Эллен Марш - Очарованный принц

Он не ответил. Он смотрел на Джемму так, как тонущий в морской пучине смотрит на огоньки на палубе проходящего корабля.

Джемма была совершенно не готова к подобному обороту событий. Она поспешно спрятала на коленях дрожащие руки. Сердце ее билось бешеными толчками, а горло перехватило так, что было трудно дышать.

— Джемма, — настойчиво произнес Коннор, словно в комнате не было никого, кроме них.

Ах, как часто он смотрел на нее вот так же в те волшебные дни в заброшенной хижине! Словно она свет его очей, словно он угаснет, если она отвергнет его… И его не смущало, что все это ложь. Как же теперь она может поверить, что он снова не обманет ее?

— Ох, да ладно тебе, малышка! — нетерпеливо вмешалась Мод. — Скажи этому невеже, что ты его простила — иначе мы так и не покончим с завтраком!

Добрая старая сварливая Мод! Всегда поможет спуститься с небес на землю — словно порыв свежего ветра или просто хорошая оплеуха!

У Джеммы моментально перестали трястись руки.

— Я еще подумаю, — холодно отчеканила она.

— О да, в этом я не сомневался, — согласился Коннор, опускаясь обратно на стул.

Джемма шла по бесконечному коридору на четвертом этаже западного крыла замка с целой охапкой свежих простыней. Большинство гостей уехали из Гленарриса на утро после празднования дня Святого Стефана, однако кое-кто остался до самого Нового года. И хотя поначалу она была рада их присутствию, с некоторых пор ей захотелось, чтобы все они уехали побыстрее. Ей с ее темпераментом и независимостью стало совершенно невыносимо без конца выслушивать советы родственников по поводу их с Коннором отношений.

Да каких, собственно, отношений, сердито размышляла Джемма. Все эти два дня они старались избегать друг друга, словно трусливые дуэлянты, а когда все-таки сталкивались, с ледяным равнодушием проходили мимо. Словно они не муж и жена, а двое случайно встретившихся незнакомцев!

Упрямо набычившись, она распахнула дверь в спальню, из которой нынче утром съехали кузина Коннора Виннифред со своим мужем Рупертом, и с облегчением увидела, что они оставили комнату в полном порядке — в противоположность этому Киркалди Макджоувэну, который бессовестно напился на банкете, а потом решил поиграть в регби у себя в спальне! Ох, она не разрыдалась только благодаря присутствию миссис Сатклифф, когда увидела перебитую посуду, разгромленную мебель, ободранные обои и испорченные картины…

Коннор отнесся к учиненному в его доме погрому более философски.

— Вот что случается, когда даешь слишком много воли Киркалди Макджоувэну, — поучительно произнес он, пожимая плечами.

Джемма с трудом удержалась от смеха. За спиной экономки они обменялись лукавыми взглядами. Как же все-таки они хорошо понимают друг друга! Просто позор, что они не в состоянии найти общего языка.

«Наверное, этого никогда не случится», — подумала Джемма, бросая на кресло простыни и нетерпеливо сдергивая с постели грязное белье. Судя по всему, он полон решимости вернуться в Эдинбург, как только позволит погода, и совершенно не придает значения ее намерению возвратиться весной в Дербишир.

Еще недавно она и в самом деле подумывала о том, не остаться ли ей в Гленаррисе, хотя бы до весеннего сева, пока не удастся осуществить заветные планы относительно сельской школы и доктора. Однако два дня, прожитые с Коннором под одной крышей, убедили ее, что самым мудрым решением будет убраться отсюда подобру-поздорову как можно скорее. Она больше не в состоянии делать вид, что жизнь ее по-прежнему полна, в то время как чувствует себя совершенно несчастной и не в силах подавить сердечную боль, с каждым часом терзавшую ее все сильнее. Она вот-вот может утратить контроль над собою.

Скомкав грязные простыни, она отбросила их в сторону. Чтобы постелить на их место свежие, ей пришлось подоткнуть юбку и взобраться на кровать, надо же их как следует расправить. Безусловно, такое поведение недостойно истинной леди, но иначе ей не управиться. По крайней мере ее никто здесь не видит!

Услышав, как у дверей кто-то иронически хмыкнул, она испуганно обернулась. Там, засунув руки в карманы, стоял Коннор и наблюдал за ней.

Джемма тут же вскочила на ноги — прямо посреди необъятной кровати.

— И давно ты здесь торчишь?!

— Достаточно.

— Ну, — нахмурилась она, — тогда по крайней мере мог бы подать мне руку.

— Безусловно, — он подошел поближе и остановился, разглядывая ее. — А что еще я должен сделать?

— Потяни за тот угол и засунь его под тюфяк, — взмахнула она рукой. — Да нет же, не так! Он выскочит, как только кто-то уляжется на кровать! Ты что, никогда в жизни не заправлял постелей?

— Честно говоря, нет.

— Ну так пришло время этому научиться. Она сползла с кровати, отодвинула Коннора в сторону и старательно продемонстрировала, как надо правильно разровнять и заправить свежую простыню. Он кивал и наклонялся над ней — словно для того, чтобы лучше видеть, а она все подгибала и подтыкала, подгибала и подтыкала…

Неожиданно выпрямившись, она повернулась и поймала его взгляд. Его лицо немедленно приняло скучающее выражение.

