В зеленом дорожном платье с гармонирующим коротким жакетом, в маленькой шляпке с зеленой ленточкой, завязанной под подбородком, Эльфа выглядела, на взгляд герцога, весьма хорошенькой, по крайней мере не похожей на всех других женщин, которых он возил в своей карете до этого.

Ему доставило удовольствие то, что она оценила его лошадей. И он заслужил ее благодарность, которая выразилась в возгласе восторга, когда сообщил ей, что отправил Ласточку и других лошадей вперед, чтобы они ждали их в охотничьем домике.

— Как мило с вашей стороны было позаботиться об этом! — воскликнула она. — Я боялась, что брать с собой Ласточку будет слишком хлопотно, а мне так хотелось проскакать на ней, преодолевая препятствия, по вашему скаковому кругу.

— Ну конечно, вы сможете сделать это, — согласился герцог. — Но, кроме того, я выслал туда еще дюжину своих скакунов, с которыми намерен выиграть все скачки — забег за забегом.

— Я постараюсь опередить вас, — сказала Эльфа, — и позвольте мне добавить, что Ласточка — самая быстрая кобыла в папиной конюшне.

— Вызов принят, — торжественно провозгласил герцог.


На первый ночлег за время поездки они остановились в доме, который у герцога арендовал его друг.

Он был довольно интересным, но, по мнению Эльфы, слишком серым. В парке было слишком мало деревьев, а природа вокруг дома была унылой и неинтересной.

Они прекрасно провели время за обедом, и Эльфа вновь подумала, как хорошо говорить с человеком, который тебя внимательно слушает, а не старается опровергнуть любые твои мысли и подавить твою точку зрения, как обычно это делал ее отец.

Когда они отправились спать. Эльфа отметила, что ее поместили в просторную комнату с большой кроватью, в то время как герцог устроился в маленькой комнатке, которая обычно наверняка служила гардеробной.

Дверь, соединяющая их комнаты, была открыта, и Эльфа предложила:

— Если вам будет удобнее в большой кровати, я готова поменяться местами.

Сильваниус посмотрел на нее странным взглядом, прежде чем ответил:

— Я полагаю, вы понимаете, что мы проводим медовый месяц и все думают, что мы спим вместе.

— Я понимаю, что именно из-за этого вы выбрали себе эту комнатку, но я прекрасно высплюсь и в маленькой, в то время как вы можете расположиться в большой кровати.

Герцог собирался сказать ей, что существует лучшее и более очевидное решение этой проблемы, но подумал, что может опять напугать ее и нарушить заключенный между ними договор.

— Вы забыли, что я был солдатом, — сказал он вместо этого, — и могу заверить вас, что в армии мне приходилось довольствоваться и более неудобным ложем.

Он подошел к двери и сказал, как и во все предыдущие ночи:

— Спокойной ночи. Эльфа! Добрых снов. Мы тронемся рано утром, так как я намерен прибыть в охотничий домик к обеду.

— Я буду готова вовремя, — пообещала Эльфа. Но дверь между их комнатами уже закрылась, и она не была уверена, что ее ответ был услышан.


Охотничий домик герцога, который Эльфа представляла себе совсем маленьким, оказался на самом деле внушительным строением в георгианском стиле. Когда она увидела его, ей пришло в голову, что она уже могла бы понять, что все дома герцога великолепны и изысканно обставлены.

» Даже представить себе невозможно, — подумала Эльфа через несколько дней жизни в герцогском доме, что можно было бы пожелать еще для большего комфорта «.

Она предполагала, что, когда Гарри Шелдон присоединится к ним, старые друзья забудут о ней и будут воспринимать лишь как обузу.

Но вместо этого она обнаружила, что если Гарри — привлекательный и интеллигентный человек — и привнес что-нибудь в их семейную жизнь, то лишь оживление и дополнительную энергию.

Он вел себя с ней точно так же, как и со своим другом Сильваниусом. Отнюдь не игнорируя ее, именно Гарри делал ей комплименты, восхищаясь ее ездой на лошади, ее платьями и особенно ее быстрыми и точными репликами во время словесной пикировки за едой.

Эльфа не подозревала, что однажды, когда она уже отправилась спать, Гарри сказал другу:

— У твоей жены есть мозги, Сильваниус, и я полагаю, что ты этого не ожидал.

— Она мыслит даже слишком оригинально. — пожаловался герцог. — Я никогда не знаю, что она ответит на мой вопрос, и должен признать, что ее оригинальность частенько ставит меня в тупик.

— Она, конечно, отличается от обычных женщин, с которыми всегда знаешь наперед, что они ответят, — заметил Гарри.

Герцог вспомнил, что именно на это он жаловался, когда Гарри спросил его, почему ему так быстро надоедают любовные приключения.

Однако он не собирался ни с кем обсуждать Эльфу, а меньше всего с Гарри, и весь разговор старых друзей перед сном вертелся вокруг предстоящей на следующий день скачки, которая так волновала Эльфу.

Гарри был слишком тактичным человеком, чтобы задавать вопросы об их интимных отношениях, но был достаточно наблюдательным, чтобы не заметить, что Эльфа относится к своему мужу с доверием и простотой ребенка.

