— Понимаю. Видите ли, это очень личное дело, и я могу говорить только с его светлостью. Я привезла ему плохие новости, касающиеся одного известного ему человека.

— Да, я заметил, что вы в трауре. Кто-то очень близкий?

— Моя мать.

— Я весьма сожалею, — с искренним сочувствием произнес молодой человек. — Но было бы крайне неосторожно беспокоить его таким сообщением. Это может усугубить его болезнь. Если ваше сообщение столь срочное, то я пошлю за братом. Он сейчас в отъезде, но не далеко. Уверяю вас, он сможет разрешить любой ваш вопрос относительно моего отца, особенно личного характера.

Эйприл сдвинула брови, соображая, что ей делать дальше. Она определенно не собиралась ждать, когда этот — как его там зовут? — маркиз вернется домой. У нее дела исключительно со стариком. И рассказывать младшему сыну о «проделках» его отца она тоже не хотела. План тем удачнее, чем меньше людей в него посвящено. А если план не сработает, то велика вероятность того, что их поймают. Эйприл взглянула на Дженни, ища молчаливого совета. По лицу подруги она поняла, что та хочет, чтобы Эйприл поговорила с сыном герцога, но Эйприл считала это неразумным. Она не успела открыть рот, как Дженни порывисто заявила:

— Милорд, вы уж простите, что я вмешиваюсь, но моя госпожа… ей необходимо поговорить с его светлостью, потому что у неё есть и хорошие новости. Она ведь приехала сказать ему, что у него имеется еще один ребенок.

— Дженни… — попыталась прервать подругу Эйприл.

Но Дженни было не остановить.

— Милорд, мисс Деверо — его дочь.

Молодой человек лишился дара речи, он сидел неподвижно и переводил взгляд с одной гостьи на другую.

Эйприл заскрежетала зубами. Дженни очень хотела, чтобы этот визит стал последним, однако она сделала ошибку, и не одну. А главная ее ошибка состояла в том, что она не предоставила Эйприл возможность думать за них двоих.

— Видите ли, милорд, ваш отец и моя мать одно время находились в очень близких отношениях. Я понимаю, как вас это потрясает, однако моя мать Вивьенн Деверо была куртизанкой, с которой ваш отец… вступил в недозволенную связь двадцать лет назад. Я приехала, чтобы просить его светлость о сострадании и умолять, чтобы он принял меня в свою семью.

К тому, что произошло, Эйприл не была готова: молодой человек радостно улыбнулся, обнял Эйприл и… залился слезами.

В последующие несколько минут все смешалось в потоке смятения и смущения.

Молодой человек забросал Эйприл тысячью вопросов, не давая ей времени ответить. Да она и не могла этого сделать, потому что едва не задохнулась в его крепких объятиях.

— Милорд, пожалуйста, успокойтесь. Что с вами? Вы здоровы?

— Ничего, все в порядке, но это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

— Милорд, возможно, вы меня не расслышали…

— К чему какие-то церемонии! Я ваш брат Джереми! Я тотчас пошлю за отцом. Он в Бате принимает ванны. Вы должны немедленно его вернуть!

— Милорд… Джереми, я могу приехать в другой раз, когда его светлость вернется… Не стоит прерывать его лечение.

— Но он сможет быть здесь уже утром!

— Вот тогда мы и вернемся…

— Ничего не хочу слышать. Форрестер проводит вас и устроит. Я сейчас же дам знать отцу и Райли. Они будут потрясены!

Эйприл не успела возразить, как дворецкий проводил их с Дженни по лестнице на верхний этаж.

Эйприл хранила молчание, пока Форрестер не закрыл за ними дверь спальни. Только после этого она накинулась на Дженни.

— Ты совсем лишилась рассудка? — прошипела она. — Разве я тебе не говорила, чтобы ты молчала? Все разговоры должна вести я! Зачем ты все выболтала?

— Послушай, Эйприл Роуз Джардин! А я тебе говорила, что пора остановиться! Я же знала, что нам не выйти сухими из воды.

— Не начинай заново! Все получилось бы, если бы ты не влезла.

— Я не виновата! Этот парень просто спятил! Господи, да он нас уже удочерил!

Эйприл ничего не ответила на слова Дженни и огляделась. Комната была красиво обставлена, стены выкрашены в веселый желтый цвет, голубой парчовый полог спускался со стены на огромную роскошную кровать. Узкие окна доходили до высокого потолка и смотрели на фонтан и широкую подъездную аллею перед домом. У Эйприл снова загорелись глаза.

— Хм-м. Все не так уж плохо…

— Что не плохо? — с подозрением спросила Дженни.

— То, что нас удочерили, — улыбнулась Эйприл. — Разве тебе никогда не хотелось пожить в таком дворце?

— Черт подери, что ты задумала?

— Слушай! Здесь денег намного больше, чем я сначала думала. Если эти люди посчитают меня своей настоящей дочерью и не побоятся скандала… Да они отдадут мне все, о чем я ни попрошу! Посмотри, куда нас поместили, а я еще и пенни не взяла. Я же говорила тебе, что здесь есть чем поживиться!

— Ты из-за своей жадности дошла до ручки. А тебе не приходит в голову, что это ловушка?

