— А ты здоровая? — не выдержала и повысила голос. — Одеваешься, как чучело. Ведёшь себя, как ребёнок. Ты хоть знаешь, сколько нам нужно денег на мамино лечение? — Ляля ожидаемо непонимающе заморгала, словно и правда, смысл моих слов не доходил до её радужных мозгов. — А вместо того, чтобы если не помогать или хотя бы не усугублять, ты подставляешь ещё больше. К сумме, которой у меня итак, нет, ты добавила десять штук. Потому что тебе захотелось поиграть в карты, испытать удачу. А по итогу ты испытала на прочность мои нервы, — от досады я буквально взвыла, вцепившись в ворот лёгкой ветровки. — Для чего ты вечно идёшь всем наперекор? Устраиваешь революции, доводишь всех, ты просто маленькая эгоистичная сучка!

— А для чего ты изображаешь из себя моралфага, а сама течёшь, когда тебя лапает тип, имя которого ты даже не знаешь? Шлюшка.

Зло выплюнула Лялька, тут же пожалев о сказанному, приложив ладонь к пылающей от удара щеке. Пощёчина стала малым возмездием за слова и поступки той, чьи проблемы мне приходилось постоянно решать.

— Дура набитая.

— Лицемерка, — Лялька вернула мне пощёчину и снова замахнулась, но ударить не успела, оказавшись в плену моих пальцев. — Кричишь о своей жертвенности и героизме, но поступаешь исключительно по своему усмотрению. Врач старпер тебя не возбуждает, а могла бы ради благого дела и потерпеть пару минут, лёжа под ним.

Я устала с ней воевать и скандалить. Любое моё объяснение, Ляля принимала в штыки. Я мысленно пнула себя, заставив сойти с места, уйти и больше не плыть против течения. В конце концов, она когда-нибудь повзрослеет, поймёт, наверное, и мою боль, и переживания, и каждодневные нотации, которые имеют под собой почву.

— Я жду тебя в машине, — бросила ей через плечо, направляясь к парковке.

— Ты только когда Сашу своего целовать будешь, губы вытри от слюней Арчи, — гневно кричала мне в спину, не собираясь идти за мной. — А лучше душ прими, он тебя знатно полапал. Тестостероновый псих.

— Весь яд спустила? — обернувшись, встретилась с ревностным блеском в родных глазах. До конца не понимая к чему, или к кому она ревнует.

К Арчи? Который возможно успел ей понравиться, ведь неспроста она уехала с ним в клуб. Безгранично доверилась ему, садясь играть в карты.

А может, к Саше? С которым я познакомилась именно благодаря Ляльке.

— Нет, — ощетинилась в ответ Ляля.

— Не смей нас ссорить с Сашей, я здесь по твоей вине. И очень надеюсь, что мне не придётся долго терпеть компанию Арчи. Закрыли тему.

Подтолкнула Ляльку к машине, скрестив пальчики на удачу. Для полного счастья сейчас мне только ревностных спектаклей Сашки не хватало.

10. Артём

Лика не соврала, оставленный ею номер телефона не был фейковым. Гудки шли, но упорная серия дозвона в конечном итоге не увенчалась успехом. Я раскалил трубку в своей руке докрасна, но так и не услышал заветного алло.

Уже ближе к утру я решил наведаться в "Парадиз". Выпитый за ночь алкоголь успел отпустить, а плотный завтрак свёл почти на нет лёгкое опьянение.

Единственное от чего я так и не избавился — сексуальный голод, который остро чувствовался от одних только воспоминаний горячего тела Лики.

А ещё где-то глубоко в подсознание сквозила мысль, что я могу на первый раз простить долг беспечной дуре. Но я стремительно затыкал её и прятал подальше.

Сейчас дело было не в деньгах и их количестве, а в том, кто мне их был должен. Я хотел Лику, она была тем самым трофеем, который так хотелось поставить себе на полочку, вернее, положить под себя, подмять молодое тело и сделать так, чтобы впредь Лика сама отдавалась. Без просьб, намёков и доказательств моего собственного вожделения.

Я добрался до места, как в бреду, меня не остудил ни холодный ветер, ни сырость и влажность воздуха, ни зачинающая на небе гроза. У самого в груди закручивалась аномальная стихия, что ни вдохнуть, ни выдохнуть нормально.

Возле клуба ожидаемо безлюдно, на парковке всего-то пара машин, а стрелка на часах показывала конец рабочей смены среднестатистического ночника. Кем бы ни работала здесь Лика, у меня есть хорошие шансы с ней пересечься.

Долго ждать не пришлось, спустя каких-то пять минут из главного входа под свет неоновой вывески вышла Лика.

Чёрные полы расстегнутого плаща взлетели под натиском ветра, обнажив хрупкую фигурку, упакованную в чересчур облегающее платье. Стройные ножки переходили в плавные изгибы бёдер, которые слишком плотно обнимала узкая юбка. В моих же штанах при виде такого зрелища становилось не менее тесно. А руки импульсивно дернулись и сжались, словно я уже вложил в них грудь. Фантомно почувствовав её тяжесть и упругость, а томительное покалывание сосредоточилось в кончиках пальцев, которыми так хотелось коснуться затвердевших сосков.

