Джулия Лонг - Очаровательная скромница

– Должно быть, я наткнулась на ветку, – в конце концов нашлась Феба.

Ей пришло в голову, что одного слова Джосайи Редмонда достаточно, чтобы лишить ее места в академии и оставить без работы на всей территории Англии.

После этого ей некуда будет деться. Она еще не успела накопить достаточно денег для поездки в Африку. И все ее планы и надежды рухнут в мгновение ока.

Феба постаралась придать лицу непроницаемое выражение и сразу почувствовала, как вспотели ладони.

Лизбет удовлетворенно кивнула, оглядев свою работу. Теперь волосы и шляпка Фебы были в полном порядке.

В этот момент все услышали громкий шорох и хруст. По лесу передвигалось нечто намного более крупное, чем маленькая птичка. И раздался голос.

– Это я, Драйден, а не волк и не медведь. Не стреляй, Уотерберн.

Раздвинулись ветки, и в просвете показался маркиз. С максимальным достоинством, которое только может изобразить человек, продирающийся через колючий кустарник, он вышел на дорогу.

Его шляпа была на месте, одежда в порядке.

Собака подняла голову, взглянула на маркиза, и на ее морде появилось выражение, удивительно напоминающее выражение лица Уотерберна, после чего, по обязанности тявкнула – точно один раз – и вернулась к прерванному занятию – сну.

– Я услышал выстрел и поспешил на звук. Значит, дело все же дошло до охоты?

Лицо Лизбет осветилось, словно появление из зарослей маркиза было восходом солнца, устроенным специально для нее.

– Нет, это лорд Уотерберн угрожал застрелить нас за пение.

Такой дерзкий выпад Уотерберн не мог пропустить мимо ушей.

– Я ничего такого не делал, – уныло сказал он.

– А я бы мог, – заявил маркиз. – Хотя это, конечно, зависело бы от песни.

Лизбет мило улыбнулась, продемонстрировав очаровательные ямочки на щеках, и у Фебы заныло сердце.

Маркиз не смотрел на нее, и она решила, что ни за что не станет на него смотреть.

Она приклеила на лицо дежурную улыбку, которая много раз выручала ее. Такая улыбка никого не может обидеть, ничего не значит и не выдает никаких чувств. Одновременно она огляделась в поисках чего-то нейтрального, на чем можно было бы остановить взгляд. Любому постороннему наблюдателю должно было показаться, что Лизбет и Джулиан смотрят только друг на друга, не замечая никого вокруг.

Феба встретилась глазами с собакой. Та взирала на нее с симпатией. По крайней мере, ей хотелось так думать. Ни одна из них не желала находиться в это время в этом месте.

Издалека донесся голос Джонатана.

– Не стреляйте без нас! Куда, черт возьми, вы подевались?

– Куда ты пропал, Драйден? – спросил Уотерберн без особого, впрочем, интереса.

– Пропал? Но ведь мы расстались не более пятнадцати минут назад. – Он достал из жилетного кармана часы и открыл крышку. – Точно. Пятнадцать минут назад. Я гулял по окрестностям. Хорошие земли.

Пятнадцать минут. Иными словами, она сумела перевернуть свою упорядоченную жизнь с ног на голову всего лишь за четверть часа.

Что же, это был приступ безрассудства. Больше ничего подобного не повторится.

А потом маркиз посмотрел прямо на Фебу.

Она ничего не сумела прочитать в его глазах. Хотя показалось, что он отвел их в сторону с некоторым трудом. Его лицо было напряженным. А ведь Драйден, несомненно, лучше умел скрывать свои чувства, чем она – опыта больше – поэтому она, на всякий случай, благоразумно опустила глаза.

– У вас зеленое пятно на рубашке, лорд Драйден, – сказала Лизбет. – Вы упали?

«Что-то Лизбет сегодня излишне внимательна», – сварливо подумала Феба.

– Я упал, – сухо подтвердил маркиз после короткой паузы, которую заметила только Феба.

Она не знала, говорит он прямо, или в его словах есть некий скрытый смысл, и решила, что, вероятно, отныне и впредь она будет в любой, даже совершенно безобидной фразе видеть тайное значение.

Теперь, после того, как ее поцеловал мужчина, у нее появилось ощущение, что кто-то разбил ее фарфоровую копилку, и теперь ей придется долго выбирать блестящие монетки из острых осколков.

Все направились к выходу с полянки. Только маркиз задержался и поднял что-то с травы.

– Что вы нашли, Джулиан? – спросила Лизбет. – Собираете букет для прекрасной дамы?

– Вовсе нет, – ответил Драйден и улыбнулся, чтобы отвлечь ее внимание. Беспроигрышный прием. Его улыбка неизменно завораживала дам, заставляла их забыть обо всем. А он тем временем спрятал в карман маленький пучок полыни.

Джулиан передал испачканную рубашку лакею, который взял ее, сохраняя бесстрастное выражение лица. Ему приходилось видеть одежду хозяина и в худшем состоянии.

У маркиза была в сундуке дюжина одинаковых рубашек. Будь это Маркварт, его лондонский камердинер, он бы не промолчал. Обязательно последовало бы какое-нибудь язвительное замечание. Но даже лакей позволил взгляду на какое-то время задержаться на лбу маркиза.

Джулиан повернулся к зеркалу.

Проклятье.

