Джорджетт Хейер - Очаровательная авантюристка

– Так вам и надо, – сказала она. – Вам, наверно, больно, но мне вас нисколько не жалко!

– Само собой, – согласился Равенскар.

Дебора принялась бинтовать правую руку.

– Так легче?

– Значительно.

– Если бы я была мужчиной, вам не удалось бы так легко бежать!

– Наверно, нет. Или если бы у вас был порядочный защитник.

– Не надо насмехаться над Китом. Конечно, это дикая глупость с его стороны – влюбиться в вашу сестру, но он же в этом не виноват! Давайте другую руку!

Равенскар протянул другую руку.

– Вы – необыкновенная женщина, мисс Грентем.

– Благодарю вас. Чего только я про себя от вас не слышала!

– Вымогательница, стерва, подлая баба, – с ухмылкой сказал он.

– Шлюха, – добавила Дебора.

– Вот за это я извиняюсь.

– Не утруждайтесь! Мне совершенно безразлично, что вы обо мне думаете.

Дебора выдвинула ящик стола, нашла кружевные манжеты и быстро приметала их к рукавам его камзола.

– Ну вот! Если их опустить пониже, повязок почти не видно. А пальцы у вас свободны.

– Спасибо, – сказал Равенскар, надевая камзол.

– А сейчас советую вам пойти домой и лечь в постель.

– И не подумаю. Я сейчас пойду играть в фаро.

– Я не хочу, чтобы вы оставались в моем доме.

– Это не ваш дом. А ваша тетка наверняка мечтает видеть меня за игорным столом. Вот я и удовлетворю ее желание.

– Я не могу запретить вам совершать глупости, даже если бы хотела, а я и не хочу. Если вы решили провести здесь вечер, то шли бы сначала ужинать. Вы, наверно, ужасно голодны.

– Тронут вашей заботой, – ответил Равенскар. – Честно говоря, я предполагал, что в моем застенке мне дадут хотя бы кувшин с водой и кусок хлеба. Но вы, оказывается, хотели уморить меня голодом.

Дебора прикусила губу.

– Я бы с огромным удовольствием уморила вас голодом, – с вызовом заявила она. – И должна вас предупредить, мистер Равенскар, что Люций Кеннет в зале, и, если вам вздумается учинить у меня в доме драку, я велю вышвырнуть вас на улицу. У нас, в конце концов, есть Сайлас и два официанта, дворецкий и мой брат, так что у нас хватит сил с вами справиться.

– Весьма польщен, – ответил Равенскар, – но боюсь, что не такой уж я лихой боец, как меня изображают. Шесть человек, чтобы вышвырнуть меня из дома, – это уж слишком!

– И во всяком случае, – продолжала Дебора, игнорируя его слова, – Люций тут ни при чем. Он просто выполнил мою просьбу. – Она подошла к двери. – Если вы готовы, я покажу вам, как спуститься в залы по задней лестнице. Тогда никто не узнает, что вы были здесь.

– Как вы предусмотрительны, мисс Грентем! Лучше я выйду из дома через заднюю дверь, а потом зайду через парадную. По дороге заберу шляпу и трость, которые мы забыли в застенке.

Против этого Дебора не возражала и повела его вниз по задней лестнице. Вдруг ей пришла в голову мысль, и она резко спросила Равенскара:

– Откуда вы узнали, что у Ормскерка наши долговые расписки и закладная?

– Он сам мне сказал, – невозмутимо ответил Равенскар.

– Он вам сам сказал? Какой негодяй! Он всегда был мне противен, но все-таки я не думала, что он способен на такую подлость!

– Он всегда был вам противен? – переспросил Равенскар, как-то странно глядя на нее.

Дебора сверкнула глазами:

– Да, но поверьте, мистер Равенскар, не так противен, как вы!

Пять минут спустя мистер Равенскар постучался в парадную дверь и вошел в дом со своим обычным видом спокойной уверенности в себе.

Вэнтедж при виде его выпучил глаза и издал такой звук, будто внезапно подавился. Равенскар ответил ироничным взглядом, но больше ничем не выдал, что узнает человека, набросившегося на него в парке, и молча протянул Сайласу шляпу и трость.

– Чертовщина, да и только! – пробормотал мистер Вэнтедж, когда к нему вернулся дар речи.

– Очень может быть, – ответил Равенскар. – Будьте любезны, возьмите мою шляпу и трость.

Вэнтедж выполнил его просьбу, потом проговорил с ошалелым видом:

– Не знаю, как вам удалось такое, сэр, но не могу сказать, что я так уж недоволен. Мне было не по нутру связывать молодца, который сумел залепить мне такой знатный хук.

Равенскар не обратил внимания на его признание, посмотрелся в зеркало, поправил булавку в шейном платке, поддернул манжеты на забинтованных запястьях и направился в столовую.

Его появление произвело фурор. Хозяйка дома, которая, пытаясь успокоить расшатанные нервы, маленькими глотками пила кларет, закашлялась, и ее лицо посинело; мистер Люций Кеннет, стоявший возле буфета с тарелкой лососины в руках, ошарашенно проговорил: «Дела!» – и уронил вилку; мистер Беркли Круе громко закричал: «Ты почему не пришел со мной обедать?»; сэр Джеймс шепотом выругался, что было услышано теми, кто находился с ним рядом; и несколько человек хором спросили Равенскара, где он пропадал. Только мисс Грентем спокойно поздоровалась с опоздавшим.

