Он рассмеялся:

- Признайтесь, мисс Вандерхольц, а разве справедливо с вашей стороны подозревать меня в чем-то дурном?

Девина хотела ответить что-то резкое, но, передумав, сказала:

- Мне с детства внушали, что чувство справедливости - главная добродетель англичан.

- Одна-единственная? - с усмешкой поинтересовался мистер Торп.

- Хорошо, я буду щедра и скажу, что у англичан есть еще немало достоинств, - небрежно ответила Девина.

Гелвин Торп поднялся с кресла:

- Благодарю вас, мисс Вандерхольц, за приятно проведенное время.

Он поклонился Нэнси-Мэй, снова намеренно не заметил Джейка, стоявшего рядом, и пошел по качающейся палубе, стараясь сохранять равновесие.

- Проклятие! - пробормотал Джейк, когда атлетическая фигура мистера Торпа скрылась из вида. - Я уверен, что он шпионит за нами!

- Сомневаюсь, - сказала Нэнси-Мэй. - А ты, Девина, была великолепна! Так хорошо сыграла свою роль!

- Все эти англичане одинаковы, - с отвращением произнес детектив. - Говорят одно, а думают совсем другое. «Понаблюдай за выражением их глаз, - говорил мне отец. - Их выдают глаза».

- Как это понять? - спросила мисс Вандерхольц.

- А так, что они растягивают губы в улыбке, а в глазах их можно прочитать, что они посылают тебя к черту! - резко ответил Джейк.

- Какой ты грубый, Джейк! - укоризненно сказала Нэнси-Мэй.

Девина промолчала, подумав, что детектив не дотягивает до того уровня, на который претендует. Нет, он явно не джентльмен, и его, конечно, нельзя сравнить с Гелвином Торпом из Колдстримского гвардейского полка. Тот никогда не позволил бы себе такой грубости в присутствии двух молодых леди. Поразмыслив, девушка решила, что, возможно, она и не права - в разных странах существуют свои нормы поведения и не следует судить об американце Джейке с английских позиций.

- Пойдемте, - обратился детектив к девушкам. - Пора в каюту. Честно говоря, этот малый меня просто бесит!

- Я думаю, что нас раздражают многие, но это не их вина, а наша, - тихо заметила Девина и, не ожидая от Джейка ответа, осторожно направилась к своей каюте.

На следующий день, когда ветер немного утих, Девине и Нэнси-Мэй пришлось спуститься в обеденный зал и встретиться наконец с леди Тейлор. Она несколько раз передавала им записки, в которых извинялась за то, что не может присоединиться к обществу из-за недомогания. Сейчас леди Тейлор сообщила, что чувствует себя неплохо и сможет увидеться с девушками за обеденным столом.

- Придется идти, - твердо сказала Девина. - Пора наконец спуститься в обеденный зал и встретиться с этой пожилой дамой.

- Как жаль, Джейк, что ты не сможешь обедать вместе с нами, - вздохнула Нэнси-Мэй, обращаясь к детективу.

- Мне уже надоело постоянное вышагивание позади тебя! - не сдержавшись, резко ответил тот. - Быстрее бы мы поженились, чтобы перестать притворяться каждую минуту!

- Потерпи немного, скоро мы будем вместе, - сказала Нэнси-Мэй со счастливой улыбкой. - Я мечтаю стать твоей женой!

- Дорогая моя, ты прелесть! - воскликнул Джейк и поцеловал ей руку.

Девина не раз замечала, что любой поступок детектива вызывает у Нэнси-Мэй восхищение, но не осуждала ее, понимая, что та никогда прежде не общалась близко с молодыми людьми и ей просто не с кем сравнить Джейка. Многочисленные гости, посещавшие особняк на Пятой авеню, были родственниками Вандерхольцев, а молодые мужчины являлись на приемы с женами и не могли открыто проявлять интерес к дочери хозяев. Естественно, что Нэнси-Мэй влюбилась в первого же молодого человека, который признался ей в любви.

«Как ей помочь?» - в сотый раз задавала себе вопрос Девина.

Она надеялась, что мисс Вандерхольц, общаясь с пассажирами своего возраста и круга, возможно, сама найдет правильное решение.

Приближалось время обеда, и Девина с волнением думала о том, что наденет роскошное платье Нэнси-Мэй.

Даже работая целый год, ей не удалось бы скопить деньги на такой наряд. Серебристо-белое платье, украшенное изящными кружевными вставками, сверкало и переливалось.

- Надень к нему мое бриллиантовое колье, - посоветовала ей Нэнси-Мэй. - Ты должна выглядеть как дочь миллионера.

Девине очень хотелось предстать перед пассажирами в этом изысканном туалете, но она боялась потерять какое-нибудь украшение. «Компаньонка» Нэнси-Мэй нарядилась в голубое платье, которое очень шло к ее глазам, но драгоценностей не надела.

В обеденном зале девушки наконец встретились с леди Тейлор - высокой, статной дамой, одетой в элегантное платье с жемчужным ожерельем. Увидев ее, Девина подумала, что именно такой и должна быть жена посла - любезной, доброжелательной, с учтивыми манерами.

- Я так переживала, дорогая мисс Вандерхольц, - говорила леди Тейлор, - что недомогание вынудило меня оставаться все это время в каюте. Я мечтаю познакомить вас с интересными людьми! В их компании ваше путешествие будет еще более приятным!

