— Шоколадное с миндалем и фисташковое тоже с миндалем.

— С цельным?

— С цельным. В дробленом нет смысла.

— И вкуса.

— И вкуса — согласна. Вы тоже любите мороженое?

— Не настолько сильно, но предпочтение миндаля цельного дробленому — разделяю полностью.

Аня протянула Александру Дмитриевичу руку. Они обменялись крепким дружеским рукопожатием. Они уже шли в направлении отеля. Александр Дмитриевич смотрел на горы и молча что-то говорил.

— Стоп? — Аня сказала тихо, чтобы можно было не услышать, если слово еще не найдено.

— Кабинет.

— Многозначное слово.

— Еще какое! Когда у меня появился настоящий кабинет, то оказалось, что он мне собственно уже не особо и нужен.

— Ничего удивительного, так очень часто бывает в жизни.

— Вы правы. Кабинет нужен школьнику, чтобы заниматься в хороших условиях, а не за кухонным столом. Кабинет нужен студенту, чтобы можно было засыпать в кресле на книжках, когда готовишься к сессии. А кабинет появляется, когда у тебя нет времени, чтобы в нем не то чтобы работать, а просто находиться.

— Мемориал.

— Один из.

— И фотографии в рамочках на стенах висят?

— Висят.

— Вы и великие мира сего?

— Именно.

— А вдруг когда-нибудь в Вашем доме будет Ваш Дом-музей? Вы сделали хорошее дело — облегчили жизнь музейщикам.

— Вы еще и добрая!

— Бесконечно… — Аня заломила руки. — Я знаю следующее слово!

— В смысле?

— Я отказываюсь от минуты и готова дать досрочный ответ.

— А как же правила?

— Я их придумала — я их и изменила.

— Достойный ответ, итак, Ваше слово?

— Диплом!

— Это ответ или вопрос?

— Ответ. Я говорю о своем дипломе. Да, он у меня есть. Я — экономист-эколог, на секундочку! И потом еще занималась маркетингом.

Александр Дмитриевич что-то прикидывал в голове.

— Необычное сочетание. Учитывая, что сейчас Вы пишете книгу.

— А мне кажется, что всё очень логично.

— С Вашей логикой не поспоришь…

— И не пытайтесь, просто поверьте. Между прочим, я и для Вас слово придумала…

— Попытаюсь угадать… Сколько букв?

— Пять.

Александр Дмитриевич перебирал слова:

— Солнце — много, небо — мало, любовь — много, чай — мало, Ташкент — много, Токио?

— Почему?

— Потому что пять букв.

— С Вашей логикой не поспоришь, но это «семья».

— Моя?

— Ваша.

— Семья?

— Да, это слово из пяти букв.

— Рассказать?

— Именно.

— Но мы уже почти пришли — может быть, за ужином?

— Предлагаю провести несколько минут в холле — там очень удобные кресла. Мы прекрасно отдохнем после прогулки и перед ужином.

Они зашли в отель. В холле никого не было. Александру Дмитриевичу пришлось согласиться, что лишних ушей нет.

— Значит, говорите, семья… Родителей вспоминаю с нежностью. Отец был чекистом, мама — учительницей. Отца было очень мало. Мы с братом только успевали к нему привыкнуть, как он опять уезжал надолго. Зато всегда рядом была мама. Старший брат пошел по стопам отца. У нас с ним серьезная разница в возрасте — семь лет, поэтому близкими мы стали только во взрослой жизни. Женились одновременно на моих однокурсницах. У брата родился сын. У нас с женой детей не было, поэтому Влад стал «сыном полка». Мама и отец не застали время, когда материальных проблем в семье не стало. Вот, а когда мой бизнес стал большим, то появилась потребность активного участия в нем брата — он уже был заметным человеком на Старой площади. Кроме того, хотелось, чтобы семейные связи не ослабевали. Без родителей их поддерживать непросто. Но брат никак не мог уйти со службы. Его мучили сомнения.

— Думаю, Вы, в конечном итоге, нашли нужный аргумент.

— Нашел, я сказал, что как отец он должен обеспечить будущее сыну. Если не он придет ко мне работать, то чей-то другой сын получит потом рабочее место. Тем более Влад в тот момент уже делал карьеру по стопам отца. Так Николай Дмитриевич стал руководить моей службой безопасности, чтобы потом наш мальчик хорошо работал и хорошо жил.

— Носились с мальчиком?

— Не носились, но когда ребенок на большую семью один и поздний — это вызывает особые эмоции.

— Почему один? А Ваши дети? Если Вы планировали Влада сделать наследником не всего, а только службы безопасности, значит, у Вас были планы на другого наследника…

— У меня был счастливый долгий брак, но детей не было. Шанс стать отцом представился, когда должно было вот-вот стукнуть пятьдесят. И, Вы правы, наследником я видел другого мальчика.

— Подозреваю, что и в другой семье?

— Именно, жена всё поняла и согласилась на развод. Сразу случился второй брак и родился ребенок.

— А почему Вы не говорите «сын» или «дочь», а называете столь долгожданного наследника «ребенок»?

