– Значит вот как! Некий мистер Иггер нападает на незнакомок без видимой причины.

Уинни промолчала, и Типтон вздохнул.

– Иди сюда, я тебя осмотрю.

Девушка опустила юбки и вернулась в кресло.

– Поднимешь юбку выше коленей – получишь пощечину! – предупредила она, кладя обнаженные ноги ему на колени.

* * *

Никто из тех, кто ближе к вечеру прогуливался по суетливой Аппер-Сеймур, не обратил внимания на человека, сидевшего на ступеньках одного из фешенебельных особняков. Опустив голову, он лениво чистил яблоко острым ножом. Солнце скрылось за тучами, небо стало враждебно серым. Однако меньше всего Кинана Милроя заботило то, что может начаться дождь. Он отрезал ножом кусочек сладкого яблока, отправил его в рот и стал задумчиво жевать, прищурившись и глядя на особняк, стоявший на противоположной стороне улицы через два дома.

Кинану не было никакого дела до поклонников бокса, как, с сожалением подумал он, и им до него. Да, были среди них выскочки-лорды, которые отваживались испачкать свои модные наряды, когда встречались с представителями низших сословий, делая ставки во время боя. Они являлись неизбежным злом, с которым приходилось мириться, как с крысами, рыскавшими по улицам в поисках объедков.

И Кинану всегда удавалось держаться на расстоянии от надушенных, разодетых дамочек. Издали он наблюдал за этими бесполезными созданиями. В своих смешных, нелепых туалетах, которые выглядели бы уместнее в витринах магазинов, дамы восседали в экипажах, ожидая всеобщего мужского поклонения. И, разумеется, эти сирены-притворщицы тут же приходили в ужас, если кому-то из мужчин взбредало в голову откликнуться на их безмолвный призыв.

Как-то Голландец сказал Милрою, что всему виной их образованность. Ни одна настоящая леди не отважится поцеловаться ради удовольствия и уж наверняка будет шокирована, когда узнает, что в постель с мужчиной можно ложиться не только для того, чтобы зачать наследника.

Кинан отрезал еще один кусочек яблока и положил его в рот. Печально признавать, что эти разряженные дамы – всего лишь красивые, вызывающие всеобщее восхищение пустышки. В противном случае, мрачно размышлял Кинан, его отец Уэсли Фаукс, герцог Рекстер, никогда бы не увлекся красавицей-актрисой Айдин Милрой, уроженкой Ирландии. Он завоевал ее душу и тело, но бросил, когда жена подарила ему законного наследника, всего через три месяца после того, как Айдин родила лорду внебрачного сына.

Милроя охватила всепоглощающая ярость, как бывало всегда, когда он вспоминал о человеке, который был его отцом. Рукоять ножа глубоко врезалась в ладонь. Кинан тихо выругался, чуть ослабил хватку и продолжил чистить яблоко. И не потому, что ему хотелось есть. Просто это занятие отвлекало его от желания сорваться с места и отправиться на поиски отца. Кинан ни на секунду не сомневался: если бы сейчас герцог попался ему под руку, он бы перерезал ему горло.

Кинан был вне себя от гнева и уже не мог спокойно чистить яблоко, поэтому вытер нож о штаны и отправил его в чехол. Внимание Милроя привлек пробегающий мимо мальчишка.

– Эй! Парень!

Мальчик, которому не было и десяти лет, обернулся. Кинан повертел в руке наполовину очищенное яблоко и бросил его мальчишке. Тот двумя руками поймал угощение.

Сначала мальчик понюхал яблоко, потом откусил от него добрую половину.

– Спасибо, приятель! – поблагодарил он с набитым ртом, беспечно помахал Кинану на прощание и припустил дальше по улице.

Тут же напрочь позабыв о мальчишке, Милрой встал, потянулся, размял ноги и рассеянно почесал живот. Его взгляд уткнулся в особняк. Он следил за этой женщиной до самого дома.

Кинан невольно ухмыльнулся уголком рта. Такое с ним впервые. Еще никогда в жизни он не преследовал женщин. Его привлекательная внешность и незыблемое правило иметь дело только с теми, кто отвечает ему взаимностью, избавляли его от необходимости гоняться за юбками. И от женских слез и обвинений в том, что он не сдержал обещания.

Понурившись, Милрой зашагал прочь. Он не понимал, что же привело его сюда. Ничего ведь не изменится. Девушка благополучно скрылась в своем особняке, и у него не было ни малейшего желания туда проникнуть.

Или было?

Кинан не знал, что и думать, когда темноволосая служанка буквально упала ему в объятия, моля о помощи. По ее словам, на ее госпожу напали трое хулиганов. Разве он мог ей отказать?

Милрой не увидел в этом ничего особенного. Бо́льшую часть жизни он провел в беднейших кварталах города. Здесь мужчина, поднимающий руку на свою жену – обычное дело. Нечто подобное предстало его глазам и на сей раз, однако некоторые подробности свидетельствовали о том, что перед ним разворачивается драма совершенно иного рода.