— Почему? Мы ничего плохого не сделали. И это не похоже на тюрьму. Мы можем уйти отсюда в любое время, когда захотим.

— Тогда давай уйдем. Я не хочу здесь оставаться ни одной минуты.

Эйприл всплеснула руками:

— Неужели ты не хочешь пожить в такой комнате после целой недели, проведенной в лондонском трактире вместе с крысами?

— Нет! Я хочу убраться отсюда. Мне здесь страшно. Стойло нам здесь появиться, как все пошло не так. Из этих людей мы и пенни не выжмем. Давай смываться, пока не поздно.

— Подожди минутку. Давай повременим. Я никогда не думала, каково это будет, если кто-то захочет принять нас у себя. Какой грандиозный план, чтоб мне провалиться! Дай мне сообразить. Если мы уедем сейчас, то неизвестно, когда получим наши десять тысяч фунтов. Две сотни здесь, четыре сотни там… Мы рискуем каждый раз, с каждым новым типом. А это место — находка. Если они позволят мне пожить здесь, я уж смогу вытрясти все деньги, которые нам нужны. А потом мы смоемся.

Дженни надулась:

— Мне это не нравится. Ничего не получится.

— Ерунда! Получится еще как! Ты только взгляни на комнату, в которую меня поместили! Подходит принцессе! — Эйприл закружилась, любовно поглаживая инкрустированные столики, секретер, мягкую скамеечку для ног у камина. Она определенно могла бы ко всему этому привыкнуть. — А это, моя дорогая служанка, комната для тебя, — сказала она, заглянув за привыкающую дверь, и распахнула ее, чтобы Дженни полюбовалась на комнату поменьше, которая тоже была красиво обставлена. — Неужели тебя нельзя убедить пожить денек-другой в этом убогом жилище?

— Не знаю, Эйприл. — Дженни покачала головой. — Случится что-нибудь плохое. Я нутром чувствую.

Эйприл вздохнула:

— Хорошо, Дженни. Если ты так этого хочешь, мы уедем. Отправимся еще до рассвета, когда этот дурашка будет спать. Но пока что давай останемся на несколько часов? Ну, пожалуйста! Держу пари, что ты никогда не спала на такой кровати…

Эйприл самодовольно усмехнулась, видя, как богатая мебель и элегантное убранство сломили решимость Дженни.

— Ну ладно. Останемся на одну ночь. Хотя мне все равно это не нравится, учти. Но, кажется, собирается дождь, и мы промокнем, если уедем прямо сейчас.

Эйприл не смогла скрыть довольной улыбки.

Обед в обществе Джереми был утомителен и скучен. Джереми с готовностью внимал всему, что ему говорили, и засыпал Эйприл вопросами, на которые ей приходилось на ходу придумывать ответы. К концу обеда Эйприл ужасно устала и попросила разрешения пораньше удалиться.

Наконец она сняла траурное платье и, оставшись в сорочке, с удовольствием улеглась на мягкий пружинистый матрац. Она вспоминала свои мечты о такой кровати и упивалась приятными ощущениями. Потом она погрузилась в излюбленные фантазии, представляя, как живет в собственном прекрасном доме. В таком, как этот. Слуги подают ей еду, ухаживают за ней. И, уже засыпая, уютно устроившись под теплым стеганым одеялом, она сказала себе, что хотела бы остаться здесь навсегда.

Ей снился сон. Она герцогиня и идет по коридорам собственного изысканного особняка. Вот она проходит мимо комнат, где слуги сметают пыль с мебели и ставят в вазы цветы. У нее чудесное настроение, она чувствует себя уверенно, потому что знает, что у нее есть и богатство, и титул. Вдруг за спиной послышались чьи-то шаги. Она повернулась, но никого не увидела. Испугавшись, она побежала. Ей казалось, что за ней гонится сотня мужчин, они все ближе и ближе, они настигают ее…

Эйприл вздрогнула и проснулась. Полусонная, она продолжала слышать топот. Звук доносился от окна, откуда-то снизу, со двора. Это стук копыт по каменным плитам. Забыв о том, что она не одета, Эйприл вскочила, подбежала к окну и отдернула занавеси. В лицо ей ударило яркое солнце. Слишком поздно думать об отъезде, пронеслось у нее в голове.

Внизу, под окном, раздались голоса. Во дворе забегали слуги и встали полукругом у кареты. Они кланялись и делали реверансы. Из кареты спустились двое мужчин и скрылись в доме.

В комнату вбежала Дженни:

— Ты проспала!

— И ты, кстати, тоже, — ответила Эйприл.

— Что нам делать?

Вопрос Дженни повис в воздухе.

Раздался стук, и в дверях появилась миниатюрная горничная.

— Доброе утро, мисс. Я принесла вам завтрак.

— Да, входи, — сказала Эйприл, не обращая внимания на Дженни, нервно расхаживающую по комнате. — Как тебя зовут?

— Сьюзен, мисс. Сьюзен Диконз.

Худенькая девушка поставила поднос на стол и начала убирать постель.

— Сьюзен, что там за шум внизу?

— Это приехал хозяин, мисс. Он и его отец только что прибыли. Все очень скучали без него. Милорд Райли долго отсутствовал в суде.

— В суде?

— Да. Милорд Райли — окружной судья.

— Ты хочешь сказать, что он… судья?