— И убери эту, — добавил Глеб, махнув рукой Руслану за плечо, — чтобы и следа не осталось. Пойди, и скажи ей, не знаю, как зовут, пусть выметается.

Рус с некоторым недоумением обернулся и посмотрел на высокую, светлую девицу, которая сидела за одним из столиков, и о чем-то весело болтала с официантом, периодически поглядывая в их сторону.

Он не знал ее. Даже не представлял, что та тут делает.

— Я ее не знаю, — пожал он плечами и отвернулся.

Глеб выругался.

— Ты издеваешься?! — почти закричал он. — Это же ты притащил ее с собой пару часов назад!

Руслан удивился, он и правда не помнил девчонку. Хоть и пьяным не был.

Впрочем, мало ли их увивалось рядом? Может он и правда ее привел, только с того момента, как понял, что не может дозвониться Свете, ничего вокруг его не интересовало.

Руслан еще раз обернулся, присмотрелся, но все равно не смог ее вспомнить.

Она была для него… ничем. Пустым местом.

Попыткой найти хоть след того, чего Руса лишили. Он так злился, что раз за разом пытался доказать себе и Свете, что сможет обойтись и без нее.

Ведь жил же раньше? Только снова и снова убеждался, что все они оказывались подделкой, суррогатом.

Их запахи его раздражали, их голоса вызывали в нем отвращение. Он почти презирал их за то, что те так охотно позволяли ему пренебрегать ими. Не противились, давая унижать их, запрещая любые ласки или сближение, терпели, что он отталкивал их попытки его целовать и разрешали просто зло брать то, что ни ему, не им не было нужно друг от друга.

Нет, Руслан не хотел обижать этих девушек. Он даже допускал, что для кого-то и они могут стать единственными.

Просто не для него. Свою он уже нашел. Вот только удержать — ума и смелости не хватило.

А эти — они его не трогали.

И иногда, как и сейчас, он вообще забывал о существовании кого-то рядом, мог просто развернуться и уйти в секцию, срывать злость на снарядах, или поехать домой и там метаться, словно раненный зверь в своей клетке, из которой никак не мог вырваться.

— Господи, Рус! — Глеб покачал головой. — Знал бы ты, как я зол на тебя за это! — он резко отвернулся и посмотрел на девушку. — Потому что из-за тебя, мне стыдно смотреть в глаза Свете. Своему другу, которую я знаю с детства. У меня не хватает выдержки спокойно и невозмутимо смотреть в ее пустые глаза, когда она вдруг замирает посреди разговора и просто смотрит на меня или Нелю. А мы слишком хорошо ее знаем, чтобы не понять, что даже сейчас Света о тебе волнуется. И прячем взгляд, отворачиваемся, — голос Глеба был злым, тяжелым, — в такие моменты мне хочется врезать тебе так, чтоб в ушах зазвенело. Может, хоть тогда поймешь, что ты творишь и как ее мучаешь.

Руслан закрыл глаза и плотно придавил веки пальцами, ощутив во рту горький привкус желчи.

Почему-то, он впервые задумался о том, что именно делает. И как его ребяческое поведение, мало чем отличающееся от выходок того же Ромки, которого Рус так осуждал — влияет на дорогих и близких ему людей.

Он не знал, что ответить Глебу, просто прошептал ругательство, с силой прижав ладонь к губам и челюсти.

Одарив Руслана еще одним осуждающим взглядом, Глеб пошел к девушке за столиком, коротко бросив, что сам все решит.

— Не думай даже нос высовывать отсюда, — хмуро повторил Сергей, который как раз закончил разговаривать с кем-то по телефону. Судя по всему со Стасом. И проводил задумчивым взглядом Глеба, выводившего девушку на лестницу, что-то той обаятельно рассказывая. Девчонка попыталась пару раз привлечь внимание Руслана, но потерпев в этом неудачу, пошла все же за Глебом. — А может так и лучше будет, — странно проговорил Сергей, вновь посмотрев на опустошенного Руслана, который все пытался понять, что именно и кому он доказывал последние недели.

Уже без былой злости хлопнув друга по плечу, Сергей мотнул головой в сторону дивана, стоящего у одного из столиков в глубине террасы.

— Не высовывайся, — снова напомнил он, и пошел вниз.

А Руслан почему-то послушно пошел туда, куда сказал Серый, и тяжело сел, только сейчас заметив, что все еще сжимает в руке телефон с темным дисплеем.


Он просидел на этом диване следующие полчаса, краем уха вслушиваясь в то, как подходят новые посетители, как переговариваются официанты и тихо заполняет пустоту зала негромкий фон музыкального сопровождения начала вечера.

Руслан несколько раз смотрел на часы, не совсем понимая, почему встреча менеджера по поставкам алкоголя назначена на такое, позднее, в принципе время. Обычно такие вещи решались с утра, а сейчас уже было начало седьмого вечера. Но на самом деле, все это время он просто вслушивался, напряженно и внимательно, ожидая услышать то, что не смог бы выделить в таком гаме, пусть и достаточно тихом.

И все-таки, услышал.

Руслан резко выпрямился, поднимаясь со спинки дивана, на которую успел откинуться и открыл глаза.

Он знал, что не ошибся. Даже понимая, что это почти нереально.

