Брук не взяла это в расчет. Она только пыталась помочь ему избежать неприятной сцены. Но она молчала достаточно долго для того, чтобы Доминик остановился и прижал ее к груди. И поцеловал прямо в зале, во время танца, затуманив ей голову и воспламенив страсть. Она услышала тихие вскрики. Кто-то ахнул. И, кажется, она сама тоже. Но ей было все равно. Ничто не имеет значения, когда его губы так чувственно ласкают ее рот. Брук уже была готова обхватить руками его шею, но тут их разъединили: прямо в них врезалась другая пара.

Брук рассмеялась. Она воспользовалась моментом, чтобы взять Доминика за руку и отвести к стене. И на этот раз никто не приблизился к ним с очередным бесцеремонным вопросом.

– По-моему, сработало, – прошептала она. Вернее, сработало пока наполовину. Может уйти несколько минут на то, чтобы новость облетела зал.

– Я шутил насчет погубленных шансов найти любовницу.

– Правда?

Доминик пожал плечами.

– Женщины всегда желают то, что, по их мнению, не могут получить.

– Что за абсурдное утверждение! – пожала плечами Брук.

– Если вы этого пока не поняли, значит, вы сами еще не испытали ничего подобного. Это кроется в человеческой природе и к мужчинам относится тоже.

Она была хорошо знакома с человеческой природой. Или он опять шутит?

– Кроме того, – добавил Доминик, – сегодня здесь слишком много невинных девушек, так что это значения не имеет.

Брук еще не рассматривала присутствующих на балу, потому что была слишком очарована огнями, блеском и прекрасной одеждой… и своим будущим мужем. Но приятно знать, что он считает невинных девушек абсолютным табу.

– Это бал дебютанток? – спросила она.

– Нет. Хотя сюда наверняка пригласили многих дебютанток.

Она присмотрелась к собравшимся и заключила:

– Больше половины женщин не так молоды, как вы утверждаете.

– Разве? Но все дебютантки приехали с компаньонками, а многие из них очень стары.

Брук подняла глаза к небу:

– Решите же, наконец, молоды они или стары.

К ним то и дело подходили небольшие компании. Приветствовали Доминика, требовали представить Брук. Друзья хотели поздравить его с предстоящей свадьбой. Один щеголь даже заявил:

– Если это то, чем вознаграждают за дуэли, Доминик, мне нужно срочно найти того, кому можно бросить вызов.

– Я бы рекомендовал менее болезненный способ, – усмехнулся Доминик.

Упоминание о боли заставило Брук прошептать, как только они остались одни:

– Как ваша нога после четырех танцев? И не пытайтесь уверить меня, что рана не болит.

– Вы же знаете, что я получил рану за неделю до вашего появления. И заживать она начала задолго до этого бала.

– Но это не ответ на мой вопрос.

Он пожал плечами:

– Вполне терпимо, хотя мне не хватает ваших нежных прикосновений. Думаю, новая порция любовного напитка вполне способна помочь.

Он шутит! Брук была совершенно уверена, что убедила его в отсутствии всякого любовного напитка, поэтому слегка покраснела.

В следующую минуту Доминик с улыбкой заверил ее, что, по крайней мере, его не раздражают добрые пожелания знакомых.

Но тут одну его старую приятельницу вдруг осенила догадка:

– Значит, все дело в девушке? Уитворты настолько полны решимости не отдавать ее тебе?

– Я знаю, что ты любишь сплетничать, Хилари, но попытайся удержаться от сочинения очередной сказки. Я в жизни не видел Брук до той минуты, как принц прислал ее в мой дом. Остальные подробности – попросту не твое дело.

Хотя он произнес эти слова с улыбкой, тон его был достаточно резким, чтобы леди передернула плечами и удалилась. Больше того, хищный блеск его золотистых глаз наверняка был причиной того, что пока больше никто не посмел к ним приблизиться.

У Брук было время снова оглядеть комнату и отметить, что примерно четверть собравшихся – люди среднего возраста. Матери или отцы, сопровождавшие дочерей. Почти половина – молодые люди, съехавшиеся на первый или второй сезон, чтобы найти любовь или, по крайней мере, хорошую партию. Алфрида иронически называла это брачным рынком, но каким еще образом так много молодых людей могли собраться в одном месте и познакомиться? Подобные балы давно стали традицией, и Брук была бы в числе дебютанток, если бы не…

Она отбросила эту мысль.

Она, по крайней мере, уверена, что на этом балу стала единственной представительницей семьи Уитвортов. Роберту было запрещено являться на балы, где присутствовали дебютантки, а тем более их развращать: единственный, по мнению Брук, порядочный поступок со стороны отца. Когда случилась стычка между отцом и сыном, она сама не смогла подслушать под окном, зато подслушали слуги, а потом шептались за спинами хозяев:

– Хозяин отдал целое состояние, чтобы замять скандал.

– Он засунул свой конец не в ту девственницу.

– Теперь не имеет права посещать такие балы. Как же он найдет себе невесту?