Равенскар поцеловал ей руку, с усмешкой в глазах поглядел на леди Беллингем, которая все еще кашляла, и сказал:

– Извини, Круе, но я никак не мог прийти.

– Но что тебе помешало? – настаивал Круе. – Я думал, что ты забыл про наш уговор, и послал слугу к тебе домой, но там мне сказали, что ты ушел, когда стало темнеть.

– По правде сказать, со мной случилась небольшая неприятность, – сказал Равенскар, беря бокал с бургундским с подноса, с которым к нему подошел официант. Когда он поднес его ко рту, кружевные манжеты опали, и все увидели его забинтованные запястья.

– Батюшки, что это у тебя с руками, Макс? – испуганно спросил лорд Мейблторп.

– Ничего особенного, – ответил Равенскар. – Я же говорю, что со мной случилась неприятность.

– На тебя напали грабители? – спросил Круе.

– Да.

– Надеюсь, это не помешает вам править лошадьми? – спросил Файли.

– Нисколько, – ответил Равенскар, бросив на него саркастический взгляд.

– Слушай, Равенскар, а может, кто-то пытался помешать тебе участвовать завтра в гонке? – воскликнул джентльмен в старомодном парике.

– Похоже на то, – отозвался Равенскар и невольно взглянул на мисс Грентем.

– Что вы этим хотите сказать, Хорли? – угрожающе прорычал Файли.

Джентльмен в парике посмотрел на него с недоумением:

– Ничего особенного. Просто на эту гонку поставлено много денег, и такое вполне возможно. А в чем дело?

Файли остыл, пробурчал что-то – дескать, он его, видимо, не так понял – и направился к выходу из столовой, заявив, что хочет попытать счастья в кости.

– Какая муха укусила Файли? – спросил Круе. – Что-то он стал ужасно раздражительным.

– А ты разве не знаешь? – спросил джентльмен в полосатом жилете. – Он хотел жениться на дочке Лакстонов – такой миленькой дебютантке, совсем девочке. Ну так вот, Лакстоны стараются это скрыть, но мне ее брат Арнольд сказал, что она сбежала из дому.

– Сбежала? – непонимающе повторил Круе.

– Исчезла! Ее нигде не могут найти. Неудивительно, что наш друг рвет и мечет.

– Я ее вполне понимаю, – сказал Круе. – Угодить со школьной скамьи в лапы Файли! Это немногим лучше, чем подвергнуться изнасилованию! Но где же она скрывается?

– Никто не знает. Исчезла, и все! Самое смешное, что Лакстоны не смеют заявить в полицию, потому что не хотят огласки этой истории. Не больно-то красиво они будут выглядеть: принуждать молоденькую девочку к браку с человеком, известным своей распущенностью!

– Неужели они ее принуждали? – воскликнул Хорли.

– Еще как! Вы не знаете леди Лакстон, она не задумается продать дочь хоть в гарем – лишь бы цена была хорошая! – усмехнулся джентльмен в полосатом жилете.

Леди Беллингем, которая слушала этот разговор, замерев от ужаса, и никак не могла проглотить кусок жареной куропатки, бросила отчаянный взгляд на племянницу.

– Не могу себе представить, – проговорил лорд Мейблторп, – чтобы Файли захотел жениться на девушке, которой он явно противен.

– Плохо ты знаешь Файли! – воскликнул Круе. – Для него в этом-то и есть главная пикантность.

Под прикрытием общего разговора Люций Кеннет подошел к мисс Грентем и сказал ей на ухо:

– Неужели ты его убедила отдать расписки, дорогуша? Я чуть не упал, когда он вошел в столовую.

– Нет, расписок он не отдал, – ответила Дебора.

– Нет? Зачем же ты его тогда выпустила?

– Я не выпускала. Он сбежал.

– Как он мог сбежать? – подозрительно спросил Кеннет. – Я сам связал ему руки. Врешь ты, Дебора, ты сама его развязала.

– Не развязывала я его! Но он попросил, чтобы я оставила ему свечку. Я и оставила. Мне и в голову не пришло, для чего она ему нужна. А он пережег на запястьях веревки и, когда я к нему вошла, был свободен. Что мне оставалось делать?

Кеннет присвистнул:

– Ну орел! Так вот почему у него перевязаны кисти рук. А лошадьми он править сможет?

– Говорит, сможет. Мне-то все равно!

Деборе не хотелось обсуждать эту тему, и она отошла в сторону. Но тут ее перехватил лорд Мейблторп, отозвал ее в угол и спросил, слышала ли она разговор об исчезновении Фебы Лакстон. Дебора нетерпеливо бросила, что это не имеет ни малейшего значения, но от Адриана не так легко было отделаться.

– Меня очень беспокоит будущее Фебы, – сказал он.

Дебора была рада это слышать, но после всех событий вечера ей меньше всего хотелось в полной людей столовой обсуждать будущее Фебы. Поэтому она только сказала: «Поговорим потом», чем за все время их знакомства впервые вызвала неудовольствие его светлости.

– Но не может же она оставаться у вас в доме всю жизнь! Ты к этому как-то легкомысленно относишься, Дебора! – укоризненно сказал он.

– Мне сейчас не до нее.

– Конечно, у тебя много других дел, но о ней, кроме тебя, позаботиться некому.

Адриан сказал это с мягким достоинством, которого Дебора раньше не замечала в своем юном поклоннике. Она подумала, что с тех пор, как Адриан близко познакомился с Фебой, он изменился в лучшую сторону: у него появилось чувство ответственности.