— Я был неправ, чудовищно неправ, — сказал он пристыженно. — Но прошу вас, милая, скажите, что прощаете меня и мы можем начать все сначала.

— Не называйте меня милая, — всхлипнула Дорина. — И мы не можем начать сначала. Я ухожу.

— Нет, вам нельзя уходить! Я хочу все исправить!

Девушка замотала головой в категорическом отказе, но граф не желал его принимать. Дорина все еще закрывала лицо ладонями, и он нежно протянул к ней руки, чтобы убрать их.

— Я, я во всем виноват, — прошептал он. — Я никогда себе не прощу, даже если вы великодушно сможете это сделать.

— Я не могу, — ответила она охрипшим голосом. — Я никогда, никогда не прощу вам этого вечера.

Удрученный, он не знал, что сказать. Он знал только, что эта девушка с рассыпавшимися по плечам волосами и залитым слезами лицом взволновала его, как ничто другое в жизни.

— Дорина, — шепнул он, — Дорина…

Но всхлипывания не утихали, и самым важным на свете для него стало утешить ее.

Позабыв обо всем, кроме вдруг возникшего ошеломляющего чувства в сердце, он протянул руки, чтобы обнять ее, прижать к себе.

В следующий миг он нашел губами ее губы.

Глава шестая

Дорина была потрясена. Только что она барахталась в глубинах отчаяния, а теперь казалась перенесенной в новый мир, наполненный светом звезд.

Многие мужчины целовали ее в щеку после приятного танца. Но в губы ее еще никто никогда не целовал.

Когда граф захватил в плен ее губы, Дорина ощутила в груди что-то очень странное, что-то совсем не похожее на все, что она испытывала раньше.

Было удивительно, что такое чувство могло существовать, а она не знала о нем до этой минуты. Казалось, оно заполняет собой весь мир.

Это было совершенно новое, незнакомое сладостное чувство какого-то единения, теплое и волнующее… Ей хотелось, чтобы оно длилось вечно. Граф держал ее в объятиях, но она желала бы оказаться еще ближе к нему: губы к губам, сердце к сердцу.

Она всем телом потянулась, собираясь ответить на его страсть.

Но что-то остановило ее.

Как будто холодная рука опустилась ей на плечо, предостерегая, чтобы она была осторожной, напоминая, с какой легкостью он поцеловал ее, как умело это делал.

Она должна любой ценой остановиться сейчас, сию секунду.

Образы «Альгамбры» пронеслись перед ее мысленным взором. Те молодые женщины, которых она видела сегодня вечером, с легкомысленными манерами и в модных одеждах почти как у нее самой!

Зачем он повез ее в это сомнительное заведение? Чтобы сломить ее защиту и создать удобный настрой для обольщения?

— Нет, — крикнула она, силясь высвободиться. — Пустите…

— Я никогда тебя не отпущу, — хрипло сказал он. — Пожалуйста, Дорина, давай оставим это в прошлом. Я так много…

Но Дорина вырвалась и побежала к двери.

— Не разговаривайте со мной, — крикнула она. — Не пытайтесь меня найти. Даже не думайте обо мне больше.

Решимость девушки укреплялась воспоминанием, как близка она была к тому, чтобы уступить объятиям этого мужчины всего несколько мгновений назад. Она ненавидела и презирала графа, и все-таки его поцелуй — хотя она и знала, сколько в нем цинизма, — вознес ее к вершинам восторга.

Дорина ужасалась сама себе. После такого она немедленно уйдет и никогда больше не будет помышлять ни о чем, кроме поршневых двигателей! Они, по крайней мере, безопасны.

Граф в смятении наблюдал за ней. Едва успев понять, как необходима ему эта девушка, он уже терял ее. Он снова протянул к Дорине руки, но та его оттолкнула.

Отчаяние придало Дорине силы, и ее толчка хватило, чтобы граф отлетел назад и больно ударился о дверной косяк. Он застонал, так как дерево столкнулось с его головой как раз в той точке, куда он уже успел сегодня получить удар.

— Ай! — вскрикнул он.

Дорина застыла как вкопанная.

— Что такое? — спросила она, стараясь не выдать голосом своей тревоги.

— Ничего, я…

Граф внезапно смолк, осознав, как близко подошел к тому, чтобы упустить свой лучший шанс.

— Ничего… ничего, — быстро сказал он. — Это всего лишь моя голова.

— Вы почти не ударились головой, — подозрительно сказала девушка, но от графа не отошла.

— В этот раз нет, но раньше… когда вы сбили меня с ног в «Альгамбре»… Я ударился головой о колонну и от этого на какое-то время потерял сознание. Но теперь все в порядке.

Он завершил речь меланхоличным стоном и сел, держась за голову.

— Я не хотела, чтобы вы ушиблись, — дрожащим голосом произнесла девушка. — Кроме того, я не сбивала вас с ног. Вы поскользнулись. Вы сами так говорили.

— Да, говорил. Сам виноват. Не волнуйтесь из-за меня.