Между ними не было той близости, которая неизбежно возникает между супругами, даже женившимися без любви.

» Она восхищается им, она прислушивается ко всему, что он говорит, — размышлял Гарри. — Но она так же вела бы себя с братом или даже со своим отцом «.

Это удивляло его, но он оставил свои мысли при себе.

Гарри пробыл с ними в охотничьем домике неделю, и все это время Эльфа веселилась и наслаждалась жизнью как никогда раньше.

Ей нравилось скакать на лошади, преодолевать препятствия на беговом круге и принимать участие в состязаниях, в которых она пришла второй после герцога, а также в скачках на время, которые она выиграла, потому что джентльмены, как истинные кавалеры, дали ей фору на старте.

Каждый день был настолько насыщен различными развлечениями и спортивными состязаниями, что она засыпала, едва коснувшись головой подушки, и в буквальном смысле не имела свободной минуты, чтобы поразмышлять о герцоге как о муже, а не только как о друге и хозяине дома.

И лишь в последний день Гарри сказал нечто, что обеспокоило ее.

Они приехали с очередной прогулки на лошадях, и герцог оставил их наедине, вынужденный уйти на встречу с кем-то из соседей.

Эльфа сидела в кресле в своем шелковом зеленом платье с большим бокалом лимонада в руке. Глядя на нее, Гарри подумал, что она очень привлекательна, как уникальное сокровище, которыми был наполнен дом.

Она заметила его взгляд и, слегка поджав губы, спросила:

— О чем вы думаете? Я сделала что-то не так?

— Наоборот, — возразил Гарри. — Я лишь думал, что вы очень подходите Сильваниусу.

— В каком смысле?

— Как жена, конечно.

Он заметил странное выражение, появившееся при этом у нее на лице, и спросил:

— Вы сами в этом не уверены?

— Я точно не представляю, какую жену Сильваниус хотел бы иметь. А он сказал мне, будто вы осведомлены, что я лишь часть его владений размером в десять тысяч акров, — искренне сказала Эльфа.

— Да, Сильваниус рассказал мне все с самого начала, — ответил он. — Но я думаю, что под вашим влиянием он изменил свое представление об идеальной герцогине Линчестер, которая должна была бы быть лишь марионеткой и куклой в его руках.

— По крайней мере, я не такова, — улыбнулась Эльфа.

— Вы много больше. — сказал Гарри. — Я начинаю думать, что вы именно такая жена, какую бы я выбрал для Сильваниуса, если бы он меня попросил об этом.

— Спасибо вам! Вы очень галантны, — степенно поблагодарила Эльфа.

— Я говорю искренне! Сильваниус, из-за своей привлекательности и богатства, а также потому, что он носит высокий титул герцога, просто устал от надоевших ему домогательств женщин, но он, конечно, не мог полностью запретить им преследовать его, как нельзя запретить солнцу светить. А они делали его все более и более циничным, и он все больше начинал скучать в их обществе.

— Я буду весьма сожалеть, когда надоем ему, — сказала Эльфа. — Но наши отношения отличаются от тех, что вы описываете.

— Вот об этом я и размышляю, — согласился Гарри. — И, поскольку вы спросили меня, скажу, что Сильваниус поймет, что его жизнь с вами весьма отличается от того, что он знал в прошлом.

— Как вы можете быть уверены в этом? Вероятно, когда медовый месяц закончится, мы вернемся в светское общество, где его ждет графиня Уолшингем.

Гарри ошеломленно уставился на нее, а она продолжала:

— Я узнала от папы, что до нашей женитьбы у Сильваниуса был особый» интерес «, и, когда я увидела ее на свадьбе, я поняла, почему он полюбил столь красивую женщину.

— Зная об Изабель, вы не возмущаетесь? — с недоверием воскликнул Гарри.

— А почему я должна возмущаться? Я полагаю, что потеряю его, если, ему будет не с кем говорить и смеяться, но я не вижу, почему его любовь к графине Уолшингем должна помешать нам по-прежнему наслаждаться общением друг с другом, как сейчас.

Гарри посмотрел на нее с недоверием и сказал:

— Но вы, конечно, понимаете, что Сильваниус не должен продолжать поддерживать эту связь с Изабель и проводить с ней много времени, потому что теперь у него есть вы? Вы, несомненно, должны бороться, чтобы предотвратить это.

Эльфа удивленно посмотрела на него.

— Зачем? — спросила она. — Если он с ней счастлив, то с моей стороны будет не правильным ворчать на него за это или пытаться мешать ему получать удовольствие.

Гарри молчал. Он просто не знал, что на это сказать. А она после некоторого молчания продолжила:

— Если с Каролиной случится нечто подобное и ее жених увлечется другой женщиной, это просто убьет ее, ведь она любит Эдварда так сильно. Но Сильваниус не любит меня, так же как и я его, поэтому мы, если хотите, друзья, а друзья желают друг другу счастья.

— Мне кажется, что такие отношения между супругами крайне неестественны, — резко сказал Гарри.

Уже начав говорить, Гарри понял, что причина, почему он считал это столь странным и даже шокирующим, заключалась в Эльфе, которая резко отличалась от того типа жены, которую он представлял для герцога, да и сам Сильваниус предполагал для себя.