- Я сожалею, что вы плохо себя чувствовали, - ответила Девина.

Леди Тейлор улыбнулась.

- Ничего не поделаешь, - сказала она. - Морская болезнь - это банально, но очень тягостно. Теперь худшее позади, и я стараюсь о ней не вспоминать.

Пожилая дама любезно поздоровалась и с Нэнси-Мэй, несмотря на то, что считала ее лишь компаньонкой, и они все трое прошли к столу капитана. Леди Тейлор села по правую сторону от капитана, а рядом с ней - венгерский дипломат, ее хороший знакомый. Место Девины оказалось слева от дипломата, а пустой стул справа от нее вскоре занял Гелвин Торп. Его соседство не удивило девушку, так как перед обедом леди Тейлор упомянула, что они будут сидеть рядом с хорошими знакомыми. Девина не сомневалась, что перед поездкой миссис Вандерхольц под большим секретом сообщила своей приятельнице, что Нэнси-Мэй собирается замуж за герцога Милнторпа.

Нэнси- Мэй -в роли неизвестной присутствующим мисс Каслтон - посадили между двумя молодыми мужчинами. Один, ирландец, возвращался из Америки, куда ездил по делам фирмы, а другой - французский дипломат, над которым все подшучивали, что он предпочел плыть на английской «Мавритании», а не на корабле французской судоходной компании.

Дипломату приглянулась Нэнси-Мэй, и на протяжении всего обеда он говорил ей комплименты и банальные любезности. Лицо Нэнси-Мэй раскраснелось, глаза сияли, и Девина была рада, что та наконец почувствовала себя свободной от опеки матери и скучных гувернанток. Но наблюдать за мисс Вандерхольц ей долго не пришлось, потому что сосед справа - мистер Торп - сразу же завел с ней разговор.

- Не сочтите мой вопрос банальным, как вы сегодня провели время? - спросил он.

- Я читала, - ответила девушка.

- На корабле много других развлечений, в которых вы могли бы принять участие.

- Мне всегда казалось, что самый лучший отдых на корабле - любоваться морем. Оно успокаивает и лечит.

- Ну, это не для вас.

- Почему? - удивилась девушка.

- Потому что все пассажиры мечтают общаться с несравненной мисс Вандерхольц.

Уловив в его голосе сарказм, Девина холодно ответила:

- Я не восприимчива к цветистым комплиментам. Они слишком красивы, чтобы быть искренними.

Гелвин Торп рассмеялся:

- У меня такое чувство, мисс Вандерхольц, что вы мною пренебрегаете. Что ж, это даже интересно!

Девина подумала, что ее собеседник прав. Наверняка многие женщины стремились добиться расположения такого привлекательного мужчины, и вряд ли он привык к тому, что к нему могут отнестись без должного внимания.

- Вы ошибаетесь, - сказала Девина, вспомнив, что они с Нэнси-Мэй решили вести себя с мистером Торпом вежливо. - Просто, как сказал бы мой отец, англичане не восприимчивы к комплиментам.

Внезапно осознав, какой промах она допустила, девушка попыталась было исправить положение, но мистер Торп немедленно задал вопрос:

- Англичане? - повторил он. - Что вы имеете в виду? - В его голосе звучало недоумение.

- Ну… Вы англичанин, и поэтому я стараюсь не говорить вам любезных слов, - путано объяснила Девина.

- Уверяю вас, что во время нелегких научных экспедиций мне приходилось чаще слышать неприятные слова, чем комплименты.

Девина с облегчением вздохнула, почувствовав, что сумела выбраться из расставленной ею же самой ловушки.

«Будь осторожна, - сказала она себе. - Следи за тем, что говоришь!»

После досадной оплошности Девина решила прекратить словесную дуэль с Гелвином Торпом, хотя его слегка насмешливый взгляд и ироничный тон и задевали ее. Она повернулась к венгерскому дипломату и завела с ним долгую беседу, преувеличенно радуясь его неистощимым комплиментам и всячески показывая свою заинтересованность.

Потом, когда дипломату пришлось уделить внимание леди Тейлор, Девина снова повернулась к мистеру Торпу. Тот задумчиво посмотрел на нее и спросил:

- Ну, что вы решили?

- Решила… что?

- Будете продолжать смотреть на меня, как на врага, или предпочтете дружеские отношения?

- Я думаю… что многое зависит от вас, мистер Торп, - тихо ответила девушка. - Когда вы пришли, чтобы познакомиться со мной, то были настроены чересчур скептически и даже враждебно.

- Вы, мисс Вандерхольц, слишком чувствительны для американки.

- А вы весьма откровенны - это не свойственно англичанам!

Гелвин Торп рассмеялся и сказал:

- Сегодня в любом случае победа за вами! Может быть, заключим перемирие?

- Только в том случае, если мы оба не будем выходить за рамки дозволенного, - ответила Девина.

- Обещаю больше никогда не пользоваться словом как оружием. Честно говоря, я очень хочу стать вашим другом!

Тон последней фразы Гелвина Торпа заставил Девину посмотреть на него с удивлением. Во взгляде его серых глаз не было и следа враждебности, и он был мягким и внимательным. Полоса отчуждения была преодолена. Девина вдруг почувствовала неожиданную теплоту и покой. Ей захотелось сказать что-нибудь приятное Гелвину Торпу, но леди Тейлор встала из-за стола и увела их с Нэнси-Мэй из обеденного зала.