– Прямо сейчас к нам пришло сразу две телеграммы! – громко объявила тамада. – Первая поздравительная – на имя наших молодых супругов из Испании от сеньора Тарреги, владельца фирмы «Гранадос», где трудятся Сергей и Екатерина. Позвольте ознакомить вас, дорогие гости, с ее содержимым...

Телеграмма была длинной, пространной и путаной. В ней говорилось о лошадях, русских бескрайних степях, зимах, водке и березовых рощах. Никто ничего не понял, но все умилились.

– А вторая телеграмма на имя жениха... – Тамада сделала загадочное лицо. – Послушайте вот сами... «Мой любимый!.. Вчера я узнала, что ты женишься. Жаль! Ну что ж, всего доброго тебе! Мы жили с тобой в мире и дружбе, наслаждались друг другом. Неужели я тебе надоела и ты изменил мне? Жаль, что ты встретил другую...»

Катя недоуменно посмотрела на Лену. Лена отчаянно пожала плечами. Сергей слушал текст, низко опустив голову. Перед ним в пустой рюмке горела злополучная свеча, озаряя его мягким, теплым светом.

– «...Она лучше, добрее, красивее меня? – читала тамада. – Что ж, прощай навеки! Счастья тебе, любви. Я же утешусь тем, что у меня вашего брата много осталось. Прощай...» И подпись: твоя холостая жизнь!

Зал облегченно и дружно заржал. Покачав головой, облегченно усмехнулся и Сергей.

– Выпьем же за холостую жизнь! – радостно крикнул муж Катиной сестры, Виктор. Что он круглый дурак, к тому же основательно перебравший, было заметно даже со спины.

Потом опять кричали «горько!», молодые нежно целовались под звуки квартета, и гости, глядя на них, пили шампанское.

Лена постепенно успокоилась и вскоре уже вместе со всеми беззаботно хохотала над шутками тамады.

И тут случилась очередная неловкость. Чтобы привлечь к сладкому поцелуйному делу родителей молодых, тамада спросила невесту и жениха:

– Катя, в художественном училище, которое ты закончила, был хотя бы один предмет, урок, на котором тебя учили целоваться?.. Не учили Катю целоваться. Спросим жениха. Сергей, в программе твоего института предусматривались занятия, где ты мог бы овладеть мастерством поцелуя? Нет, не было такого в институтской программе. Что же делать? Кто преподаст урок поцелуя? Наверное, как всегда, родители. Просим подняться родителей жениха и невесты и крепко-крепко поцеловать друг друга. А мы всем свадебным застольем крикнем им дружное «горько!».

Мать Сергея, грузная, ярко накрашенная, завитая блондинка в навороченном алом наряде, с застывшим выражением недовольства и глубокой обиды, тяжело поднялась, с деланой брезгливостью небрежно чмокнула своего бывшего супруга и тут же опустилась на место. Весь ее вид говорил: «Вот еще! Я лучше со стулом поцелуюсь! Этот человек ушел от нас, когда Сереже шел пятнадцатый год. И денег не давал. И с чего я буду с ним целоваться?!.»

Отец Сергея, порядком охмелевший, садясь после такого поцелуя, лишь шутовски развел руками.

А родители Кати целовались действительно крепко-крепко. И долго. Игорек, Катин сын, впечатлительный мальчик лет семи-восьми, по-прежнему похожий на херувимчика – светлые локоны и карие внимательные глаза, – сидел между своими дедушкой и бабушкой, раскрыв рот, и завороженно наблюдал за их поцелуем.

Потом опять были танцы.

Лена танцевала со свидетелем Сергея, и он виделся ей не таким уж плоским и безликим. Андрей шутил, каламбурил и рассказывал забавные истории.

Лене было весело, она смеялась. От выпитого шампанского у нее немного кружилась голова.

– У нас одна женщина на работе написала брачное объявление: «Ищу мужа», – вспоминал Андрей. – И вскоре получила сотни писем. Во всех было одно и то же: «Можешь взять моего»...

Смеясь, он через дымчатые стекла очков испытующе смотрел Лене в глаза.

– Билл Клинтон с супругой, когда он был еще президентом США, прогуливались раз и встретили бывшего одноклассника Хиллари, который работал на бензоколонке. «Видишь, – сказал Билл жене, – если бы ты вышла за него замуж, то сейчас тоже работала бы на бензоколонке». – «Нет, – ответила она, – если бы я вышла за него замуж, сейчас он был бы президентом, а ты работал бы на бензоколонке».

Провожая Лену к столу после танца, Андрей нескладно попросил у нее телефончик.

– Ни к чему... – Она безразлично отмахнулась, садясь на свое место, и тут же о нем забыла.

Потом был чай. В зал вкатили тележку с трехэтажным белым свадебным тортом, на самом верху которого стояли две шоколадные скульптурки жениха и невесты.

По традиции молодые супруги сами резали торт и преподносили каждому гостю кусочек. А скульптурки съели сами, причем Сергей съел Катю, а Катя – Сергея.

В разгар чаепития был устроен «Живой фейерверк». На стол установили громадную коробку, перевязанную шелковой ленточкой. В ней что-то шебуршилось. Когда развязали ленту и открыли коробку – из нее поднялось облако тропических бабочек. Треща крыльями, бабочки разлетелись по залу, кружили над столом, садились на торт, головы и руки собравшихся. Самая большая, черная с желтым узором, вдруг села на нос матери Сергея. Было смешно и жалко бабочек.