— Потому что очень быстро стало известно, что это не мой ребенок. Мальчик получил приданое, а его мать — развод.

— Печально. И Вы не попытались вернуться к первой жене?

— Она мудрая женщина, она поняла, что теперь, независимо от моего отношения к ней, и личная жизнь у меня будет тоже.

— И предпочла нежную дружбу?

— Именно. Теперь Вы почти всё знаете о моей деловой, семейной и личной жизни, Аннушка, — Александр Дмитриевич поклонился.

Аня протянула Александру Дмитриевичу записную книжку и пометила три абзаца, которые были написаны о нем. Он читал, улыбался, пару раз поднял на нее глаза.

— Не удивляйтесь, если, прочитав Вашу книгу, я приглашу Вас к себе работать.

— Кем же?

— Камертоном — Вы хорошо чувствуете людей, буду сверять с Вами свои наблюдения.

— Игра как лекарство от скуки?

— Отнюдь нет, бизнес делают люди, поэтому если не ошибаешься в людях — не ошибаешься в бизнесе.

— Хо-хо!

— Теперь моя очередь говорить «стоп!».

— Хорошо, по последнему — и ужинать.

Аня обратила взгляд внутрь себя и стала молча что-то рассказывать.

— Стоп! — Александр Дмитриевич не стал долго слушать немой рассказ.

— Москва, — Аня не знала, как начать рассказ про… А, собственно, про что?

— Таки что у нас Москва? — Александр Дмитриевич попытался изобразить еврейский акцент.

— Москва — столица Советского Союза, — Аня, смеясь, выдавала штампы из школьной жизни, — хорошо, я не буду уходить от ответа. Про Москву я бы сказала так: «И потом я уехала из своего города в Москву».

Александр Дмитриевич пристально посмотрел на Аню, Аня посмотрела на Александра Дмитриевича:

— Ну, да-да! Вы правы — сбежала! — Аня развела руками. — Тружусь в Москве дворником — вот, собственно, и всё!

— Аннушка, игра определенно удалась… как мы её назовем?

— «Стоп!» и назовем, чего уж мудрствовать.

— Моё мнение — надо продолжать, — Александр Дмитриевич поднялся с кресла.

— С удовольствием…

— А без игры ещё пару слов про Ваше настоящее, которое связано с книгой? Или не связано. Про личную жизнь?

— А про ваше? А про Вашу?

— Банально и банально.

— Аналогично и аналогично.

— Хорошо держите удар. Кстати, Вы играете в шахматы?

— Нет, милый Александр Дмитриевич, правил не знаю.

— Хотите научу?

— Я предпочитаю более эмоциональные игры — шашки, например.

— Шашки — это прекрасно. Но зря Вы обижаете шахматы — это очень эмоциональная игра.

— А Вы хорошо играете в шахматы?

— Смею надеяться — играл с чемпионами, и партии были не короткими.

— То есть Вы хорошо играете в шахматы?

— Хорошо, — Александр Дмитриевич не понимал, к чему клонит собеседница.

— А Вы в этом уверены? — было абсолютно не очевидно, к чему относится этот вопрос.

Александр Дмитриевич поднял руки вверх:

— Это шах!

— Не-е-ет, Александр Дмитриевич, — Аня сделала паузу и с прищуром посмотрела ему в глаза, — это уже мат!

— А Вы, Аннушка, говорите, что правил не знаете.

— Так и быть, открою вам секрет: я вообще много чего говорю…


Они разошлись по номерам, чтобы встретиться через полчаса за ужином. Александр Дмитриевич оделся торжественно — в темно-красный свитер.

— Аннушка, Вы производите впечатление уверенной в себе женщины.

— Вы сомневаетесь, так ли это на самом деле?

— Не сомневаюсь, — Александр Дмитриевич смеялся, — потому и хочу спросить, в чем природа такой уверенности? Когда женщина в вечернем платье и туфлях на каблуках, с безупречной прической и макияжем — это понятно.

— А почему моль в лыжном костюме так в себе уверена — не понятно? — Аня смотрела испытующе, и глаза её заливались смехом.

Александр Дмитриевич смеялся вслух, но тоже от души.

— С Вами не соскучишься, Аннушка!

— Ага, — Аня изобразила равнодушие, — «Со мной не соскучишься», «Не соскучишься-2» и «Не соскучишься. Возвращается».

Александр Дмитриевич просил пощады. Не словами, а жестами.

— Хорошо, буду шутить тише. А по поводу уверенной в себе моли — всё очень просто, и даже примитивно.

Аня выдержала паузу.

— Не томите.

— Мужчины думают, что платье и прическа дают уверенность в себе. И они почти правы. Но настоящую уверенность женщине дает не то, что на виду, а то, что скрыто.

— Душа.

— Не всё так возвышенно. Иногда чулки, и всегда хорошее белье и безупречный педикюр. Даже если ты в сапогах.

— Вы не шутите?

— Серьезно. Пока женщина покупает белье и делает педикюр для мужчин — её уверенность в себе зависит от высоты каблука, а когда она это всё начинает делать для себя и всегда — её уверенность в себе становится величиной постоянной и уже ни от чего и ни от кого не зависит.