– Да на кой черт ты это все затеяла?

– Чтобы ты все это увидел! – Лена с ненавистью глянула на него. – Чтобы ты понял и испугался... и перестал шманаться в Перепелкино! И вернулся к маме. Дура я набитая! Я не думала, что так все отстойно выйдет.

– А Лиза?

– Мама, конечно, все приняла за чистую монету. Бедная... – Лена заплакала. – Но она... если бы ты знал!.. Если бы ты только знал... – по-бабьи запричитала Лена.

– Знал о чем?

– После одной-единственной невинной поездки за город мама его отвинтила! Не захотела с ним встречаться больше... Даже просто так – по ресторанам ходить. Она все время ему талдычила: я не могу, у меня есть муж. Хотя он прилип к ней, как тень таскался! Мама переживала... она боялась причинить тебе боль! А ты не боялся!!! Поэтому мне с высокой колокольни наплевать на тебя. Ты ведешь себя как подонок! Получил порцию шока? Хватит? Мало? И после еще этого осталась охота прикидываться?!

Александр Васильевич непроизвольно поднял с пола бланк накладной с печатью и хотел ознакомиться с ним. Лена поспешно выхватила накладную и, скомкав, сунула в карман:

– Это тебя не касается. Моя накладная, моя!

Но Александр Васильевич все же успел прочесть: «Доп. услуги, не включенные в предоплату. Поцелуи на мостике – 500 (пятьсот) рублей...»

– А давай, Лен, сожжем все эти справки, – тихо попросил он, – пока горит очаг. Пусть она так и думает, что мужик просто скрылся от скандала.

– Это не твоего ума дело! – ответила Лена, все еще растирая по щекам слезы. – И сколько денег я во все это вбухала!.. Все, что за кошек получила. Я просто не могла, не могла смотреть, как она мучается. Я хотела хоть как-то отвлечь ее...

– А давай я тебе их верну. Все же это из-за меня...

– Да пошел ты со своими погаными деньгами! Из-за тебя?! Щас... – Лена перестала плакать и презрительно сморщилась. – Все из-за мамы! Исключительно из-за мамы!! Лучше иди и успокой ее сейчас!

Александр Васильевич спустился вниз. В гостиной неподвижно и одиноко сидела Лиза. На звук его шагов она не обернулась.

«Наверное, боится вдруг увидеть меня с дорожной сумкой, уходящим от нее навсегда... А ведь такое действительно могло случиться!..»

Осторожно обойдя осколки от бутылки мартини, Александр Васильевич присел на диван. Но не на место Олега, а с Лизой рядом.

Глава 21

В субботу Лиза с Сашей остались дома одни. Лена с утра укатила в гости, предупредив, что вернется поздно. Стоял теплый солнечный день бабьего лета. В поселке таунхаусов царила тишина.

Лиза с Сашей в холле третьего этажа пили чай. Такая у них сложилась традиция: по выходным, когда некуда спешить, они завтракали в холле. А в течение недели обычно сюда никто и не поднимался.

Окна были раскрыты, и вдали, в осенней, немного грустной дымке, была видна Москва.

Как все хорошо и покойно, подумал Александр Васильевич. Как здорово просто так сидеть и пить чай с женой! Как легко, когда не нужно больше играть. Идет нормальная человеческая жизнь.

Он только сейчас по-настоящему почувствовал, как устал, вымотался за это время, за это лето. Он словно выздоровел после долгой, изнурительной болезни и наконец вернулся из больницы в родной дом, к родным людям, к здоровому, созидательному труду.

И Лиза точно так же радовалась тихому субботнему дню. Олег представлялся лишь досадным недоразумением – не более. Лиза была почти счастлива.

Еще ей было удивительно и приятно, что Саша совсем не сердится на нее за нелепый визит Олега. И вообще, сегодняшнее чаепитие на третьем этаже напомнило ей первый год их жизни в таунхаусе, когда в поселке еще не все дома были построены, было грязно, неухожено и в их доме дел тоже было невпроворот – начать и кончить. Но как хорошо и светло было тогда на сердце. И Лиза весело посматривала то на притихший поселок за окнами, то на Сашу.

– Лиз?! – Он улыбнулся, оглядывая холл.

– Что?

– А ты помнишь?..

– Конечно...

– ...как все тут начиналось. Как мы в первый же свой выходной взяли ведра, тряпки...

– ...и выносили мусор.

– Слушай, Лиза! – вдруг вспомнил он. – У нас ведь совсем пропадает палисадник!

– Да...

– Его нужно срочно привести в порядок – подстричь кусты, оборудовать место для отдыха. И пить там чай на свежем воздухе!

– И мы займемся этим сегодня?!

– С превеликим удовольствием! – засмеялся Саша и нежно обнял Лизу.

Они посидели молча. Обоим казалось, что сегодня, сейчас, с этого момента начинается у них новая семейная жизнь.

– А не будешь ли ты против, – немножко сконфузился Саша, – если мы и в доме переменим интерьер? Уберем эти глупые диваны со шкурами. А из очага сделаем нормальный каминчик!

– Я буду только «за», мой милый, – вздохнула Лиза.

– Но за сегодня, конечно, мы управимся только с палисадником, – продолжил Саша. – Ленка вернется – и представляешь, как удивится?!

