Лиз Карлайл - Очаровательная проказница

Даже когда она была маленьким ребенком, то знала, что она — другая. Девочка была чужой и в мире родовитых, и среди тех, кто гораздо ниже рангом. Она словно жила снаружи и заглядывала внутрь, прижимаясь носом к холодному стеклу, а мир отгораживался от нее перешептываниями и косыми взглядами.

В самых ранних своих мечтах девочка превращалась не в принцессу, а в служанку в туго накрахмаленном чепце и сером саржевом платье с белоснежным передником. В грезах она пила чай за кухонным столом вместе с остальными слугами, смеялась над карточными фокусами кучера, менялась ленточками и сплетничала с горничными, а в выходной гуляла с лакеем. Она становилась другой, принадлежащей к определенному кругу.

Но когда девочка достаточно подросла, чтобы заглянуть поверх подоконника в большой мир, было решено, что пора ей учиться читать, и она узнала, что мечты не часто сбываются. И пока не случилось что-нибудь ужасное и шокирующее — а этого никогда не происходило, — она будет пребывать в том забвении, которое мир, по-видимому, уготовил ей. Под присмотром мегеры-гувернантки она жила в пустом доме, лишенная душевного тепла, если не считать тех редких случаев, когда ее привозили в Лондон или когда отец приезжал домой покачать ее на колене, а потом снова исчезал в туманном чреве столицы.

И так случилось, что девочка начала закалять свое сердце в том возрасте, когда едва сознавала, что оно у нее есть. Она научилась переносить сплетни и иногда даже смеялась над ними. Но в прекрасные дни вроде сегодняшнего, когда легкие облачка высоко плыли в ясном синем небе, когда зеленая трава манила поиграть, девочка клялась себе не думать о пересудах.

— Бедный ребенок! Говорят, для матери она была нежеланной…

Как обычно, слова, хоть достаточно мягкие и сказанные приглушенным голосом, парили на крыльях ветерка и, словно комар, выискивали место, куда ужалить побольнее.

Девочка вскинула маленький острый подбородок и съежилась, хотя и так была маленькой. Сосредоточив внимание на пехотинцах в красных мундирах, которых ее кузен Робин усердно расставлял на одеяле, она выбрала из кучи солдатика и поставила его в строй.

— Она ведь француженка? Любовница?

— Да, и отчасти итальянка, по словам кухарки, и мерзкого нрава в придачу.

— Так что девчонка его по праву унаследовала?

Послышался ехидный женский смех.

Ее кузен, конечно, не обращал внимания на пересуды.

— Не туда, гусыня ты этакая, — ворчал Робин, передвигая ее солдатика на другую сторону. — Такое построение не зря называют квадратом, Зоэ.

Девочка заморгала, отгоняя горючие слезы.

— Но они подружились, — запротестовала она, ее нижняя губа задрожала. — Как мы. Они никогда не расстанутся.

Оперевшись на локти, Робин взглянул на нее.

— Это война, Зоэ, а не кукольное чаепитие.

— А теперь ухаживает за невестой, дьявол бессердечный, — продолжали сплетничать женщины.

— Рэннок? Не может быть!

— Она родит ему детей. Видно, прижитая девчонка ему не нужна.

Зоэ старалась не смотреть на слуг.

— Прекрасно, Робин! — рассердилась она. — Давай вернемся на Брук-стрит и поиграем в кукол Арабеллы.

— Тихо, Зоэ! — Робин в тревоге посмотрел на старшего брата. Юный маркиз Мерсер играл в крокет с двумя старшими мальчиками, ловко передвигаясь по траве на длинных ногах. Робин перевел взгляд на одеяло. — Зоэ, — прошипел он мрачно, — если ты хоть слово скажешь ему про кукол, клянусь…

— Да не скажу, крошка, — выпалила Зоэ, — я ведь пообещала.

— Мисс Армстронг, — резким тоном произнесла мисс Смит, приподнявшись со скамейки. — Если вы снова станете ссориться, мы уйдем.

Зоэ не обратила на нее внимания.

— Ты такой вредный, Робин, — пробормотала она.

— Вовсе нет, и ты это знаешь. — Робин с лязгом высыпал на одеяло очередную порцию солдатиков. Летнее солнце ярко освещало Грин-парк, бросая на темные волосы мальчика красноватые блики. — Вот, — сказал он примирительно. — Строй следующий полк, гусыня. Нет, положи солдатика в зеленом мундире. Это Двадцать восьмой глостерширский пехотный полк. Я тебе помогу рассортировать их. — И он стал раскладывать отдельно красных и зеленых солдатиков, мисс Смит фыркнула и снова села рядом с сестрой.

В последние месяцы мисс Смит раз в две недели приезжала с Зоэ из Ричмонда в Лондон якобы за покупками и чтобы лучше познакомиться с родственниками Зоэ. Но, правду сказать, мисс Смит приезжала повидать свою сестру, миссис Оглторп, и обе отводили душу, понося своих работодателей и жалуясь на судьбу.

Когда Робин начал строить новый полк, перешептывания возобновились.

— По крайней мере, он взял девчонку к себе. Надо отдать должное этому дьяволу.

— И все-таки… жена… Помяни мое слово, Джейн, — это ужасно!

И шокирующе! Да. Все изменится, и не к лучшему.