Дорина присела рядом с ним, нахмурясь, и с тревогой сказала:

— Меня пугает мысль, что вы можете быть серьезно травмированы.

— Я думал, вы как раз этого и добивались.

— Конечно же, нет. Просто… я пошлю за доктором.

— Не надо его беспокоить, — отважно сказал граф.

— Но рисковать нельзя! — воскликнула Дорина. — Возможно, у вас серьезное повреждение головы. Я не хотела говорить всех тех вещей… ну, вообще-то, хотела, но… ах! я сама не понимаю, что говорю!

— Теперь это не важно. Я прошу прощения за все. Просто пойду в постель. Быть может… быть может, вы могли бы мне помочь.

Дорина быстро глянула на графа, полная вновь разгоревшейся подозрительности. Тот встретил ее взгляд с невинностью младенца.

— Я не доверяю вам, милорд, — медленно произнесла девушка.

— Как вы можете мне не доверять? — пожаловался он. — Вы меня чуть не убили.

— А надо было.

— Вы бессердечная женщина.

Бледная улыбка коснулась ее губ, но она тут же ее убрала.

— Давайте я вам помогу, — предложила она.

Пока они не спеша поднимались по ступенькам к спальне графа, Дорине пришлось позволить ему обнять себя за плечи. Было что-то необычайно приятное в ощущении его тяжести, в том, как он опирался на нее.

Дорина не знала, чему верить. Она была удивлена собственными действиями, ударом, который нанесла графу в «Альгамбре». Но еще больше девушку потрясло его падение, хотя она тогда уже понимала, что это вышло случайно.

Она знала, что граф ударился головой и пробыл без сознания достаточно долго, чтобы ее успели увести прочь. Но насколько это серьезно? Дорина была не из глупых. Ясно, что сейчас он уповает на ее милосердие как на средство удержать здесь. Но, если оставить в стороне притворство, не может ли его травма действительно оказаться опасной?

На лестничной площадке показались две призрачные фигуры, и Дорина с облегчением узнала Блейка, камердинера графа, и дворецкого. Оба стояли в ночных халатах, разбуженные странным шумом, который услышали внизу.

— Что-то случилось, милорд? — встревоженно спросил Блейк.

— Да, его сиятельству нужен врач, — сказала Дорина. — На него напали бандиты и жестоко избили.

— Это было только в ваших доброжелательных мечтах, — прошептал ей на ухо граф.

— Молчите, — твердо сказала Дорина, передавая его камердинеру, тогда как дворецкий отправился вызывать врача.

В последний момент граф сжал руку девушки.

— Вы не уйдете? — спросил он, и, хотя его голос прозвучал небрежно, тревога во взгляде была искренней.

— Нет, пока врач не скажет мне, что с вами все хорошо.

Дорина поспешила в свою комнату и принялась срывать с себя вечернее платье, зная, что никогда не наденет его снова.

Вместо него девушка облачилась в строгую полосатую блузку с белым воротником. Она была похожа на мужскую, и Дорина надевала ее, когда хотела произвести впечатление деловой женщины. Застегнувшись по самое горло, она взялась за прическу, твердой рукой стягивая волосы назад в самом угрюмом стиле, какой только могла придумать.

Она вышла из спальни как раз к приезду врача. Блейк приглушенным тоном сообщил ей, что доктор Джонс только что прошел в комнату к его сиятельству.

— Я уложил его в постель, мисс. Он выглядел очень бледным и все время стонал.

У себя в спальне граф по-прежнему стонал, пока врач не сказал ему:

— Можете прекратить. Это всего лишь легкий ушиб.

— Однако он должен сослужить делу хорошую службу, — понизил голос граф. — Мне необходима по меньшей мере пара дней совершенного покоя и заботливого ухода.

— Как скажете, — ухмыляясь, сказал врач. — Желаете, чтобы я поставил в известность леди Масгроув или кого-то другого из?..

— Нет! — с неожиданным жаром прервал его граф. — Это в прошлом. Теперь все иначе.

— Понимаю, — сказал врач, несколько озадаченный яростным тоном графа.

Доктор Джонс склонил голову набок, глядя на своего пациента и размышляя вслух:

— Раньше вам не приходилось заходить так далеко, чтобы привлечь интерес женщины.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — парировал граф.

— Не волнуйтесь, я скажу все нужные слова.

Увидев в глазах своего пациента гнев, доктор поспешил в коридор, где был встречен молодой женщиной, вид которой, что называется, усмирял страсти.

— Я секретарь его сиятельства, — объявила она. — Как он? Травма головы серьезна?

— Несколько дней тихого отдыха в постели и заботливый уход пойдут ему на пользу, — послушно продекламировал врач. — Он может принимать любых посетителей, каких пожелает. Уверен, что могу поручить его вашим умелым рукам.

Удаляясь, врач гадал, кто та леди, которую пытается привлечь граф. Это, безусловно, будет одно из тех сластолюбивых, нежных созданий, на которых часто падал выбор графа в его ярких романтических увлечениях. Но если она захочет навестить больного у его одра, сомнительно, чтобы эта жуткая секретарша позволила ей преуспеть.