Не зажигая света, он двинулся в кухню, но вместо того чтобы пойти в прачечную и проверить сушильную машину, направился прямиком к задней двери и распахнул ее. Разумеется, как Эмили и сказала, в лесу за домом сиял огонек, неподвижно, как будто наблюдал за ним.

Вэнс вышел на крыльцо, так чтобы его было видно со двора. Огонек мгновенно исчез. До него донесся негромкий возглас, потом топот ног по настилу балкона. Вэнс спустился с невысокого крыльца и вскинул голову.

Эмили стояла на балконе и смотрела на лес.

Деда она не заметила, и он тихо вернулся в дом.

Он уже однажды сделал ошибку.

Второй раз он этого не допустит.

Глава 7

Небольшое озерцо под названием Пайни-Вудз лежало посреди густого соснового бора. Оно походило на полную воды глубокую бирюзовую миску — толкни случайно, расплещется по берегам. Джулия приткнула свой старенький черный пикап «форд», который принадлежал еще ее отцу, на одном из последних свободных пятачков на забитой стоянке над дощатыми мостками. Давненько она здесь не бывала. Последний раз, наверное, была с отцом, еще до Беверли. Она и забыла, как здесь красиво. Едва они с Эмили вышли из машины, как на них обрушилась лавина летних запахов и звуков. Влажный песок, кокосовое масло, рев лодочных моторов, детский смех, громкая музыка.

— Тут так шумно! — воскликнула Эмили. — Мне здесь уже нравится.

— Твоей маме тоже здесь нравилось, насколько я помню. Рассказывали, члены «Сассафрасса» собирались в бухточке и верховодили на пляже все лето.

Джулия закинула на плечо пляжную сумку и повела Эмили по раскаленной асфальтовой площадке к мосткам.

По дощатому настилу они спустились к пляжу. На берегу яблоку негде было упасть, так что им пришлось идти друг за другом. Джулия то и дело оборачивалась, чтобы проверить, не отстала ли Эмили. Та всю дорогу улыбалась, но остановилась только раз, чтобы разуться, потом бегом нагнала Джулию.

В конце концов они нашли место на полпути между мостками и бухтой. С этой стороны к озеру подступали дома, большие, со стеклянными стенами, выходящими на переливающуюся под солнцем голубую воду. Пока Джулия вытаскивала из сумки полотенца и расстилала их на песке, Эмили, заслонив глаза ладонью от слепящих солнечных лучей, огляделась по сторонам.

— Вы договорились встретиться с Сойером?

— Нет, а что?

Джулия выпуталась из своих белых шортов, под которыми обнаружился красный купальник. Легкую полупрозрачную рубашку с длинными рукавами она, однако, снимать не стала.

— Он идет сюда.

Джулия мгновенно обернулась и увидела, что по берегу к ним в самом деле идет Сойер. Он обладал слишком яркой внешностью, чтобы сливаться с пейзажем где бы то ни было, но здесь, посреди солнца и песка, бросался в глаза особенно сильно. Казалось, он весь облит золотом. Солнечный король.

— Он такой милый, — вздохнула Эмили. — Я сразу подумала, что у него будет такой акцент, как только его увидела. Не знаю даже почему.

— Есть мужчины, в которых южанина видно еще до того, как они хотя бы слово скажут, — пожала плечами Джулия. Они с Эмили беспомощно смотрели, как Сойер приближается к ним, будто какая-то сила не давала обеим отвести глаз. — При взгляде на них сразу вспоминаются всякие приятные вещи — пикники на открытом воздухе или бенгальские огни в темноте. Мужчина-южанин будет придерживать тебе двери, промолчит, даже если ты на него накричишь, и будет бороться за свою честь до последнего. Но когда они что-то тебе говорят, надо держать ухо востро. Они способны заставить тебя поверить чему угодно — так уж они это говорят.

— Так — это как? — спросила заинтригованная Эмили, поворачиваясь к ней.

— Надеюсь, ты никогда этого не узнаешь.

— Значит, с вами тоже так говорили?

— Да, — произнесла она тихо.

И в этот самый миг Сойер остановился перед их полотенцами.

— Здравствуйте, девушки.

— Привет, Сойер, — поздоровалась Эмили, опускаясь на свое полотенце.

Джулия присела на соседнее и сунула шорты в пляжную сумку.

— Что ты здесь делаешь?

— Не знаю даже, Джулия, что тебе и ответить. Может, охочусь на медведей?

Она сощурилась:

— Это какое-то иносказание?

Он промолчал и уселся на полотенце у нее в ногах. Ее лицо отражалось в стеклах его солнцезащитных очков. Что он затеял? Что за фамильярность? Восемнадцать лет молчания во время ее отсутствия в городе и еще полтора года холодного обращения с тех пор, как она вернулась, — казалось бы, этого более чем достаточно, чтобы не давать ему никаких поводов устраиваться на ее полотенце в считаных дюймах от ее голых ног.

Однако же он устроился.

Черт ее дернул выболтать Стелле, что она печет торты из-за Сойера.

Дура, дура, дура.

— Моя сестра приехала погостить на выходные, — пояснил он. — Они с дочерью остановились в нашем домике на озере. Я пришел их навестить.