За работой они оживленно переговаривались. Саша подстригал кустики, а Лиза сгребала опавшие листья. У ворот уже курился ворох пожухлой листвы и срезанных веток. Пахло осенью.

– Стоит какая-то виноградная погода, – заметила Лиза. – Тебе так не кажется?

– Точно, – согласился Саша. – Я тоже об этом подумал. По этому поводу хорошо бы купить такого же винограда – желтого, дымчатого и сладкого. И под него распить в облагороженном палисаднике сухого белого винца. Ты как?

– А я совсем не против!.. – Лиза кокетливо улыбнулась.


Лена, запыхавшаяся, с растрепанной челкой, выскочила из метро «Сокол». В машине на шоссе ее поджидал Боря.

– Рулим скорее. – Она чмокнула его в щеку. – Опаздываем! Улица Поленова.

– А там где?

– А там, Борь, у них свой собственный вигвам. Откатно, да?!

– Неслабо, – согласился Боря.

– Ну, поехали! Едем скорее!.. Я обещала Катьке помочь, салаты порезать!.. Подумать только, личное бунгало на Соколе! – продолжала по дороге дивиться Лена. – Представляю, как у них там все чики-пики, шокин-блю!

Боря только хмуро кивал, высматривая названия улиц. Он впервые был в этих краях.

– Хотя чего еще ждать от Сереги?!

– А кто он такой? – Боря подозрительно покосился на Лену.

– Катин муж, – поспешно пояснила она. – Известный в «Гранадосе» понтовщик, и пальцы у него веером. Сейчас сам увидишь.

– Чего-чего? Выражайся, Лен, яснее.

– Серега генеральный директор «Гранадоса», точнее, российского отделения этой чудненькой испанской фирмы, занимающейся пошивом штор, – я там тоже работала раньше. А Катя, его жена, художница. Она про тебя слыхала. И когда я сказала, что приеду с Борисом Муратовым, очень обрадовалась. Хочет с тобой о чем-то поговорить.

– Чем она занимается?

– Мозаикой вроде. Небось у них там все в мозаике. Даже потолки.

– Приехали... – неожиданно усмехнулся Боря и остановил машину напротив облупленного дощатого забора, за которым кособочился потемневший от времени двухэтажный бревенчатый дом.

Они молча вылезли из машины, пересекли широкий затоптанный газон, отделявший дорогу от нестройного ряда заборов, и позвонили в калитку.

Открыл Сергей.

– Приветик, а я думала, мы ошиблись, – призналась Лена. – Это Борис, а это – тот самый Сергей, о котором я тебе рассказывала только что.

Мужчины пожали друг другу руки. Сергей сдержанно улыбался, радуясь гостям.

Нормальный мужик, подумал о нем Боря.

Сергей повел их по дощатому настилу к дому. Под досками хлюпала жирная грязь. Лена с удивлением осматривалась кругом. Участок соток в восемь, за яблонями – кривой черный сарай.

– Сереж, а зачем вы купили этот дом? – полюбопытствовала Лена.

– Здесь таких домов целый квартал, – заметил Боря. – Интересное местечко.

– Вы его, наверное, скоро сломаете, – не унималась Лена. – И на его месте выстроите какой-нибудь супер? Да, Сереж?

– Здесь нельзя ничего ни ломать, ни реконструировать. – Сергей усмехнулся.

– А-а?! – неподдельно ужаснулась Лена. – Значит, вы так и будете в нем жить?! Я не верю!

– Это поселок Сокол, уникальное место – первый в СССР кооперативный жилпоселок. – Сергей остановился. – Он был построен в 1923 году по проекту архитекторов Веснина и Марковникова. Дома здесь самые разные: одно– и двухэтажные, кирпичные и деревянные, шлакоблочные и из прогрессивного тогда термолита. И жители поселка подобрались тоже самые разные – от рабочих завода «Изолятор» до художников и академиков. А сейчас этот поселок объявлен архитектурным памятником Москвы. Поэтому тут нельзя ничего переделывать.

– И вы будете жить в музейном экспонате? – не поверила своим ушам Лена.

– Нет. Рядом можно строить все, что хочешь, – хитро улыбнулся Сергей. – И мы, конечно, построим себе современный дом.

– А в этом что будет? Просто для красоты?

– В нем будет Катина мастерская. Удобно жить и работать рядом.

– Слушай, Сереж, и сарай – памятник зодчества? Его тоже нельзя ломать?

– Сарай сломать можно. Но только в нем находятся музейные экспонаты, которые я не знаю, куда деть. Они очень громоздкие.

– А что там? – У Лены округлились глаза.

– На этот участок упал мотор и часть крыла от самолета «Максим Горький».

– Как это упал? – удивился Боря. – Когда?

– В 1935 году был парад на Ходынке, и сюда грохнулся самолет «Максим Горький». Это была гигантская машина с сорока пятью пассажирами на борту, которая летела в сопровождении двух истребителей. Один из истребителей решил для красоты крутануть бочку, зацепил «Горького», и тот начал разрушаться в воздухе. Самолет летел над поселком, и от него отваливались куски. Окончательно он упал немного дальше, на улице Алабяна. А моторы, крылья и прочее железо хранятся у старых жителей поселка.

– Улет! – ужасалась Лена. – И ты не знаешь, куда деть мотор с крыльями?

– Нет, – признался Сергей.

– Можешь отдать их мне! – Лена пихнула в бок Борю. – Отдаешь?