Почти против собственной воли Зоэ вскинула кулаки. Солдаты Двадцать восьмого глостерширского пехотного полка полетели в траву, один даже угодил в очки мисс Смит.

— Зоэ, довольно! Встаньте, мисс! — Гувернантка, подскочив, потащила девочку с одеяла. — Хватит с меня вашей дерзости.

— Ой! — вскрикнула Зоэ. — Мне больно!

— Зоэ? — Лорд Мерсер подошел к ним, почти угрожающе покачивая крокетным молотком.

Мисс Смит немедленно отпустила руку Зоэ.

— Лорд Роберт, — резко сказала она, бросив осторожный взгляд на Мерсера, — соберите свои игрушки. Мисс Армстронг идет домой, она должна научиться справляться со своим своенравным характером.

Мерсер спокойно поднял злополучного солдатика, потом подошел к Зоэ и опустился на колени.

— Ну, мисс Порох, — произнес он, легонько стукнув ее солдатиком по носу. — Леди не швыряются игрушками. Ты ведь это знаешь?

Опустив глаза, Зоэ пожала плечами и взяла солдатика, ее нижняя губа дрогнула.

Мерсер поднял пальцем ее подбородок и посмотрел на нее.

— Постарайся быть хорошей девочкой, — пробормотал он. — И я попрошу папу… кое о чем. — Он искоса взглянул на мисс Смит. — Ты можешь сделать это для меня? Ненадолго?

Зоэ застенчиво кивнула. Она никогда не знала, что сказать брату Робина. Он казался гораздо старше и больше. Но когда Мерсер отошел, еще одна длинная тень упала на одеяло.

— Что тут происходит? — произнес мягкий глубокий голос.

Зоэ подняла глаза на красивого, широкоплечего джентльмена. На нем было черное облачение священника с жестким воротником, но, его повадки безошибочно выдавали военного.

— Мистер Амхерст, — низко присела в реверансе мисс Смит. — Снова Зоэ. Она разбросала игрушки лорда Роберта.

— Он, вероятно, сам в этом виноват, — улыбнулся отчим Робина, его густые золотистые волосы шевелил ветерок. Наклонившись, он легко ущипнул Зоэ за подбородок. — Девочка моя, ты с каждым днем все хорошеешь. Пройдет несколько лет, и, держу пари, ты разобьешь не одно сердце. — Выпрямившись, он положил руку на голову Робина. — Собери игрушки, мой мальчик. Нас ждут дома к чаю, и у Зоэ долгая дорога.

Лорд Роберт неохотно сложил в сумку солдатиков и взял руку отчима. Попрощавшись, они направились к Мерсеру, который все еще пристально смотрел на Зоэ. Почти нехотя он вскинул на плечо крокетный молоток, поднял руку, приветствуя девочку, и присоединился к отчиму.

Зоэ с завистью смотрела им вслед. На Брук-стрит их ждет мать, наверное, с булочками, бисквитами и теплыми объятиями.

А она, если ей повезет, будет пить чай с Маклаудом, дворецким. Ее отца, маркиза Рэннока никогда не бывает дома. А теперь — если мисс Смит сказала правду — папа может жениться. И тогда в жизни Зоэ появится самое страшное существо — мачеха, которая, вероятно, будет даже хуже гувернантки мисс Смит. Выпятив губу, Зоэ обернулась. Мисс Смит с сестрой стряхивали с одеяла траву.

— Когда я вырасту, — объявила девочка, ни к кому не обращаясь, — я выйду замуж, за Мерсера и буду жить на Брук-стрит.

— О, я в этом сомневаюсь, мисс Армстронг, — усмехнулась миссис Оглторп, расправляя последнюю морщинку на одеяле. — Хотя лорд Мерсер и лорд Роберт ваши дальние родственники, они… гм, занимают другое положение в обществе.

— Да, совсем другое, — холодно сказала мисс Смит. — Ваши кузены должны жениться на высокородных леди хорошего происхождения. Не смущайте себя предположениями, дитя, что родственники испытывают к вам что-нибудь, кроме христианского милосердия.

Зоэ смотрела на женщин, укладывающих одеяло в плетеную корзину, и в ней закипало давно знакомое негодование. Она ненавидела мисс Смит и миссис Оглторп. Ненавидела за то, что они напоминали ей о ее положении, за правду, которую они говорили.

Она знала, что женщины обсуждали то, что мисс Смит называла «неудачными обстоятельствами ее рождения». Зоэ не совсем понимала, что это значит, но сознавала, что обстоятельства скверные, что она нехорошая. И до нее медленно доходило, что если человек, как ни старается, не может стать хорошим… то, вероятно, можно упиваться тем, чтобы быть плохим?

Действительно ужасно и шокирующе!

Над карточным столом повисла тишина, лишь колесо рулетки поскрипывало в глубинах помещения, которое когда-то было элегантным бальным залом. Но торговец, построивший внушительный особняк два десятилетия назад, давно разорился, по иронии судьбы проигравшись в карты. И теперь в задымленном игорном зале над бывшим обеденным столом торговца раздался коллективный вздох.

Крупье игорного заведения Лафтона наклонилась над полированным столом красного дерева, пышная грудь цвета слоновой кости дрогнула над корсажем. Последняя карта скользнула из тонких пальцев миссис Уингейт подобно осеннему листку, которому суждены тлен и гниение.