— То есть то, что я вчера сказала тебе, что сегодня везу Эмили на озеро, и твое появление здесь не имеют друг к другу никакого отношения? — скептически осведомилась она.

— Ну, это было бы слишком просто, разве не так?

— У тебя все просто, Сойер.

— Не все. — Не успела Джулия ничего ответить, как он подбородком указал на кого-то позади нее. — А вот и моя племянница. Ингрид!

Джулия с Эмили обернулись и увидели симпатичную рыжеволосую девочку-подростка, которая оглянулась на оклик и свернула к ним. У старшей сестры Сойера вроде бы тоже были рыжие волосы, припомнила Джулия.

— Это Джулия Винтерсон, — представил он ее племяннице.

Ингрид улыбнулась:

— Узнаю эту розовую прядь в волосах. Я иногда вижу вас в городе, когда мы с мамой приезжаем погостить. Классно выглядит, кстати.

— Спасибо, — поблагодарила девочку Джулия. — А это Эмили. Она только что сюда переехала.

— Одни ребята устраивают в бухте вечеринку на свежем воздухе и пригласили меня присоединиться. Я как раз шла спросить разрешения у мамы. Эмили, хочешь тоже пойти? — спросила Ингрид.

— А в честь чего это? — Эмили ответила ей озадаченным взглядом.

— Что ты имеешь в виду?

— Это какое-то объединение?

— Это вечеринка. — Ингрид удивленно посмотрела на Эмили и развернулась, чтобы уйти. — Я сейчас вернусь.

Эмили все еще выглядела озадаченной.

— Ты слишком все усложняешь. — Джулия со смехом похлопала девочку по руке. — Нужно просто сказать: «С удовольствием!».

— Сейчас мы тебе покажем, как это делается, — сказал Сойер. — Джулия, давай сходим куда-нибудь в понедельник вечером?

— С удовольствием! — подыграла ему Джулия. — Вот видишь? Ничего сложного. Это всего лишь вечеринка. Неужели ты в своей старой школе не ходила на вечеринки?

— Ну, я помогала маме их организовывать. Обычно это были благотворительные вечеринки. Еще некоторые школьные общественные объединения устраивали вечеринки в честь конца года.

— Что же за школа у тебя была такая?

— «Роксли», школа для девочек. Мама была из ее учредителей. Ее цель — выработка у учениц активной гражданской позиции и глобальной сознательности. Волонтерская деятельность входит в учебную программу.

Это было очередное свидетельство того, что Далси, похоже, все-таки не зря прожила свою жизнь. Эмили уже упоминала прежде что-то о маме и ее акциях. Как ни сложно было в это поверить, но Далси, видимо, сильно изменилась, уехав из города.

— Ну а эту вечеринку устроили безо всякого повода. Просто чтобы повеселиться.

Эмили с сомнением покосилась на нее.

— Все будет хорошо. — Джулия снова рассмеялась. — Когда захочешь домой, я буду ждать тебя здесь. Никакого давления.

После недолгой отлучки вернулась Ингрид.

— Эмили, ты идешь?

Эмили поднялась, изобразила на лице веселость, которой — Джулия была в этом уверена — не испытывала, и двинулась следом за Ингрид.

— Кто бы мог подумать, что Далси сумеет вырастить такую славную дочь?

— Чудесная девочка, правда?

— Ты так хорошо с ней ладишь. И — нет, я не удивлен.

Джулия с тревогой пожала плечами, запоздало сообразив, что осталась с Сойером наедине и теперь ей не избежать разговора о том, о чем он хотел с ней поговорить.

— Думаю, ей нужен человек, к которому она может обратиться, пока хотя бы немного здесь не освоится. Я помню, каково это — быть в таком возрасте. И, поверь мне, я бесконечно счастлива, что для меня это уже позади.

Сойер немного помолчал, пристально глядя на нее. Его темные очки нервировали Джулию. Видеть в их стеклах наглядное свидетельство того, как ей не по себе, было неприятно.

Испытывать в его присутствии напряжение было для нее естественно. Однокашники юных лет всегда будут живым напоминанием о твоих подростковых невзгодах и комплексах. До чего же несправедливо устроена жизнь: ты перерастаешь все это и движешься дальше, живешь полнокровной счастливой жизнью, но стоит встретить того, кто учился с тобой в старших классах, как ты немедленно превращаешься в того, кем был тогда. В присутствии Сойера она становилась той, прежней Джулией — непутевой дочерью человека, который не окончил даже среднюю школу и зарабатывал на жизнь приготовлением барбекю. Сойер ни разу не сказал и не сделал ничего такого, что заставило бы ее так себя почувствовать, однако же это неизменно происходило. В чем в чем, а в этом она винить его точно не могла.

— Почему бы тебе не снять рубашку? — спросил он наконец.

— Бьюсь об заклад, ты говоришь это всем девушкам. — Он ничего не ответил, и она сказала: — Ты сам знаешь почему.

Она потянулась к сумке, чтобы вытащить бутылку с водой, но Сойер перехватил ее руку.

Он взял ее за запястье и медленно закатал рукав. Она с трудом удержалась, чтобы не выдернуть руку. Пришлось напомнить себе, что он уже видел ее шрамы. Почти все видели. Не могла же она все время их прятать.