— А теперь наволочки, — заявила Джемма. — Как думаешь, хоть с ними ты смог бы управиться?

— Полагаю, что да. Однако я пришел сюда не для того, чтобы играть в горничную.

— Так зачем же, скажи на милость, ты сюда пришел?

— Потому что одна из служанок клянется, что слышала ночью странные звуки вот из этой самой комнаты.

— Странные звуки? — нахмурилась Джемма. — Что ты имеешь в виду?

— Стучали или топали, что-то в таком роде, — пожал плечами Коннор. — Она настаивает на том, что в тот момент вся семья сидела внизу, и во всем крыле не было ни души. И я подумал, что надо в этом разобраться, пока слухи о привидениях и гоблинах не переполошили всю челядь.

— Привидения в Гленаррисе? — расхохоталась Джемма. — Как таинственно!

— Вовсе нет, если ты суеверна. Тогда ты места себе не найдешь от страха.

— А я уверена, что странные звуки из этой комнаты очень просто объясняются, — фыркнула Джемма.

— Вот как? — удивился он.

— Ох, ну конечно, Коннор! Разве тебе не ясно? Ведь в спальне в конце этого коридора жили твои кузены Драмкорри!

— Ну и что же?

— Как ты думаешь, отчего они всякий раз так опаздывали к обеду? И как ты думаешь, куда они скрывались всякий раз, когда их не могли разыскать в течение часа, а то и двух? Наверняка в первую попавшуюся им пустую спальню — и чем дальше она была расположена от парадных покоев, тем лучше. Ты ведь знаешь этих новобрачных!..

— Ты так считаешь? — тихо спросил он. Она поперхнулась, словно он ударил ее. Ее щеки вспыхнули.

— Ах эта юная любовь, — издевательски протянул он. — Да, я согласен что им трудно было держаться в рамках приличий. И я в полном восторге от того, что они слонялись именно по моему дому, залезая то в одну кровать, то в другую, чтобы насладиться торопливыми объятиями.

— Коннор, не надо…

— Не надо что? — спросил он, тогда как она смешалась и отвела глаза.

Джемма лишь покачала головой, избегая его взгляда.

— Не надо муссировать тему «юной любви»? — сердито продолжал он. — Не надо вспоминать, что некогда и мы с трудом могли удержаться в рамках приличий?

— Н-нет! Дело вовсе не в этом!

— Но тогда в чем же? Откуда эта неожиданная девичья стыдливость?! Думаешь, я не заметил, какими глазами ты смотрела на их ласки и на то, как они раздевали друг друга взглядом прямо за обеденным столом! Ты ведь завидовала им, не так ли, Джемма?

— Н-не будь смешным!

— Смешным? Странно. А мне-то казалось, что ты вот-вот разрыдаешься всякий раз, как кузен Родди при тебе запускал руку под юбку Каролины.

— Ну вот, теперь ты мне грубишь! — Ее губы задрожали. — И вовсе я не собиралась плакать! Я… Я… — тут она окончательно утратила дар речи. Да и откуда, скажите на милость, могла бы она найти подходящую отговорку, если каждое слово Коннора было чистейшей правдой?! В отчаянии топнув ногой, она отвернулась.

Коннор молча наблюдал, как Джемма укладывает на кровать подушки и набрасывает покрывало. Вместо того чтобы разозлиться, он пришел в прекрасное расположение духа: ему удалось добиться некоторого успеха в их противостоянии. Ведь если она молчаливо согласилась с тем, что он только что сказал, — значит, в глубине души она все-таки чувствует то же, что и он…

У него защемило сердце от надежды. И желания.

Набравшись храбрости, он вдохнул всей грудью, еле слышными шагами двинулся к Джемме и остановился у нее за спиной. Она застыла, когда Коннор опустил руки ей на плечи, но не отшатнулась.

— Джемма…

— Коннор, пожалуйста, — взмолилась она дрожащим голосом. — Уходи.

Он придвинулся ближе, так, что его дыхание коснулось ее шеи.

— Ты действительно этого хочешь?

— Н-н-… да! У м-меня полно дел, и я н-не хочу, чтобы ты так себя вел…

— А как я себя веду? — еле слышно спросил он, продолжая ласкать ее плечи.

— Ты сам знаешь. — Джемма нетерпеливо дернулась, но не рискнула повернуться.

Ох, конечно же, он знал. А еще он знал, что в то время как слова говорят одно, тело ее говорит совершенно другое. Он чувствовал, как она трепещет под его руками, как участилось ее дыхание, и знал, что достаточно лишь слегка опустить руки — и он коснется пышных, соблазнительных грудей и ощутит, как под тонкой тканью платья напряглись упругие соски…

От одной мысли об этом у него чаще забилось сердце.

Еще ни разу за все эти бесконечные недели он не стоял так близко возле своей жены. Его пальцы легко скользнули к ее шее, нащупав бешено пульсирующую жилку под нежной кожей.

— Джемма…

Повинуясь его голосу и ласковым движениям пальцев, Джемма повернулась к нему лицом. Она стояла, понурившись, безвольно опустив руки, словно надеясь на то, что если не будет его замечать, он просто исчезнет сам.