Сумасшествие продолжалось и изводило тело горячими фантазиями, а я был готов воплотить их в реальность.

Шумно сглотнув, скользнул взглядом к лицу со следами лёгкой усталости, вымученной улыбкой и потухшими глазами. Бушевавшее в моей крови возбуждение вдруг пошло на спад, а желание не донимать Лику хотя бы сегодня, побеждало мою похотливую натуру. Напряжение отступило, но не пропало.

— Доброе утро! — с искренней радостью поприветствовал идущую в мою сторону Лику.

— Очень сомневаюсь на этот счёт, если меня встречает такое исчадие ада, как ты, — беззлобно бросила через плечо, успев поменять направление своего движения. И вместо того, чтобы подойти ближе, она решила сбежать.

— Очень даже доброе, — схватил за запястье и притянул к себе. Эффект неожиданности сработал, Лика порхнула прямо мне в руки. — Если мне навстречу летит такой ангелок.

— Старо, как мир, — осуждающе поджала полноватые губы. — Оригинальность не твой конёк, но все равно привет.

— А поцеловать? — внаглую заявил я, потянувшись ей навстречу, чтобы получить страстный поцелуй, потому что скорее всего, по-другому эти губы не умели.

— В следующей жизни! — усмехнулась она и попыталась выдернуть руку. — Отпустишь?

Чёткие дуги её бровей поползли вверх от удивления, когда по моему лицу расползлась медленная ухмылка маньяка. Буйно помешанного человека на одной-единственной жертве, ту которую крепко держали руки, ощущая под собой весь девичий трепет.

— В следующей жизни, — вернул с ехидством её же реплику.

И пока Лика старательно испепеляла меня взглядом, я скользнул ладонями вверх. Пустился вдоль позвоночника, пальцами словно перебирая клавиши, то надавливая на позвонки, вынуждая выгибаться, то отпуская.

Добрался почти до основания шеи и тут же в диком неверии спустился чуть ниже, но так и не нащупал застежки бюстгальтера. Это стало провокационным открытием, от которого вмиг пересохло во рту и прокатилось новой волной возбуждения.

— Разве девочки, которые предпочитают не носить нижнего белья настолько закомплексованы, что не целуются, когда их вежливо просят? Пока ещё вежливо…

— Просто такие девочки, с первого раза понимают, насколько хамоватые пижоны ошибаются на свой сексуальный счёт. Примитивность не в моём вкусе.

— Доказать насколько я не примитивен?

Дожидаться ответа я не стал, лишь сильнее надавил на поясницу, заставляя Лику прогнуться так, чтобы она выставила грудь вперед. А ведь та, по моим нехитрым наблюдениям была скрыта от меня всего-то тканью платья.

Я лишь пробно коснулся ртом упругой возвышенности, лизнул, почувствовав отклик.

Язык Ликиного тела говорил совершенно противоположные вещи, нежели она плела, обманывая прежде всего саму себя. Я не был ей противен. Она уже знакомо вспыхнула, будто спящие угли страсти томились и ждали только таких решительных действий.

Сосок твёрдо оттопырил не совсем плотную ткань платья, откровенно приглашая взять его в рот.

А сладкий стон слетевший с губ Лики, когда я ощутимо прикусил его зубами, доказал верность моих предположений.

Жалел сейчас я лишь об одном, что нельзя обнажить грудь прямо здесь, ведь узкое платье просто так не задрать, а отсутствие выреза усложнило задачу.

На пару секунд я затормозил, дал Лике отдышаться, а прежде чем снова сомкнуть зубы на тугой горошине, посмотрел в поплывшие глаза.

Ещё одну порцию адреналина и сексуальной активности, наша с Ликой психика не выдержит! Нам нужно было уединение и я лихорадочно думал над этим вопросом.

11. Лика

Я стояла как вкопанная и до сих пор не могла оттолкнуть Арчи. Внутри всё горело от адской смеси удовольствия и стыдливости. По телу неспешной волной прокатывались колкие мурашки, убегая к соску, который с бесстыдством терзал горячий рот, то почти невесомо обхватывая губами, то ощутимо прикусывая зубами.

Играя со мной, парень сам довольно постанывал и от переизбытка эмоций то ли мурлыкал, то ли издавал рычащие нотки, сродни чего-то животного.

Мужская необузданность граничила с приятным трепетом, который он вкладывал в каждое прикосновение. Будь то ощутимый укус, посылающий импульсы в самый центр удовольствия, показывая какими противоречивыми могут быть реакции. Или посасывающие движение, не дающие моей груди перестать возбужденно наливаться в ответ на умения губ.

Я пропадала, была на краю пропасти, в которую давно с разбегу рухнула совесть. И хотя в подсознании изредка просыпалась приличная девочка, сейчас я наслаждалась каждым мгновением.

Мне казалось, что если Арчи не остановится, то я потеряю последний контроль. Перестану быть собой. В его сетях крепче затянутся узлы, намертво свяжут волю, которая уже сейчас противилась мне, всецело подчиняясь откровенным движениям.

Но в то же время понимала, что не хочу, чтобы ласки прекратились. А мне стало невыносимо одиноко без широких ладоней, теснее прижимающих меня к мужскому торсу.