Эйприл услышала только первую фразу из всего сказанного Райли. Джона упомянул ее в завещании! Она заняла место в его сердце наравне с родными детьми. Отец вышвырнул ее из дома, когда она отказалась выйти замуж за человека, которому он проиграл пари. А совершенно чужой человек принял ее в семью как дочь. Как же, должно быть, сильно ее любит Джона, что решился пойти на это!

От избытка чувств слезы брызнули из глаз Эйприл, и она мысленно обняла Джону. Семья — подлинно бесценное сокровище!

Она встала и посмотрела прямо на Райли.

— Лорд Блэкхит, весьма сожалею, но я не уеду, даже если предложенная мне сумма превысит означенную в десять раз. Я не могу выразить, как я счастлива быть дочерью Джоны, пусть и тайно. Я не хочу его денег. Или ваших. В отличие от вас я росла без отца. А теперь, когда он у меня есть, вы просите, чтобы я от него отказалась. Как вы невыносимо эгоистичны! Но не будем говорить о ваших чувствах. Я небезразлична отцу, а вы, тем не менее, хотите, чтобы я исчезла из его жизни. Вы подумали о том, каким ударом это для него обернется?

— Он это переживет, — бесстрастно ответил Райли.

— Вы бесчувственный человек. А мне говорили, что вы честный, сострадательный и преданы семье. Но теперь, познакомившись с вами, я вижу, что восхваления в вашу честь преувеличены.

Райли выпрямился, и Эйприл инстинктивно отступила на шаг.

— Придержите язык, мисс Деверо, если только не хотите признаться в том, что сами все это устроили. — Он приблизился к ней, и она испугалась. — Я вижу по глазам, что вы лжете, и я не успокоюсь, пока не получу от вас признания. Скажите: кто вы?

— Я вам уже сказала!

От страха у Эйприл сдавило горло.

— Я требую правды!

— Я говорю вам правду!

— Одного незаконнорожденного в семье вполне достаточно!

— Что?

— Я не потерплю, чтобы вы стали моей сестрой!

— У вас нет выбора!

— Вы уверены?

Он схватил ее за руки железной хваткой, приподнял, низко наклонился к ней… и она оказалась в плену его взгляда. Потрясенная Эйприл хотела воспротивиться и отстраниться, но это было бесполезно. Она уперлась ланями в грудь Райли и изо всех сил попыталась отпихнуть его. Но у нее ничего не получилось, более того, он стиснул ее еще крепче и прижался своими губами к ее губам.

Когда прошло первое потрясение, Эйприл перестала сопротивляться и… осмелилась ответить на его поцелуй, настала его очередь изумляться. Райли отпустил ее и поднял голову.

Ее глаза воинственно горели, грудь часто вздымалась, воздух между ними накалился и, казалось, вибрировал, постепенно выражение его лица смягчилось, и он посмотрел на нее так, словно увидел впервые.

Ладони Эйприл все еще лежали у него на груди, но она не пыталась его оттолкнуть. Тогда Райли снова наклонился к ней и коснулся губами ее губ, но на этот раз мягко и осторожно.

Эйприл совершенно растерялась. Она не могла понять, что с ней, хотя и осознавала — ее сопротивление растаяло. Вкус его губ, жар, исходивший от тела, теплый запах кожи — все это наполнило ее желанием. «Прекрати, — твердила она себе — это сумасшествие». И все же хотелось большего. Когда Райли обнял ее, а она снова пыталась его отстранить… ощущение сильных мужских рук лишило ее сил. Губы Райли заскользили у нее по щекам, скулам… От этих горячих прикосновений по телу Эйприл разливалась приятная истома. Она перестала сопротивляться, остатки гордости исчезли. Более того, хотелось раствориться в Райли и прижаться к нему еще ближе, обвиться вокруг него подобно виноградной лозе. Райли осыпал поцелуями ее лицо, а Эйприл с радостью их принимала. Его язык сливался с ее языком, зажигая в ней огонь страсти. Эйприл запустила пальцы в его шелковистые черные вьющиеся волосы. Господи, какое же это удовольствие! Вырвавшийся у него стон отдался у нее где-то внутри, словно их желания совпали. Райли гладил ладонями ее спину, и Эйприл сходила с ума от его прикосновений. Она заключена в кольцо его рук, словно пленница в крепости! Неужели она по своей воле сдалась на его милость и принимает его ласки? Ее тело существовало вне разума, настолько требователен был зов плоти. Разум пытался восстать, но все потонуло в потоке новых, неизведанных ощущений.

Неожиданно Райли оторвал губы от ее рта и произнес:

— Вот так-то.

И вышел за дверь.

Глава 6

После их ссоры Дженни очень скучала без Эйприл. Конечно, Эйприл наговорила ей много жестоких слов, но возненавидеть ее за это она не могла. А простить предательство… Это другое дело.

Ссора тяжелым грузом лежала у нее на сердце. Ей хотелось кое в чем признаться лучшей подруге, но как это сделать?

