— Роб, а кто такие Фергюссоны? — с интересом спросила она.

И тут же почувствовала, как напрягся Роб.

— Почему тебе вдруг пришло в голову спросить о них… и именно сейчас? — осторожно поинтересовался он.

Давина лихорадочно пыталась придумать, чтобы ответить, не выдав при этом Тристана.

— Кто-то упомянул о них, — небрежно бросила она. — А я никогда не слышала о таких, вот и вспомнила… ну, и решила тебя спросить. А что?

— Давина, Боже тебя упаси упомянуть о них в присутствии моих родственников… особенно при матери!

— Но почему? Кто они такие?

— Фергюссоны убили моего дядю. Брата моей матери. Помнишь, я рассказывал тебе об этом — в часовне, в Курлохкрейге?

О Господи, ну конечно, спохватилась Давина. И моментально рассердилась на Тристана. О чем он только думал, интересно знать, возмутилась она.

— А ты не помнишь, кто упомянул о них?

— Что? Ты о чем? — Давина зажмурилась. — О… если честно, даже не помню. — Она теснее прижалась к нему. — Смотри-ка, а дождь все еще идет!

Угадав тайный смысл, который она вложила в эту фразу, Роб улыбнулся ей той самой чувственной улыбкой, от которой у нее всегда кружилась голова. Вот и сейчас, глядя на мужа, Давина мгновенно забыла, что просто пыталась увести разговор в другую сторону.

Ловко подхватив ее, Роб усадил Давину верхом.

— А ты хорошо умеешь хранить свои тайны, милая, — пророкотал он. Улыбка Роба стала шире, глаза потемнели. — Но, кажется, я догадываюсь, как заставить тебя заговорить.

Он легко провел кончиками пальцев вдоль ее спины, потом принялся щекотать ее, пока не почувствовал, что она изнемогает от смеха — и, наконец, опрокинув Давину на спину, снова занялся с ней любовью.

На следующий день, рано утром Давина сидела у окна и молча любовалась спящим Робом. Тесемка, которой он стягивал волосы, развязалась, и смоляные кудри разметались по подушке, отчего суровое лицо его странным образом смягчилось. Подложив руку под щеку, он сладко посапывал, другая его рука вытянулась вдоль бедра. Одеяло, которым он укрылся, слегка сползло, открывая взору Давины вполне достаточно, чтобы ей хотелось увидеть остальное.

Поймав себя на столь греховном желании, она невольно покраснела и отвернулась к окну — дождь прошел, и через все небо протянулась сверкающая радуга. Нет, Давина отнюдь не стеснялась желания, которое испытывала к любимому — она была благодарна за это счастье и не сомневалась, что Господь, которому она верила и которого любила всей душой, послал ей Роба, чтобы вознаградить за все страдания. Конечно, ей еще предстоит научить Роба хоть изредка отдыхать и радоваться жизни — но, с другой стороны, у них ведь впереди целая жизнь!

— Дождь наконец перестал?

— Да. — Она повернулась к Робу. — Посмотри, какая радуга! Никогда такой не видела! — Вскарабкавшись на постель, она поцеловала его. — Давай покатаемся верхом! Я так давно уже не ездила с тобой… даже соскучилась немного!

— Если хочешь, могу после обеда отвезти тебя в Торрин, — предложил Роб, обнимая ее.

— Нет, сейчас. Пока на небе радуга. — Давина пощекотала губами мочку его уха. — А если ты не поедешь, — пригрозила она, заметив, что Роб не двинулся с места, — тогда я попрошу Уилла или… Тристана!

И улыбнулась, когда Роб вполголоса пробормотал ругательство.

Они вернулись в замок вскоре после завтрака. Когда Давина с Робом вошли в зал, кое-кто из обитателей замка еще сидел за столом. Заметивший молодых супругов Финн радостно помахал им рукой.

— Вы опоздали, а посему оленины и ячменных лепешек вам не достанется! — Спохватившись, он с кротким видом опустил длинные, словно у девушки, ресницы. — И салат весь тоже съели… и овсяные булочки.

— О Боже! — вздохнула Давина, голодным взглядом окинув опустевший стол. — Пойду поищу на кухне, может, для нас с Робом все-таки что-то найдется.

Финн, словно щенок, потрусил за ней, а Роб присоединился к сидевшим за столом.

— Хорошо покатались? — выразительно подмигнув, с другого конца стола поинтересовался Уилл.

— Угу, — прорычал Роб, бросив на не в меру любопытного кузена не менее выразительный взгляд.

— И куда же вы ездили? — поднося к губам бокал, невозмутимо поинтересовался Тристан.

Роб угрожающе сдвинул брови, но младший брат и ухом не повел.

— Никуда, — буркнул Роб. — Мы просто катались.

— Просто катались? — передразнил его Ангус.

И сделал такое лицо, будто его вот-вот стошнит.

Броди, выразительно ткнув кузена локтем под ребра, окинул помрачневшего Роба внимательным взглядом.

— Никуда, значит? — протянул он. — Говорил же я вам, парни, что он малость поглупел, а вы не верили!