Но хоть убейте его, мог поспорить на то, чьи именно каблуки сейчас стучали по полу первого этажа.

Потому медленно поднялся и осторожно, памятуя о словах друзей и впервые за последнее время размышляя о том, как его поступки отражаются на других — подошел к небольшому выступу в стене у лестницы. Они с парнями часто использовали тот, чтобы незаметно следить за ситуацией в клубе и работой официантов и барменов.

И даже не заметил, как крепко сжал кулаки, когда увидел тонкую, слишком прямую и жесткую фигурку Светы, затянутую в форму.

Ему захотелось сбежать вниз, обнять ее. Прижать к себе, выдернув шпильки, которые держали роскошные волосы Светы в этой дурацкой и прилизанной строгой прическе. Наверняка у нее раскалывается голова, если Света ходила целый день так собрав волосы.

А Русу вдруг показалось нестерпимо необходимым зарыться в ее распущенный пряди своим лицом.

Руслан помнил ее запах, помнил то ощущение, с которым эти локоны струились по его коже, его телу. И потому выругался, сжав зубы, прижавшись губами в упертый в стену кулак, зная, понимая, что не может дать себе то, чего так жаждал.

Потому что глядя на нее, на то, как жестко она держит спину, стараясь не оглядываться, направляясь в обществе какого-то сосунка в сторону вышедшего ей навстречу Сергея. Видя, как тайком одергивает форму лейтенанта (какого черта она ее напялила, спрашивается?!) и иногда, будто неосознанно проводит по воротнику, словно бы тот душил ее — Рус вдруг ужаснулся тому, что же сам натворил с этой женщиной, которую всегда собирался от всего защищать.


Света не оглядывалась, подавляя в себе это желание. Она выбирала одну точку прямо перед собой и упрямо смотрела на нее, не позволяя своим глазам пуститься в изучение того, на что смотреть оказывалось бы слишком больно.

Наверное, не зря говорят, не возвращайтесь в то место, где вам было хорошо. Но Света решила, что ей стоит пройти через это.

Когда ей вчера позвонил «почти бывший» босс и долго просил поехать в «Колизей» с новым менеджером, чтобы ввести парня в курс дела — она отказалась. Напомнила, что ее саму, пусть и не менеджера, никто не учил и не готовил, когда Светой «затыкали дырку» в укомплектованности персонала после аферы Анатолия. И ничего, она справилась. Вот пусть и этот Александр, которого еще при ней нанимали, принимает крещение боем и учится по-ходу.

У Светы не имелось желания возвращаться в клуб и вновь вскрывать еще даже не начавшую затягиваться рану.

Однако ночью, в очередной раз ощущая себя до невозможного усталой и вымотанной, отчаянно пытаясь и вновь оказываясь не в состоянии заснуть — Света вдруг решилась на странный шаг.

Ей надоело.

Просто надоело. И потому, одев наушники, чтобы не провоцировать скандал с соседями, включив в два часа ночи музыку на полную громкость, она долго слушала песню, которая всегда раздражала Свету, а теперь так хорошо отражала суть ее чувств.

И подпевая, глотая вновь выступившие слезы — она наконец-то решилась все обдумать.

Перед Светой открывалось несколько путей.

Глупо было бы врать себе и говорить, что Руслан ничего не значит для нее. Нет. Она любила его. Тогда, сейчас, и скорее всего, будет любить всегда, хотя очень надеялась, что глубина этого чувства уменьшится со временем. Пока же Свете казалось, что он до сих пор струился по ее венам, заставляя тело лихорадить и скручиваться в «ломке» из-за того, что Руса рядом не было. Именно потому она раз за разом поднимала трубку и, хоть заставляла себя крепко сжимать губы — жадно вслушивалась в то, как молчит он.

Света знала, что могла вернуться. Ей стало бы легче. Она бы вновь была с ним. С тем, кого так ненормально сильно любила.

Он бы что угодно сделала для нее, он бы дал ей все. Светлана не сомневалась в том, что Руслан бы ее боготворил, отдав ей свою душу и сердце. И там, в самом деле, никогда не было бы никого кроме нее. С ним она жила бы, как за каменной стеной.

Вот только в этой стене не имелось бы окон или дверей. Эта стена стала бы ее клеткой. И когда-нибудь Света просто сошла бы с ума. Потому что хотела от него большего — она хотела полной преданности. Ей не подходили полумеры. И вслед за сердцем и душой, она нуждалась бы и в физической, а не только эмоциональной преданности любимого человека.

А зная, что он не готов к такому, что не видит в этом такой же ценности — Света не могла вернуться. Потому что иногда, лежа в темноте своей комнаты без сна, ловила в голове страшные мысли, если вдруг начинала думать о тех, с кем сейчас мог быть Руслан.

О, она слишком хорошо знала такой тип мужчин, да и самого Руслана, чтобы обманываться, считая, будто бы он сидит где-то в гордом одиночестве. Света знала, как он будет доказывать себе, что не сделал «ничего такого». Не раз видела подобное в своей семье и у друзей. И при мысле о том, что он обнимает кого-то, при дурных, ненужных догадках о том, как он обнимал и ласкал ту, другую — ей хотелось убить этих девушек.