Когда Кинан подошел, негодяй уже тащил женщину через улицу. Несчастная тут же привлекла внимание боксера. В пылу борьбы ее длинные белокурые волосы растрепались и волочились по грязи. Несмотря на трудное положение, в котором она очутилась, даже издали Милрой видел, что она полна решимости дать отпор обидчику, который был намного тяжелее и сильнее ее. Кинан не успел и глазом моргнуть, как девушка воспользовалась случаем и, подобно тигрице, напала на противника. Если бы она обладала чуть большей силой, то одним ударом проломила бы негодяю голову.

Кинан перешел на противоположную сторону улицы, поближе к особняку. Что же в этой девушке так его привлекло? Даже под слоем грязи он сумел разглядеть ее красоту. Но подобного искушения было недостаточно для того, чтобы рисковать головой ради незнакомки. Вероятно, его привлекла ее беспомощность. Кинан понятия не имел, как она оказалась на набережной. Однако ее внешность и одежда свидетельствовали о том, что она здесь чужая.

И все же она была такой же отважной, как любая пьяная проститутка из публичного дома, готовая за грош удавить кого угодно. Кинан никогда прежде не видел такого бесстрашия у девиц благородных кровей. Незнакомка заинтриговала его.

– Привет, старина, – приветствовал Кинан мужчину, сидевшего на корточках и красившего тонкие прутья ограды, заканчивавшиеся острыми пиками. – Кому принадлежит вон тот особняк?

Мужчина взглянул в ту сторону, куда указывал Кинан.

– Это дом лорда Типтона.

Кинан неожиданно почувствовал укол ревности.

– И он женат, я полагаю.

– На очень храброй женщине. Многие считают, что она вышла замуж за пособника дьявола. – И, потеряв к дому Типтона интерес, мужчина вернулся к работе.

Кинан не сводил с особняка взгляда. Значит, эта девушка замужем. Его только-только зародившиеся фантазии развеялись, как туман.

– Говоришь, на нем печать дьявола?

– Нет, медицины. Когда рядом такие, как он, – с покойных родственников не своди глаз.

Во взоре Кинана забрезжила надежда. Если бы это увидел Голландец, вероятнее всего, он настучал бы своему глупому дружку по башке.

– Кажется, меня представляли леди Типтон. – Кинан предпочел не обращать внимания на недоверчивое фырканье собеседника, хотя в душе был с ним согласен: с человеком, который выглядит как он, ни одна уважающая себя дама не захотела бы знакомиться. – Хорошенькая блондинка.

– Это не ее светлость, – ответил мужчина. – Я время от времени подрабатываю у них. Леди Типтон очень хорошенькая, но под кружевной чепчик она прячет непослушные рыжие кудри. – Он задумчиво взглянул на Кинана. – Наверное, ты видел кого-то другого.

– Наверное, – согласился тот.

И уже в более приподнятом настроении двинулся в противоположную от особняка сторону. Кем бы ни была эта белокурая незнакомка, она не жена лорда Типтона. Кинану не хотелось признаваться в том, что он испытал огромное облегчение от этого открытия.

Может быть, она пострадала от рук негодяев сильнее, чем ему показалось, и ей понадобился хирург, чтобы вправить сломанную кость? При этой мысли Кинану захотелось тут же разыскать ее обидчика и набить ему морду.

Иггеру повезло: он избежал самосуда. Связав, Кинан передал его в руки властям. Когда же чемпион вернулся на набережную, таинственная дама и ее свита уже ушли. Это было очень невежливо, учитывая то, как он рисковал, спасая ее. Теперь эта женщина у него в долгу. И Кинан намеревался потребовать у нее этот долг.

* * *

Заметив тень у двери, Уинни поспешно убрала с коленей Типтона свои израненные ноги.

– Боже мой, ты хочешь лишить меня мужского достоинства? Ты так же опасна, как и твоя сестра, – сердито проворчал Типтон.

Уинни не успела извиниться, как дверь распахнулась и в комнату влетела Девона.

– Типтон, я думала… – Она запнулась, подозрительно глядя на сестру, которая сидела в опасной близости от ее мужа, красная как рак. – Уинни, меня никто не предупредил о твоем визите.

Девушка невольно покраснела еще сильнее. И спрятала обнаженные ноги под юбки.

– Типтон сказал, что ты спишь и тебя не стоит будить. – Уинни перехватила взгляд Девоны, брошенный на ее чулки, висевшие на подлокотнике кресла.

В легком недоумении сестра подошла к креслу и поддела пальцем белый расшитый чулок.

– Это не то, что ты думаешь, – стала оправдываться Уинни, взглядом умоляя зятя объяснить происходящее своей жене.

– Неужели? А что мне следует думать, дорогая сестричка?

– Перестань! – воскликнул Типтон. – Уинни сейчас не до твоих шуточек.

Без лишних слов он задрал юбку девушки, обнажив израненную ногу.

– Как я уже говорил, нога не сломана, только вывихнута и поцарапана. Я зафиксирую лодыжку, чтобы ты смогла добраться домой. Но я хочу, чтобы перед сном ты подержала ногу в прохладной соленой воде. Дать тебе настойку опия, чтобы уменьшить боль?

– Ты очень внимателен, но не стоит так беспокоиться из-за какой-то лодыжки. Мне нужна лишь чашечка ромашкового чая, и через день-другой со мной все будет в порядке, – заверила зятя Уинни.

Она встряхнула влажное полотенце, которое сжимала в кулаке, и осторожно промокнула вспухшую щеку.