— Угу, точно. Совсем дурной стал. И размяк, словно задница у младенца! — С грохотом отшвырнув стул, Ангус даже не встал, а воздвигся из-за стола. С жалостью покачав головой, он окинул молчавшего Роба скорбным взглядом и двинулся к выходу. — Да что с вами такое, парни? Ошалели вы, что ли?! — прогремел он. — Вчера гляжу — Финн разгуливает с цветами в волосах, сегодня Роб катается под радугой! Проклятие, а дальше что, Роб? Возьмешь вместо клеймора сачок и примешься гоняться за бабочками?!

— Это она тебе сказала, да?

Роб подозрительно покосился на Уилла. Тот молчал, и тогда он обернулся к Тристану. Роб умел признавать поражение, что отнюдь не означало, что ему нравится, когда его сравнивают с младенческой задницей.

— Она предупредила Финна перед тем, как уехать, — сдался наконец Уилл. Уголки его губ подозрительно задергались — было видно, что он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. — А Финн тут же рассказал нам.

— Ну и?.. — выхватив из рук брата кубок с медовухой, который тот молча протянул ему, Роб с грохотом поставил его на стол. — Что вам не нравится? Нуда, я порадовал жену… да и сам получил удовольствие, если честно. А если кто-то из вас считает, что я, мол, выжил из ума или стал мягким, точно воск, так он очень ошибается. Всех сомневающихся приглашаю взять меч и проверить это на деле. Желающие есть?

Особой борьбы за первенство не было — дружно покачав головой, родственники уткнулись в тарелки. Метнув в сторону шутников уничтожающий взгляд, Роб повернул голову и заметил выходившую из кухни Давину. За ней по пятам, точно ручная собачка, плелся Финн.

Щеки ее, исхлестанные свежим ветром, до сих пор пылали, и Роб вдруг поймал себя на том, что не может глаз оторвать от жены. Он нисколько не раскаивался, что выполнил ее просьбу — и плевать ему на то, что об этом думают остальные. Видели бы они, с каким благоговейным восторгом Давина любовалась буйством красок в долине! Откуда им знать, каким счастьем сияли ее глаза, когда они скакали вперед, не разбирая дороги? Да, его жена умела наслаждаться каждым мгновением… И Роб дал себе слово, что тоже научится этому. И тогда они будут радоваться жизни вместе. А как она смеялась, когда гонялась за разбежавшимися поросятами… С какой детской радостью плескалась в озере! Какого черта! Роб внезапно разозлился. Что дурного в том, чтобы наслаждаться жизнью?!

Он улыбнулся подошедшей Давине. Тристан негромко хихикнул, и Роб, обернувшись, смерил младшего брата испепеляющим взглядом.

— Кухарка была так добра, что позволила мне выбрать для тебя лучшие куски мяса. Да и ячменные лепешки еще не успели остыть, любимый.

Давина с радостной улыбкой поставила перед Робом поднос, и тот, улучив удобный момент, с торжествующей ухмылкой показал брату язык. Может, он и размяк… зато похудеть ему явно не грозит — с такой-то женой!

— А где отец? — поинтересовался он, кромсая ножом сочное мясо.

— В солярии, — коротко буркнул Уилл. — Поднялся наверх вместе с твоей матерью. И Мэгги с Джейми тоже. Сдается мне, они…

Прокатившийся по коридору оглушительный рев прервал его слова. Разговоры разом стихли, сидевшие за столом испуганно пригнулись, словно опасаясь, что потолок обрушится им на голову.

— Дьявольщина… где мое виски?!

Броди как ужаленный вскочил на ноги, глаза его от испуга вылезли на лоб. Лихорадочно озираясь по сторонам, он поежился, ожидая появления разъяренного Ангуса. За дверью послышались тяжелые шаги, и по мере того, как они приближались, лица всех заметно омрачились.

Давина притихла. Впрочем, остальные тоже.

— Броди… ах ты, проклятый сукин сын! Ненасытная твоя утроба! Что ты с ним сделал?!

Давина, сидевшая тихо, как мышка, успела заметить, как Роб с Уиллом украдкой перемигнулись, а потом обменялись заговорщическими взглядами. Боже, неужели это их рук дело?

С грохотом распахнулась дверь, и Ангус ворвался в зал. Потрясая в воздухе пудовыми кулаками, он устремил пылающий яростью взгляд на съежившегося Броди.

— Если это ты выпил мое виски, тебе это так не пройдет! Я не я буду, если не сверну тебе шею, чертов ублюдок!

— Да не трогал я твое проклятое виски…

Удар кулаком в челюсть помешал Броди договорить. Все произошло настолько быстро, что растерявшаяся Давина только хлопала глазами. Броди, кувыркаясь, отлетел в сторону, рухнул к Уиллу на колени, но тут же вскочил и, нагнув голову, точно разъяренный бык, налетел на Ангуса. Его кулак угодил гиганту в ухо и тут же на него налетел Патрик, старший сын Ангуса. Уилл, естественно, тоже не остался в стороне. Подскочив к Патрику, он двумя сокрушительными ударами в челюсть впечатал того в стену. Роб рывком выдернул Давину из-за стола, потом взял их тарелки и невозмутимо усадил ее за стоявший в укромном уголке стол.

— Роб, ну что ты смотришь?! Сделай же что-нибудь! — взмолилась Давина, едва ли не силой усадив Тристана с Финном за их стол.

— Ну да… испортить им все удовольствие?

Обернувшись к мужу, Давина вытаращила на него глаза.