Дженни не терпелось поделиться своей новостью — ей очень нравился Уильям Бейнбридж, старший лакей в Блэкхите. Она никогда не испытывала ничего подобного. Почувствовать такое к мужчине… Она и подумать об этом не могла. Романтичные мысли, давно ее покинувшие, снова вернулись. Общение с Уильямом доказало, что душа у нее не умерла, а лишь спала до поры до времени.

Такого, как он, она никогда не встречала. Он первый человек, которому было интересно, что она думает. Он не пялился на нее и не лапал — с этим-то она быстро справилась бы. Он не был груб и не говорил пошлостей.

Он приличный, честный и скромный человек, совершенно не похожий на мужчин, к которым она привыкла. Она нравилась ему такой, какой он ее видел, Дженни не была уверена, что захочет рассказать ему про себя.

Они проводили много времени вместе, поскольку подготовка к министерскому балу шла полным ходом. Слуг лихорадило от множества поручений. Экономка быстро поняла, что Дженни не в милости у своей госпожи, и подключила ее к работе. Дженни не возражала, потому что частенько ей выпадало работать вместе с Уильямом.

Было около семи часов, и Дженни с Уильямом торопились закончить сервировку стола к семейному ужину. Лакей принес огромный рулон со скатертью, и Дженни помогла ему развернуть белоснежное полотно на столе. Она наблюдала за выражением его лица, когда он тщательно проверял длину скатерти со всех сторон стола. Какой он старательный… и какой милый! Он нравился ей все больше и больше. Он всегда так ответственно относится к своим обязанностям и старается делать все самым наилучшим образом. И как ему идет парадная темно-синяя ливрея, подчеркивающая его рыжие волосы!

Дженни украдкой бросила на Уильяма взгляд, пока он разглаживал скатерть. Его карие глаза внимательно оглядывали поверхность стола, выискивая малейшие складочки на скатерти. Дженни взяла с буфета стопку тарелок, и Уильям тут же оказался перед ней.

— Позволь мне. Леди не должна поднимать такие тяжести.

Польщенная его галантностью, Дженни покраснела. Она следом за ним обходила стол, раскладывая приборы рядом с тарелками, которые расставлял Уильям.

— Тебе нравится здесь служить?

Он пожал плечами:

— Жизнь не так уж плоха, когда привыкнешь. Мне всего двадцать восемь, а через несколько лет я смогу дослужиться до должности дворецкого. Мистер Форрестер уже не молод, а лорд Блэкхит доволен моей работой. Думаю, что к тому моменту, когда мистер Форрестер соберется уйти на покой, мне сделают предложение занять его место. Я самый молодой из старших лакеев в Блэкхите и, возможно, стану самым молодым дворецким.

— Значит, ты собираешься сделать карьеру здесь?

Он улыбнулся:

— Это не такой уж плохой способ заработать на жизнь. Есть способы намного хуже.

У Дженни упало сердце. Что он подумает, если она решится рассказать ему, как провела последние девять лет?

— А ты? Тебе нравится быть горничной?

— Не самый плохой способ зарабатывать на жизнь, — робко ответила она его же словами.

— Из тебя вышла бы превосходная портниха.

— Из меня? Ты чокнутый.

— Да ты только посмотри на себя, — сказал он, указывая на крошечные белые цветочки, которые она вплела в волосы. — На тебе такое же платье, как и на других служанках в доме, но ты умудряешься даже скучное платье так украсить, что оно делается похожим на бальное. Да ты можешь вообще себя не украшать — ты все равно выделяешься среди остальных. Ты… другая. Ты как бриллиант со множеством граней. И я бы хотел их все увидеть.

Дженни не могла сдержать улыбку.

— Дженни, я не могу больше скрывать свои чувства.

Вот этого-то она и ждала. С того самого момента как они познакомились, она представляла себе их свидание на конюшне. Как она прижмет к груди его голову. И он узнает, что творится у нее на душе. А если он ее спросит, она скажет «да».

— Так говори же.

— Ты самая добрая и чудесная девушка на свете. И… в общем… если ты и я…

— Что?

Он прикрыл глаза и начал снова:

— Я подумал, может, ты позволишь мне ухаживать за тобой?

Дженни не верила своим ушам.

— Ты хочешь… ухаживать за мной?

— У меня самые честные намерения, — сказал Уильям. — Ты мне очень, очень нравишься, Дженни, и я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы тебя обить или поставить в неловкое положение. Пожалуйста, скажи, что ты разрешаешь мне пригласить тебя завтра вечером погулять. Я буду самым счастливым мужчиной на свете, если ты позволишь мне пойти с тобой.

От этих слов Дженни захотелось петь. «Да, да!» — рвалось из ее груди. Застенчивость была ей чужда, она хотела показать Уильяму, как она рада, поэтому потянулась нему и прижалась губами к его губам.

— Да, Уильям. Да, — с улыбкой произнесла она.

Дженни была наверху блаженства, когда под руку с Уильямом шла в деревню. А Уильям весь светился от счастья, здороваясь со встречными и с гордостью представляя Дженни всем, кого знает. Они зашли в бакалейную лавку, и купил дорогую плитку шоколада со словами: «Чтобы моя дама могла утром выпить горячего шоколаду».