Но это было за несколько лет до дуэлей, так что, должно быть, Элоиза Вулф далеко не первая, кого Роберт обесчестил, и именно об этом старом случае узнал Томас Уитворт, потому что, пока Доминик не стал вызывать Роберта на дуэли, Томас понятия не имел об их причинах. Знала ли Харриет об этих девушках? Возможно, нет. Недаром она до сих пор обожала своего недостойного сына! Как, впрочем, и Томас. Он никогда не сердился на Роберта подолгу, но уж если гневался, его приказы выполнялись беспрекословно.

Все еще разглядывая толпу, Брук заметила:

– Вот компания дам вашего возраста, уже далеко не столь невинных. Как насчет нее?

Доминик проследил за ее взглядом и, похоже, с трудом удержался от смеха:

– Вам придется получше постараться, если хотите убедить меня, что говорите серьезно.

Она вдруг вспомнила, что он так и не сказал, что согласен на сделку.

– Посмотрим, – добавил он.

Значит, просто посмеивается над ней… или действительно не считает ее намерения серьезными. Особенно потому, что она предложила ему в любовницы весьма некрасивую особу.

Поэтому Брук безжалостно растоптала все свои эмоции и кивнула на очень хорошенькую женщину, на вид на несколько лет его старше. Но вряд ли это имеет значение.

– Она?

– Может быть.

Она сцепила зубы и сжала кулаки так, что ногти впились в кожу:

– Вам следует пригласить ее на танец.

– Сначала я должен найти вам сторожевого пса.

– Мы оставили псов дома.

Она шутила, конечно, поэтому немного удивилась, когда он с любопытством спросил:

– Вы считаете Россдейл своим домом?

Брук была удивлена даже больше него, но все-таки ответила:

– Собственно говоря, да. Разве он не станет моим домом?

Вместо ответа Доминик сказал:

– Вы можете навязывать мне любовниц, но я не собираюсь навязывать вам любовников. И я нашел идеального сторожевого пса, который отгонит от вас всех назойливых поклонников.

Он взял ее под руку и повел сквозь толпу:

– И вы собираетесь танцевать с ней?

Доминик оглядел ее. Глаза его весело блеснули.

– Но разве не вы только что приказали мне это сделать?

– Да, но…

– Я, по крайней мере, вижу, что она согласится.

– И вы можете определить это с первого взгляда?

– Разумеется.

Брук моргнула, но тут же широко раскрыла глаза. Он остановился перед вероятным «сторожевым псом». Господи боже, только не ее мать!

– Мы встречались несколько лет назад, леди Уитворт, так что вы вряд ли меня помните. Доминик Вулф, – представился он, слегка кланяясь. – Прошу вас, проследите за тем, чтобы ваша дочь больше ни с кем не танцевала, пока я по ее настоянию развлекаю другую даму.

Брук, залившись краской до корней волос, наблюдала, как он идет через всю комнату к той красивой даме, на которую она ему указала.

– Вижу, он вовсе не волк, – заметила Харриет. – Или, по крайней мере, великолепный зверь. Не могу поверить, что нам есть, за что поблагодарить Роберта.

– Что ты здесь делаешь, мама?

Доминик пересек комнату, думая о том, что, скорее всего, совершил ошибку, оставив Брук в обществе ее матери. Родители Брук наверняка имели свои планы на сезон дочери в Лондоне и, скорее всего, уже выбрали ей мужа. Он не удивится, узнав, что это Харриет посоветовала Роберту наговорить ему гадостей. Вся семейка старается, чтобы он отверг Брук. И поскольку этого не происходит, мать и сын, вероятно, замышляют новые интриги.

Хотя его мать пытается принять Брук и смириться с женитьбой сына, Доминик знал, что она до сих пор глубоко скорбит об Элле, и каждый раз при виде Брук станет вспоминать о своей потере. И эти сомнения продолжали его изводить.

– Твоя будущая жена вовсе не выглядит счастливой рядом с этой женщиной, – заметил Арчер, догнав Доминика.

Тот остановился и оглянулся на Брук:

– Это ее мать, – пояснил он другу. – Брук сказала, что терпеть не может своих родных, но при этом наговорила столько всего, что я не имею ни малейшего понятия, правда ли это.

– Какое гадкое утверждение, старина! Если станешь сомневаться в ее словах, далеко не уйдешь.

«Далеко не уйдешь? Что бы это значило?» – удивился про себя Доминик, но вслух сказал:

– Она так прямо и призналась, что привыкла скрывать свои чувства. По крайней мере, она была весьма откровенна.

– Вдруг это тоже ложь? – неожиданно рассмеялся Арчер. – А я, увидев ее, еще подумал, что тебе можно позавидовать. Ты сказал, что она хорошенькая, но это совершенно неподходящее слово. Она неотразима. Познакомь нас. Мне наплевать, скрывает ли она что-то.

– Нет.

Все еще завороженно глядя на Брук, Арчер продолжил:

– Я был бы счастлив умчать ее из страны, подальше от тебя. Ты можешь сказать, что ее похитили. И это будет чистой правдой. Никто тебя не осудит, верно?