Он тяжело вздохнул. Что ж, бросок оказался великолепным и своевременным. Но оперативность требует жертв. Он потрогал небольшую темнеющую шишку, в которой только он и еще кое-кто могли узнать след жестких полей шляпы.

Джулиан признал, что выглядит как разбойник. И еще как дурак. Он чувствовал себя глупцом по многим причинам, хотя это качество никогда не было ему свойственно. Раньше. Но не теперь.

Ему следовало знать. Поцелуи – он узнал это из собственного опыта – изрядно осложняют жизнь, если, конечно, не являются частью необременительной плотской связи.

Он никогда и никого не целовал так, как эту учительницу. Он и не думал ее целовать. Но это показалось таким… необходимым.

Поцелуй, как и следовало ожидать, ничего не решил.

Джулиан думал о нем, лежа на мокрой траве под кустом и глядя в удивительно безоблачное осеннее небо, и позднее, вытаскивая из уха какое-то крылатое маленькое насекомое. Он внимательно слушал, как мисс Вейл отчаянно пытается выпутаться из затруднительного положения, и пожалел, что так и не услышал в ее исполнении непристойную песенку.

Он вернулся в дом в сопровождении оживленно щебечущей Лизбет, которую почти не слушал, наслаждаясь ее живостью и элегантной прелестью. Все эти ее качества были очевидными и, безусловно, привлекательными, но ни одно из них не задевало за живое. С ней было очень легко беседовать, изредка кивая и издавая ничего не значащие восклицания, пока его мысли были заняты совершенно другим.

За ним плелся хмурый и неразговорчивый Уотерберн, так никого и не подстреливший, и потому хмурившийся сильнее, чем обычно.

Феба тихо шла сзади и молчала. И это казалось неправильным. Такая женщина не должна все время молчать, и тем более замыкать шествие.

Она сказала, что беспокоится о здоровье пса, который так стар, что может испустить дух в любую минуту. Поэтому она не хотела оставлять собаку в одиночестве и шла рядом с ней. Это нелепое объяснение все приняли без возражений.

Джулиан сел на край кровати и сильно потер лоб рукой. Поморщившись, он встал, подошел к зеркалу и стал внимательно рассматривать пострадавший лоб. Помимо небольшой шишки и синяка, на нем оказалась еще и ссадина.

Если говорить об эстетике, синяк был очень даже красив, на глазах меняя красновато-лиловую окраску на благородный цвет индиго. Маркиз тряхнул головой, и несколько прядей упало на лоб, скрыв синяк.

Джулиан опять посмотрел в зеркало. Он был похож на настоящего лондонского денди.

Ну и ладно. Пусть это будет наказанием.

Маркиз решил, что уже образумился и не станет терять голову из-за школьной учительницы. В знак этого он спустился вниз, чтобы принять участие в вечеринке, чисто вымытый и выбритый, безупречно одетый – в общем, тот самый маркиз Драйден, появление которого заставляет людей напряженно выпрямляться и прерывать беседу на полуслове. Точно так же хрупкие газели перестают пить воду и готовятся к поспешному бегству, когда у водопоя появляется лев.

– Вы, наверное, хотите посмотреть, как я буду одеваться, милорд? – спросила Феба у смазанного изображения маркиза, которое она поставила на туалетный столик. Ей хотелось, чтобы это нарочитое легкомыслие действительно помогло ей почувствовать себя легкомысленной.

– Может быть, мне надеть зеленый шелк? – Вопрос заставил ее грустно улыбнуться. У нее было с собой только два относительно приличных платья, и одно из них она уже надевала.

Феба достала платье и аккуратно разложила на кровати, после чего сняла изрядно пострадавшее дневное платье. Потом она долго плескалась в ванне, сдобренной лавандовым маслом, и наконец почувствовала себя чистой и приятно пахнущей. Одевшись, она обвязала шею зеленой лентой, расчесала волосы и заколола их в пучок, после чего выпустила два кокетливых локона по бокам. Настало время посмотреть на себя в зеркало и оценить результат.

Что ж, следует признать, что ее нос не стал вздернутым, а скулы – выше. Да, у нее длинные густые ресницы, но зато такие светлые, что их почти не видно. А золотистые кончики кажутся еще светлее. Иными словами, если ее поставить рядом с Лизбет Редмонд, она не затмит ее.

Правда, скажи ей в этот момент кто-нибудь, что она красива, Феба не стала бы публично сомневаться в здравости его рассудка.

И все это из-за поцелуя. Он заставил ее глаза сверкать, а кожу – светиться.

О да, Феба знала, что у маркиза есть планы, и он готов подчинить им свою жизнь. Не было для нее секретом и то, что в этих планах для нее места нет. А ей, вероятнее всего, предстоит провести этот вечер, бегая за шалью или ридикюлем для Лизбет.

В общем, предстоящий вечер не обещал никаких неожиданностей.

Поэтому Феба вышла в коридор, с порога послав размазанному изображению маркиза воздушный поцелуй.

Джулиан проскользнул в гостиную как можно более незаметно и занял место у камина. Огонь в камине весело горел, и очень скоро маркиз почувствовал, что у него вспотела спина. Помещение было очень просторным, с высокими потолками, но в нем собралось уже слишком много гостей. Рядом с ним возник лакей, держащий поднос со стаканами. Он появился так незаметно, что Джулиан едва не отпрыгнул. Лакей предложил портвейн. Это был не тот напиток, который хотелось бы выпить Джулиану, но он все равно взял бокал, чтобы занять чем-то руки.