Вечер завершился стандартным анекдотом тамады:

– В огромном зале шел концерт. Вдруг ведущий громко обратился к аудитории: «Есть ли в зале супружеские пары, женатые только одни сутки? Пусть они поднимутся на сцену!» Такая пара нашлась. «Вы женаты одни сутки?» – спросил ведущий. «Да», – ответили молодожены. «Тогда всего один вопрос: что вы здесь делаете?»

Наша супружеская пара состоялась несколько часов назад. Чтобы им не задавали такой же вопрос, давайте расходиться! Им пора побыть наедине!

Глава 3

Утро началось с Викиного звонка.

– Ну как? Как наши игрушки? Понравились?!

– Их никто не заметил, – собиралась ответить Лена, но вместо этого пробормотала что-то невнятное.

– Вот здорово, – воодушевилась ее невнятностью Вика. – Как твой брат поживает?

– Брат? А... – Лена с трудом сообразила, кого Вика имеет в виду. – Спит, наверное.

– Где-то рядышком?

– Ты в своем уме? Я же сказала: брат! К тому же он на четыре года меня младше.

– Вы с ним не очень?.. – осторожно полюбопытствовала Вика.

– Теперь уже очень! И даже очень-очень!.. Когда Астерию взбрело в голову пожить у себя в коттедже, я к нему даже несколько раз в гости ездила...

– У него собственный коттедж?!

– ...Только он там и месяца не выдержал! Решил, что у нас лучше.

– А где?

– Ну у нас! Ты забыла, где я живу? В поселке таунхаусов «У озера»!

– А его коттедж где? – с досадой переспросила Вика.

– В Перепелкине. Коттедж вообще-то не его, а его матери Леонарды.

– Она итальянка?

– Да почему же?! Его мать на самом деле Татьяна Андреевна Тищенкова. Просто работа у нее такая – приходится брать псевдоним.

– А мать в коттедже живет одна?

– Мать сейчас за границей. Вроде бы в Южной Америке.

– На гастролях?

– Угу, – согласилась Лена – начни она объяснять, что Леонарда колдунья, а не актриса, разговор грозил затянуться на неопределенное время.

Вика была в высшей степени дотошным человеком. Благодаря своей дотошности она отлично училась в школе, без проблем закончила бюджетное отделение Экономико-статистического университета и теперь блестяще реализовывала приобретенные знания, продавая крупным оптом мягкие игрушки.

Но совсем не так безмятежно (и во многом благодаря все той же дотошности) складывалась Викина женская судьба. Поверхностные, сиюминутные отношения с мужчинами она отвергала сразу, а что касается серьезных... Лена, во-первых, сомневалась в том, что кто-нибудь таковые ей предлагал. А во-вторых, главным Викиным требованием к кандидату было наличие у него современного жилья в городе. Конечно, при столь неординарных способностях Вика и сама могла заработать на жилье, но муж с собственной квартирой был ее заветной, давно намеченной целью.

А муж с коттеджем – это суперцель! Лена неожиданно рассмеялась, ощутив себя в превосходном настроении.

Бывают же в бурном движении по жизни тихие минутки, когда все хорошо! Хорошо проснуться утром в залитой майским солнцем комнате, поболтать по телефону с подружкой, затем спуститься на кухню к завтраку. На кухне тоже было солнечно, пахло пряностями и свежемолотым кофе, мама выставила на стол блюдо с тостами, а отчим, которого Лена привыкла называть просто Сашей, принялся рассказывать ей про ее будущую работу.

С понедельника Лена должна была начать работать дизайнером в фирме «Мебель-эксклюзив». А Саша работал там уже пятнадцать лет, и это, признаться, тоже было очень хорошим обстоятельством. Лене не пришлось рассылать резюме, унижаться на собеседованиях, подолгу томиться, ожидая ответов. Достаточно того, что Саша замолвил за нее словечко. Его словечко много весило – он в «Мебель-эксклюзиве» был главным художником.

Рассказывая о работе, Саша увлекся. Стал вспоминать о том, какие были клиенты в середине девяностых.

– Среди заказчиков каждый третий – персонаж анекдотов про новых русских! Помнишь, Лиз, была такая серия? – с улыбкой сообщника обернулся он к Лениной маме.

И мама улыбнулась тоже. Было видно, что ей дорог каждый, даже такой незначительный знак его внимания.

А ведь они женаты уже семь лет, прикинула Елена.

– В свое время я слышала очень много таких анекдотов и очень много смеялась. А теперь, – мамино лицо сделалось рассеянным и даже чуть виноватым, – не могу припомнить ни одного.

– Вот, например, – подхватил Саша. – Что такое большая квартира для нового русского? Это когда в углу незаметно стоит аквариум, в котором плавает бегемот.

Мама глуповато и счастливо засмеялась.

– Это у тебя профессиональные анекдоты?

– Да, попадались и такие клиенты – любители пространств. Требовали, чтобы в спальне стояла одна кровать, а в гостиной – один аквариум.

– Неизбежные психологические крайности, – компетентно объяснил Астерий. – Просто твои клиенты, папа, очень долго жили в тесноте. – Он взял фруктовый нож и, очистив апельсин, предложил Лене: – Хочешь половинку?