Появился бы в твоей жизни человек, который заботился бы о тебе после моей смерти. Может, Бог простит меня — у меня не хватило мужества, Кори. Если ты найдешь его, будь терпеливее, не суди слишком строго. Он слабый человек, но добрый, и его легко ранить. Единственный мужчина, которого я любила. И ты, его дочь, наша дочь, была мне в радость, какую только способна испытать женщина в своей жизни.

Ты получишь это письмо, когда меня уже не будет. Но, пожалуйста, знай, дорогая, я все время наблюдаю за своей девочкой, я люблю тебя очень, очень».

Вернулась Пола. Обильные, неудержимые слезы катились по лицу Кори, и подруга, обняв дочь Эдвины, прочла письмо. И тоже заплакала.

Долго еще они сидели, сцепив руки, наконец Кори прошептала:

— Я попытаюсь еще раз поговорить с Филиппом, Пола. Хотя наверняка зря потрачу время. Но… Может, все-таки смогу достучаться до него, хотя бы ради Аннализы.

— Непременно, Кори. Ради вас обеих. Но не торопись. Ты сейчас очень уязвима. Ни к чему прибавлять себе боли.


— О’кей! — воскликнула Женни, хлопнув в ладоши, призывая к тишине и решительно внедряясь в это столпотворение. — А ну-ка потише.

Кристос вошел следом, приблизился к доске объявлений, где висело расписание. Съемки в Нью-Хэмпшире закончились, часть съемочной группы уже отбыла в Италию, теперь предстояла поездка в Англию.

Женни подождала, пока установится мертвая тишина, и выпалила:

— На случай, если вы не знаете. Парень, вместе с Кристосом смотревший наш отснятый материал на прошлой неделе, Пьер Монтбастион, отбирает фильмы для следующего фестиваля в Каннах. И… — она выдержала паузу и обвела собравшихся многозначительным взглядом. — «Паст ливз презент» отобран для участия! — победоносно объявила она.

Вокруг все зашумели, захлопали, постановщики пожимали Кристосу руку.

— Нам еще многое надо сделать, — напомнил Беннати, оглядывая группу, — а времени не так уж много. Хотя все в наших руках, и я еще раз повторяю: если кто-то станет манкировать своими обязанностями, то — скатертью дорога. Понятно?

Толпа загудела в ответ.

И вновь поднялся привычный шум — ассистенты, секретари, продюсеры, менеджеры, бухгалтеры сели на телефоны, а Женни, лавируя между беспорядочно расставленными столами, пробралась к Кристосу. Едва взглянув на него, поняла — Беннати злой как черт.

— Ты еще не связалась с теми ребятами? — резко бросил он. — Засадила меня за монтаж, когда я уже должен быть в Англии. Как, черт побери, я могу находиться сразу в двух местах?

— Лэнс тоже едет в Англию, — напомнила она ему мягко. — Ты сам просил.

Кристос недоумевающе взглянул на нее, потом снова повернулся к доске объявлений.

— Тут нет Уилтшира, — напряженно проговорил он.

— Детали сегодня чуть позже, — Женни указала на карточку в самом низу доски. Если бы не жалость к нему, она бы расхохоталась.

— Кристос, тебе забронировать какой-нибудь определенный отель в Лондоне? — крикнул кто-то из менеджеров. — А?

— Все равно. — Он повернулся к Женни. — Свяжись с Фитцпатриком, выясни, можно ли снять дом для семейства Дэвида Истона. Если что-то надо, я с Лэнсом. — И прежде, чем Женни успела что-либо сообразить, он вышел.

— Для счастливого человека он выглядит не очень-то. Словно его что-то гложет, — заметил какой-то менеджер, убедившись, что Кристос уже не слышит.

— Гм, или кто-то, — Женни посмотрела ему вслед.

— О? — заинтересованно загудели вокруг.

Женни смеясь, заторопилась к выходу, не желая участвовать в пересудах о его связи с Пейдж Спенсер.

У себя в кабинете, рядом с кабинетом Беннати, Женни увидела мужа. Он расположился за ее столом и разговаривал по телефону. На другом конце провода раздалось рявканье, Ричард занервничал и наконец положил трубку.

— Что, головомойка? — посочувствовала Женни.

— Черт бы его побрал! — Ричард зло взглянул на телефон. — Что за дьявол его разбирает? Такой злющий в последние дни.

— Не что, а кто. Женщина.

Ричард отмахнулся.

— Нет, женщины его так не доводят, — хмыкнул он.

— А эта — доводит.

Ричард удивленно раскрыл глаза и покачал головой.

— Вряд ли Пейдж Спенсер так много значит для него.

— Разве я сказала, что это Пейдж. Спенсер?

Ричард изумился в очередной раз:

— Тогда кто же?

— Попробуй догадаться. Сам говоришь, чем ближе отъезд в Англию, тем он все хуже?

— Ты шутишь? Хочешь сказать, он попался на удочку английской девице из команды Фитцпатрика?

— Вот именно. Кстати, ее зовут Кори Браун.

Ричард улыбнулся:

— Да будь я проклят. Ты-то откуда знаешь?

— Ну, давай скажем иначе — я знаю Кристоса, и я тебе говорю, что это связано с ней. Я пыталась выяснить у него на днях… Он просто сходит с ума…

Ричард снова с сомнением посмотрел на жену.

— Ты не ошибаешься? Насколько мне известно, она не в его вкусе.

— Ты имеешь в виду, у нее нет роскошных светлых волос? Ноги не растут от шеи? Нет маленьких пухлых губок? Так у Кристоса таких было достаточно, Ричард. И стоит ему пальцем поманить, как они пойдут косяками.

— Тогда почему он ничего не предпримет? Не ходил бы и не злился на всех подряд.

Женни пожала плечами:

— Говорит, что она из тех, кто охотится за любовниками-звездами.

Ричард расхохотался:

— Кристос Беннати попался на удочку любительнице звезд. А она-то об этом знает?

— А как ты думаешь? — ответила Женни, целуя его в нос. — Я знаю, что ты намерен сказать. Да, она и правда сразу прыгнула к нему в койку, но я видела ее и утверждаю, что она не из этих. Да он и сам понимает. Но слишком еще свежа боль от истории с Анжеликой, — продолжала Женни, — и как его за это судить? Сейчас ему очень трудно поверить какой-нибудь женщине. Вот Беннати и злится, понимая, что, нравится ему это или нет, но он влюбился.